Она покраснела, но ответила ровным голосом:
— Судья.
— Бэннер? — У Роя перехватило дыхание.
— Он сказал, что заплатит тебе пятнадцать тысяч сейчас и больше в следующем сезоне. Он сказал, что все зависит от тебя.
— Я сразу учуял, что воняет скунсом.
— Он просил передать это тебе. Я никакого отношения к этому не имею.
— Кто же имеет отношение к этому?
— Не знаю.
— Поуп?
— Нет.
Рой долго лежал, не шевелясь. Мемо не сказала больше ничего, не упрашивала, не подталкивала. Было уже позднее время. Объявили, что посетителям пора уходить. Она встала и надела пальто.
— Я думала о том, что ты будешь делать, когда оставишь бейсбол.
— Чего он хочет от меня?
— Что-то связанное с плей-офф.
— Они хотят, чтобы я сдал игру?
Она не ответила.
— Ни за что!
Она пожала плечами.
— Я сказала им, что ты не согласишься.
Она была такая худенькая, такая замученная. Плечи поникли, ни кровинки в лице. Отказывая ей, Рой чувствовал, как у него разрывается сердце.
Он погрузился в глубокую дрему, но спал не очень долго. По комнате черной тенью на потолке захлопал крыльями и закружился над его лицом, роняя капли жира, стервятник с красными глазами. Они сцепились, переворачивая столы и стулья, и тут вспыхнувший свет разбудил его. Рой сунул руку под подушку за пистолетом, думая, что он лежит там, но его не было. Придя в себя, он увидел сквозь слепящий свет, что на него смотрит стоящий в ногах его постели судья Гудуил Бэннер в темных очках и мягкой черной шляпе.
— Какого черта вам здесь нужно?
— Ну что ты так всполошился? — громко спросил Судья. — Мисс Пэрис сказала мне, что ты не спишь, и администрация разрешила зайти к тебе на несколько минут.
— Мне нечего вам сказать. — Ночной кошмар лишил Роя сил… Он не хотел, чтобы Судья видел это, и заставил себя сесть.
Весь помятый, Судья при электрическом освещении стал желтым и сидел в кресле, не снимая шляпы. Он втянул огонь в трубку и бросил сгоревшую спичку на пол.
— Как здоровье, молодой человек?
— Нечего говорить об этом. Теперь я в порядке.
Судья пристально рассматривал его.
— Хотите пари? — спросил Рой.
Резиновые губы Судьи сжали сигару. Прошла минута, он вынул ее изо рта и вкрадчиво осведомился:
— Насколько я понимаю, мисс Пэрис познакомила тебя с условиями определенного предложения?
— Не вмешивай в это ее.
— Восхитительное предложение — предложение, сделанное неизвестной персоной.
— Не смешите меня. Мне так и хочется натравить на вас ФБР.
Судья изучающе посмотрел на сигару.
— Я полагаюсь на твою честь. Впрочем, учти, что свидетелей, кроме мисс Пэрис, нет, и надеюсь, ты проявишь к ней снисходительность.
— Я сказал: не вмешивай ее.
— Все правильно. Думаю, она ошиблась насчет предложенного вознаграждения — пятнадцать тысяч, так ведь? Насколько я понимаю, двадцать тысяч, уплаченных наличными, одной суммой, ближе к истине. Уверен, тебе известна расценка на такого рода вещи: десять тысяч долларов. Мы предлагаем в два раза больше. Любая сумма, превышающая эту цифру, неприемлема, так как ставит под сомнение прибыльность предприятия. Прошу тебя тщательно обдумать предложение. Ведь ты, так же, как и я, знаешь, что играть не в состоянии.
— Тогда за что вы предлагаете мне двадцать тысяч баксов — в признательность за то, как я набивал ваш счет в банке?
— Не вижу причины для сарказма. Тебе платили за услуги по контракту. Что же до этого предложения, признаюсь откровенно: это страховка. Вполне возможно, что, выйдя на пластину, ты неожиданно, одним-единственным ударом, пустишь игру под откос. Конечно, я сомневаюсь, что такое произойдет, но мы предпочитаем не рисковать.
— Не заблуждайтесь: я не так слаб, чтобы быть не в силах играть. Вы же знаете, доктор сказал, что я буду там в понедельник.
Судья колебался.
— Двадцать пять тысяч, — выдавил он. — Но это окончательная сумма.
— А я слышал, буки собирают на бейсбольных ставках десять миллионов в день.
— Смехотворно!
— Так я слышал.
— Какая разница, я не буки. Что ответишь?
— Я сказал: нет.
Судья закусил губу.
— И совесть позволит вам сдать клуб, который двадцать пять лет не мог завоевать кубок, а теперь получил шанс? — спросил Рой.
