- Ты этого добивалась? На, получай, получай!
На мое голое тело сыпались удары, каких я еще никогда не испытывала. Нельзя описать словами, что я чувствовала в тот момент. Полнейший позор, унижение и ужас.
Когда он остановился, я забилась под раковину. Я ничего не понимала. Довольный собой, он вышел из ванной. Через некоторое время я умылась и пробралась на кухню. Мне хотелось всадить в его тело нож. Я была в отчаянии, но тут я заметила то, что заставило меня позабыть о мести, - фотографию моего сына. Я сказала себе: "Лейла, если ты сделаешь это, то пропадешь. Ты потеряешь, все, лишишься сына, а он победит".
Он увидел нож в моей руке, который я взяла бессознательно, и испугался.
- Ты что делаешь? Что ты творишь, черт возьми? - и он заперся в туалете.
Я надела джеллабу и ушла по темноте. Через некоторое время я позвонила в дверь к одному из своих братьев, который жил ближе всех. Когда он увидел, насколько я избита, то захотел сам отомстить Мусе. Но это не входило в мои планы.
Оставь. Ничего хорошего не выйдет, если ты вмешаешься.
На этот раз отец сам сказал мне написать заявление в полицию. Нужно было заключение врача. Муса бил меня так долго, что едва не забил насмерть. Все мое тело было одной сплошной раной. Мне дали справку и в больнице, и в полиции. Дежурный полицейский сказал:
- Это же просто ссора. Подумайте, прежде чем подавать жалобу. Столько людей возбуждают уголовные дела, а потом возвращаются утром и со слезами просят прекратить все.
- Я не уйду отсюда, пока вы не заведете на него дело.
Мне было понятно, что это вызовет массу проблем. Все свалится на меня разом, как вагон кирпичей. Придется получить по шее от родителей мужа и его семьи за то, что я посмела наговорить на него.
Я подписала заявление, и брат отвез меня домой. Он предлагал мне остаться у него, но я отказалась - мой противник не должен считать меня побежденной. К счастью, мой сын никогда не был свидетелем подобных сцен. Я отправилась домой, рискуя опять попасть под горячую руку, но я знала, что делаю. Полиция была предупреждена.
Когда я вошла, он улыбнулся и поспешил навстречу.
- Лейла, милая, иди сюда. Давай я о тебе позабочусь. Это все просто буря в стакане, это только ссора. Все нормально, мы это переживем.
Он был абсолютно счастлив, лечь рядом со мной в постель.
- Где ты собираешься спать? - спросила я.
- В нашей кровати.
Я зашла на кухню, взяла нож и, сжав в руке, пригрозила:
- Приблизишься к моей комнате - зарежу!
Он с недоверием посмотрел на меня.
- Повторяю! Приблизишься к моей комнате - я тебя зарежу!
Я легла спать, положив нож на прикроватный столик. Муса и не пикнул, оставшись в гостиной. Однако я все равно не спала той ночью
- Оставь. Ничего хорошего не выйдет, если ты вмешаешься.
На этот раз отец сам сказал мне написать заявление в полицию. Нужно было заключение врача. Муса бил меня так долго, что едва не забил насмерть. Все мое тело было одной сплошной раной. Мне дали справку и в больнице, и в полиции. Дежурный полицейский сказал:
- Это же просто ссора. Подумайте, прежде чем подавать жалобу. Столько людей возбуждают уголовные дела, а потом возвращаются утром и со слезами просят прекратить все.
- Я не уйду отсюда, пока вы не заведете на него дело.
Мне было понятно, что это вызовет массу проблем. Все свалится на меня разом, как вагон кирпичей. Придется получить по шее от родителей мужа и его семьи за то, что я посмела наговорить на него.
Я подписала заявление, и брат отвез меня домой. Он предлагал мне остаться у него, но я отказалась - мой противник не должен считать меня побежденной. К счастью, мой сын никогда не был свидетелем подобных сцен. Я отправилась домой, рискуя опять попасть под горячую руку, но я знала, что делаю. Полиция была предупреждена.
Когда я вошла, он улыбнулся и поспешил навстречу.
- Лейла, милая, иди сюда. Давай я о тебе позабочусь. Это все просто буря в стакане, это только ссора. Все нормально, мы это переживем.
Он был абсолютно счастлив, лечь рядом со мной в постель.
- Где ты собираешься спать? - спросила я.
- В нашей кровати.
Я зашла на кухню, взяла нож и, сжав в руке, пригрозила:
- Приблизишься к моей комнате - зарежу!
Он с недоверием посмотрел на меня.
- Повторяю! Приблизишься к моей комнате - я тебя зарежу!
