В ответ девушка лишь пожала плечами, но, видя, что доктор медлит, ожидая ответа, она проговорила:
— Алексей Петрович, у меня сейчас сессия… Когда я все сдам, я вам позвоню… или лучше зайду.
Она повернулась, и ее каблучки звонко застучали по мраморному крыльцу.
Алексей остался один. Он откинулся в кресле автомобиля и закрыл глаза, прокручивая снова и снова в памяти их разговор.
Тем временем Наташа медленно поднималась по высокой лестнице, иногда останавливаясь и задумчиво глядя прямо перед собой, очевидно, размышляя о чем-то, что чрезвычайно занимало сейчас ее мысли.
— Какой он странный и…
— Наталья! — услышала девушка знакомый голос. — Ты что, заснула?!
Она с трудом вернулась к действительности — мимо нее, весело щебеча, пробежали однокурсницы. Наташа помахала им вслед рукой и зашагала быстрее.
От взгляда подруги не ускользнуло то состояние смятения, в котором пребывала Наталья.
— Послушай, девушка! — серьезно проговорила Лена. — Сегодня ты опять сама не своя. Что, он снова говорил о любви?
Наташа покачала головой.
— Нет, но он рассказал мне одну историю, которая произошла давно-давно с двумя любящими друг друга людьми. Красивую историю, и, понимаешь… — она запнулась, чувствуя, что просто не сможет передать обычными словами то, что ее взволновало. — Кстати, а ты знаешь, кем ты была в прежней жизни?
— Что? О чем это ты?!
— А я теперь знаю! — девушка покрутилась, загадочно улыбаясь, перед зеркалом и сделала глубокий реверанс. — Сейчас перед тобой царевна Ниневии!
— Господи, уж и до этого дошло! Совсем задурил он тебе голову, я вижу. Да и ты хороша — веришь всяким бредням.
— Да как ты разговариваешь с дочерью могущественного правителя? — шутливо возмутилась Наташа.
— Подумаешь тоже — Ниневии… Это что, страна такая? И где же расположено ваше царство?
— Где?.. — Наташа серьезно задумалась. — Ты знаешь, это где-то рядом с Египтом.
— Надо же, Египет, хватил куда! Ладно, царевна, держи конспект, твоя очередь учить. Да смотри, попадешь завтра к Селиванову, он ведь не посмотрит на твое царское происхождение!
— Уж и пошутить нельзя, — примирительно сказала Наташа.
— Шутки-шутками, а доктором ты, похоже, заинтересовалась серьезно, — подвела итог подруга.
— А даже если и так? — парировала Наташа.
— Ну, как знаешь… Только не пожалеть бы тебе после, не пара он тебе, — сочла своим долгом предупредить ее Елена.
Наташа не ответила. Она молча открыла конспект и долго сосредоточенно смотрела в него, пока, наконец, не поймала себя на мысли, что совсем не понимает текст. Где-то глубоко в душе мелькнуло сожаление о том, что она рассказала подруге об Алексее. Но усилием воли она заставила себя забыть об этом и углубилась в чтение, теперь уже старательно пытаясь запомнить записанное на лекциях.
Каждый из нас по-своему воспринимает бесконечный безостановочный ход времени… Дни, похожие друг на друга, шли однообразной чередой. Алексею сейчас оставалось только одно — ждать, так думал он. Правда, вот этого он и не любил. В жизни ему приходилось много раз попадать в ситуации, выход из которых зависел от чьего-то решения, благословения или простого росчерка пера, и ему приходилось, замерев и сжав кулаки, ждать, иногда ропща, иногда молчаливо негодуя. И сейчас доктор ждал, лелея в душе надежду на счастье и надеясь, что в этот раз судьба улыбнется ему…
Наташа появилась неожиданно. Только что закончился семинар по заболеваниям органов дыхания, проходивший на базе санатория университета. Как и любое крупное мероприятие, он потребовал от главного врача его организационных способностей и просто человеческих сил, чтобы все вовремя предусмотреть, всех разместить, в конце концов просто вкусно накормить и напоить. Проводив последних гостей, Алексей облегченно вздохнул и устроился в кресле, приняв позу кучера.
Он часто использовал этот прием, при котором человек уподобляется ямщику, укутанному в большой теплы тулуп и сидящему на облучке своих саней, несущихся по снегу сквозь вьюгу и мглу. Его руки свободно лежат на коленях, лишь слегка придерживая вожжи. Невольно он уже доверился тройке своих лошадей, которые везут его и случайных его седоков куда-то далеко, в безвестность… Мышцы расслаблены, глаза закрыты, человек, отдыхая, снимает напряжение и…
И снова этот телефон. Он редко надолго замолкает, и главный врач уже успел пожалеть, что не отключил его вовремя. В мыслях он еще продолжал ехать по своей зимней дороге, но рука уже автоматически сняла телефонную трубку.