— На будущий год у нас будет, в сущности, такая же команда, — ответил Судья, — и я не сомневаюсь, что мы проведем весь новый сезон лучше, так как появятся новые игроки и, возможно, будет новый менеджер. Если мы ввяжемся в борьбу с «Янки» сейчас, то есть, если окажемся настолько глупыми, чтобы выиграть плей-офф, они беспощадно разложат нас во всех четырех играх подряд, несмотря на твое присутствие. Ты сейчас недостаточно силен, чтобы выдержать напряжение Мировой серии, и тебе это известно. Нас разделают под орех, сделают посмешищем всего профессионального бейсбола, и твой друг Поуп Фишер на этот раз сам себя уничтожит, доведя команду до такого унижения.
— А как насчет тех денег, которые вы потеряете, если даже мы сыграем четыре игры из Серии и все до одной проиграем?
— Я все подсчитал и уверен, что заработаю больше тем способом, который предлагаю. У меня есть основания полагать, что, хотя нас считают слабыми, определенные интересы в игорном бизнесе по-крупному ставили на выигрыш «Рыцарей». Моя цель теперь с помощью неоспоренной, так сказать, игры дать этим паразитам урок, который им никогда не забыть. После этого они не осмелятся снова заражать наши трибуны.
— Простите, но сейчас меня вырвет.
Судья выглядел обиженным.
— У нас большие шансы, — сказал Рой. — Я видел в вечерней газете.
— Только в одной. Другие говорят другое.
Рой рассмеялся.
Судья побагровел.
— Honi soit qui mal у pense[64].
— А тебе вдвойне, — отозвался Рой.
— Двадцать пять тысяч. — Судья сделал сердитый жест. — Большее не обсуждается.
Хотя голова раскалывалась от боли, Рой пытался обдумать ситуацию. В таком состоянии, как сейчас, он не сможет стоять на пластине в полной амуниции, не говоря уже о бите. Может быть, Судья прав, и ему не удастся сделать ничего, чтобы помочь «Рыцарям» взять игру. С другой стороны, а вдруг он будет таким, как всегда? Если он поможет им выиграть плей-офф, даже если они потом проиграют в Серии четыре игры подряд, все равно могут поступить какие-то предложения или даже контракт на фильм о бейсболе. Тогда у него будут деньги, и он сможет позаботиться о Мемо. И все же допустим, он выйдет на игру и из-за слабости провалится так же позорно, как во время спада? Это плохо скажется на предложениях и на всем остальном, и он останется ни с чем — или почти ни с чем. Голова шла у него кругом.
Все это время голос Судьи гудел, не умолкая.
— Я заметил, — говорил он, — как одна моральная установка приводит к своей противоположности или становится ею. Вспоминаю случай из своей судейской практики, когда из доброты душевной и теплой веры в человечество я решил спасти мальчика от тюрьмы. Хотя его вина была неопровержимо доказана, из-за его возраста я вынес постановление об отсрочке приведения приговора в исполнение и условно-досрочно освободил его с пятилетним испытательным сроком. В тот день, спускаясь по ступенькам суда, я чувствовал, что могу, не краснея, смотреть в лицо Создателя. Однако не прошло и недели, и мальчишка предстал передо мной как отцеубийца. Я спрашивал себя, может ли действие, каково бы ни было его побуждение и каков бы ни был его мотив, считаться добрым, если приводит к такому злу?
Судья вынул носовой платок и высморкался.
— Напротив, — продолжил он, — вредное деяние порой приводит к добру. Я имею в виду более позднее дело, которое рассматривал. Врач мошеннически выудил у пациента-паралитика почти четверть миллиона долларов. Он так хитро спрятал украденное, что его по сей день не могут найти. Тем не менее документальные доказательства были достаточно убедительными, чтобы осудить вора, и я приговорил его к сроку от сорока до пятидесяти лет тюрьмы, полагая, что он не выйдет из заключения и не воспользуется средствами, нажитыми нечестным путем до восьмидесяти трех лет. И вот, давая на суде показания из своего инвалидного кресла, паралитик поразил всех присутствующих, поднявшись в праведном гневе из кресла и заковыляв через весь зал, чтобы отомстить обидчику. Естественно, судебный пристав удержал его, но можешь себе представить, с того самого дня он выздоровел и сейчас так же активен, как ты и я. Он потом написал мне, что возвращение подвижности более чем компенсировало ему утрату богатства.
Рой нахмурился.
— Ближе к делу.
— Я пытался помочь тебе оценить это действие с позиций перспективы будущего.
— Вы имеете в виду, если я продамся?
— Если хочешь, называй это так.