Я легла спать, положив нож на прикроватный столик. Муса и не пикнул, оставшись в гостиной. Однако я все равно не спала той ночью - в голове беспокойно роились разные мысли. "Лейла, тебе двадцать четыре, если ты не сможешь отделаться от него сейчас, то навсегда потеряешь право жаловаться. У тебя только два варианта: или действовать, пока перед тобой еще целая жизнь, или отказаться от всякой надежды и загубить свою судьбу и Риада. Этого ли ты хочешь?"
На следующий день отец вызвал меня домой.
- Лейла, мы все обдумали. Ты должна написать письмо прокурору и отказаться от обвинения.
- Папа, ты видел, что он сделал со мной? Хочешь посмотреть еще раз?
- Но он - отец твоего ребенка!
Оказывается, муха все еще трепыхалась в своей стеклянной тюрьме.
Я написала письмо, добавив в конце: "Господин прокурор, я делаю это не для себя, а для своего сына, чтобы дать ему шанс расти с отцом". Может, именно это предложение побудило прокурора отклонить мое заявление. Меня вызвали в полицейский участок. Повестка в суд должна была прийти в течение десяти дней.
После проявления храбрости и агрессии я снова впала в глубокую депрессию. Я всех пугала, потому что стала похожей на скелет. Десять дней Муса не притрагивался ко мне, он решил не связываться со мной, кроме того, с ним переговорил мой брат.
- Слушай, ваши проблемы нас не касаются, но если скажешь хоть одно слово о нашей семье... я перережу тебе горло, выпью кровь, голову отнесу в полицию, а тело отправлю мамочке.
Муса был так напуган, что пришел заявить в полицию на моего брата. Мне было стыдно, что нельзя было без всякого шума просто попросить развода через адвоката.
Через десять дней пришла повестка в суд, где было написано, что против Мусы выдвинуто обвинение в насилии. На предварительное слушание надо было явиться нам обоим. Мы отправились в суд порознь.
Муса сел справа от прокурора, а я - слева.
- Месье, вы когда-нибудь били свою жену?
- Господин прокурор, я мусульманин, а мусульманам, можете в этом не сомневаться, разрешено бить своих жен - таковы законы ислама.
Прокурор косо посмотрел на него.
- Не стоит путать одно с другим. Вы мусульманин - это верно. Но здесь свободная страна, в которой нельзя прикрываться религией, избивая женщину.
- Это неправда, я не бил ее, она все лжет. Ее братья всегда угрожали мне.
- А вы, мадам? Вам есть что сказать?
Я подтвердила, что он меня избил. Перед прокурором лежало заключение врача, да и по мне все было видно. Но Муса прерывал меня каждые две секунды, он опять приплетал религию, которая позволяло наказывать жену, если она того заслуживает.
Прокурор не выдержал и стукнул кулаком по столу.
- Месье, повторяю! Не вмешивайте сюда религию! Дайте даме высказаться, иначе вас выведут! В ваших интересах же интересах быть благоразумнее.
- Она спит с ножом!
Верно, но прокурор не поверил ему; к тому же Муса перебил меня уже в третий раз.
- Вон из зала, месье! Живо!
Он демонстративно вышел и сел у самой двери, чтобы иметь возможность подслушивать.
- Нет, не туда! В заднюю комнату! Офицер, проследите, пожалуйста, за господином.
Теперь Муса уже не был таким уверенным в себе, он, наверное, чувствовал себя униженным. Вид на жительство во Франции не помог ему понять саму идею республиканского государства. В его глазах мужчина всегда был прав, а женщина не считалась равной ему перед законом.
Я рассказала все подробно. Некоторое время прокурор разглядывал меня.
- Я вынужден передать ваше дело в суд.
- Может, это слишком. Я просто хотела, чтобы он понял: во Франции свои законы и им нужно подчиняться.
Мусу снова позвали в зал. Он посмотрел на меня.
- Вас это устроит? - спросил у меня прокурор с выражением. - Мы так и поступим.
Муса не мог вынести таких слов. Это был удар ниже пояса. Я могла говорить, меня слушали, и в какой-то мере именно я выносила ему приговор.
- За проявление насилия в семье вы приговорены к условному сроку - один год. Посмотрите на меня, месье! Предупреждаю вас: если с мадам что-нибудь случится, если тронете хоть один волос на ее голове, вам придется иметь дело со мной!
Он приехал в суд на машине, а я пришла пешком - у меня хватило глупости вернуть ему автомобиль. Я не смогла удержаться и крикнула ему:
- Эй, Муса, можешь подбросить меня домой. Нам все равно в одно место.