В этот момент Алексей услышал стук в дверь. Его короткое «да», произнесенное в трубку, было расценено как приглашение войти, и в кабинет, чуть робея, шагнула Наташа.
Доктор кивнул девушке, приглашая присесть, одновременно отвечая одному из своих коллег. Разговор оказался деловым и долгим. Наконец, все точки над «i» были поставлены, и трубка заняла свое законное место — но ненадолго. Едва Алексей успел изобразить на своем лице радость по поводу долгожданного появления студентки, как аппарат вновь залился мелодичным звоном.
Он вздохнул и обреченно поднял трубку.
— Привет эскулапу! — послышалось из нее. — Рад, наконец, услышать. Я тебя который день ищу.
— Плохо ищешь, а еще полицейский. Сережа, ты по делу?
— Вообще-то нет. Решил узнать, какие у тебя новости. А ты что, занят? — сработала у друга профессиональная смекалка.
— Абсолютно точно, если не возражаешь, я тебе позже перезвоню.
— Договорились, пока.
Раздались короткие гудки, и Алексей, облегченно вздохнув, выдернул вилку из розетки.
— А если кто-нибудь позвонит по важному делу? — поинтересовалась Наташа.
— Все неотложные вопросы на сегодня я уже решил, а для рассмотрения текущих дел есть заместитель, — несколько небрежно ответил доктор, видимо, сказывалась накопившаяся за последние дни усталость и некоторая доля раздражения.
— Алексей Петрович, а у вас всегда так получается?
— Как? — не понял он.
— Складно.
— Ах, это… Стараюсь, конечно, все предусмотреть. Нужно хорошо знать людей, которые тебя окружают и с которыми общаешься.
— Да, но ведь бывают и непредсказуемые ситуации, — тихо произнесла девушка.
— Бывают, но и это происходит тогда, когда плохо знаешь человека, или обстоятельства… Ну, а твой визит означает, что…
— Да, все экзамены я сдала успешно и даже раньше срока.
— Рад и поздравляю, — Алексей галантно поцеловал руку девушке, — и по этому поводу приглашаю в ресторан.
Наташа чересчур поспешно замотала головой:
— Нет, нет, я не могу… И к тому же вчера мы всей группой там были.
— Ну что ж, было бы предложение, — спокойно произнес доктор, с трудом скрыв разочарование.
Наступило неловкое молчание, прерванное девушкой:
— Алексей Петрович, а у меня к вам просьба.
— Да, да, Наташа, чем могу…
— Дело в том, что я уезжаю домой, а в июле у нас будет двухнедельная практика в городе, а общежитие летом закрывается на ремонт. Так вот, нельзя ли это время пожить в санатории?
— Сколько же вас будет человек?
— Двое, я и подруга.
— Ну, это несложно, приезжайте, комната вам будет.
— Спасибо.
Видя, что девушка колеблется, Алексей поинтересовался:
— Мне кажется, вас еще что-то беспокоит?
Наташа кивнула и, поборов охватившее волнение, спросила:
— Алексей Петрович, а портрет мой вы закончили?
— Нет, Наташа, я так за него и не взялся… Ведь, чтобы завершить работу, нужно особое чувство, вдохновение, может быть, порыв какой-то. Так что он ждет своей очереди.
— А взглянуть на него можно?
— Конечно, — пожал плечами доктор, — только, боюсь, вы будете разочарованы…
— Нет-нет, — быстро ответила девушка. — Я не очень взыскательна.
— Надо бы смотреть законченную работу… Ну что ж, пойдемте.
Наташа долго рассматривала изображение миловидной темноволосой, с чуть грустно-задумчивым выражением лица, девушки на портрете, узнавая и не узнавая в нем себя. Наконец, она спросила:
— Неужели я такая?
— Какая, Наташа?
— Красивая…
Алексей улыбнулся:
— Я писал вас такой, какая вы есть и какой я вас воспринимаю. А красота — ведь это не только привлекательная внешность, но и глубокое внутреннее содержание.
— А мне иногда кажется, что я никому не нужна, — вдруг произнесла девушка.
— Вы знаете, Наташа, в вашей фразе есть только одно слово, которое отражает истину, — «кажется». Да так просто не бывает, что человек, да еще такой, как вы, никому был бы не нужен — неужели вы этого не понимаете? — Алексей заглянул в глаза девушке и увидел там отчуждение. — «Господи, какая она странная… моя Наташа…».
