«Мы рассматриваем изменение скорости вращения нашей планеты в качестве одной из возможных причин тектонических катаклизмов», – заявил заместитель директора Института физики Земли РАН Александр Пономарев. О, наивный, наивный! Мы-то знаем: дело не в скорости – дело в сдвиге. Впрочем, теперь уже не так уж важно, чем были вызваны эти катаклизмы. Цунами такой силы В ЛЮБОМ СЛУЧАЕ влияет даже на расположение оси вращения нашей планеты. Нашей… От этого слова мне хочется рыдать: ведь скоро наша планета изменится до неузнаваемости!
«Все это привело к едва заметным изменениям на поверхности Земли и легкому смещению земной оси. Земля стала как бы более компактной и начала вращаться быстрее», – заявил какой-то глупый американский ученый. Едва заметные изменения! Он даже представить себе не может, сколь заметными они будут!
О, глупцы, наивные глупцы! Они теперь рассуждают о «катастрофических последствиях для окружающей среды», но, бог мой, что они имеют в виду! Вот, полюбуйтесь: «Достигнув побережья, волна неизбежно смывает гнездовья морских птиц. Многие виды птиц в этот период высиживают потомство. Взрослые особи спасаются, а птенцы погибают, и это означает, что нового поколения в этом году не предвидится. Серьезный удар нанесен филиппинскому пеликану – он оказался на грани выживания. Кроме того, огромные волны обрушиваются и на лагуны, где нерестятся различные виды рыб. Волной смыты представители мелкой фауны, начиная от насекомых и заканчивая моллюсками. Разрушенными и уничтоженными оказались коралловые барьеры. Их хрупкие структуры и без того испытывали на себе последствия изменения климата и жизнедеятельности человека». Гибель пеликанов, моллюсков и кораллов – это ли катастрофа, когда речь идет о гибели ЦИВИЛИЗАЦИИ [кликни здесь: подробнее о человеческой цивилизации], о Последней Катастрофе!
«Сутки теперь станут на секунду короче», – говорят ученые. Я говорю вам: это совершенно неважно, потому что суток скоро просто не станет! Их не станет, когда в небе появится Второе Солнце. Оно зальет все и вся своим мертвенным ослепительным светом, и дни перестанут сменяться ночами!
Не надо отчаиваться
Я повторюсь: однажды, много тысячелетий назад, Сдвиг Полюсов уже произошел. Экватор и полюса раньше располагались совсем в других местах, нежели сейчас. Их перемещение вызвало катастрофические последствия – Великий Потоп [кликни здесь: подробнее о Великом Потопе].
Сейчас это ждет нас снова. Поднимется уровень океанов, затопив низко расположенные земли. Северный полюс сместится туда, где сейчас США. Россия станет страной с тропическим климатом. Новый экватор пройдет через Тюмень, Уфу, Саратов, Донецк, Афины и Сахару.
Последняя Катастрофа уничтожит практически все живое. Страх, холод и бесконечный океан будут царить на Земле… Но те, кто захочет спастись, спасутся – и их стараниями настанет новый Золотой Век.
Мы будем спасаться на Алтае. Да, наше спасение – Алтайские горы, друзья! Они достаточно высоки. [кликни здесь: подробнее об Алтайских Горах].
Вы спросите меня: почему же не Гималаи, они ведь еще выше? Да потому, что там очень мало минеральных ресурсов, их не хватит для основания новой цивилизации.
А на Алтае… на Алтае действительно нет некоторых очень важных вещей. Здесь практически нет нефти и газа. Но, если вдуматься, – понадобятся ли нам в новом мире нефть и газ? Нет, нет и нет! Нет автомобилям, поездам, самолетам, гремящим, жужжащим, загрязняющим воздух, мешающим нам дышать! Нет. Нам не нужно все это! Без этого мы не деградируем, мы просто станем ближе к природе – это ли не есть Золотой Век?…
* * *
К шести утра спать захотелось невыносимо. Но ложиться она не стала, это уже не имело смысла: на работу нужно было вставать в семь.
В ординаторской она взяла бланки рецептов и выписала себе два: на реладорм и труксал.
– Что-то вы сегодня неважно выглядите, Ирочка, – сказала нянечка Клавдия Михайловна.
Ирочка подняла на нее глаза с огромным трудом: глазные яблоки за ночь точно высохли – и теперь царапались, цеплялись за глазницы, отказывались свободно в них скользить.
– Просто не выспалась, – ответила Ирочка.
Клавдия Михайловна посмотрела на нее сочувственно и слегка озабоченно:
– Высыпаться нужно обязательно, Ирочка, – мягко сказала она. – Сон – это очень важно для человеческого организма.
– Да, конечно. Сегодня обязательно посплю.
– Вот-вот, обязательно, Ирочка. Будет очень плохо, если что-то тебе помешает. Ты даже представить себе не можешь, как тебе будет плохо.
– Почему вы мне тыкаете? – вяло удивилась Ирочка.
– Ну что вы, Ирина Валерьевна, – теперь нянечка смотрела на нее озадаченно и по-матерински ласково. – Что вы, вам просто показалось… С недосыпу, наверное.
* * *
Поздно вечером, когда она поняла, что купленные днем в аптеке реладорм с труксалом ей не помогают, Ирочка испугалась по-настоящему.
То есть нет, таблетки, безусловно, действовали. Они почти лишили ее возможности двигаться, они пригвоздили ее к кровати, они что-то там сделали с таламусом, гипоталамусом, с мозжечком и спинным мозгом, они погрузили ее в мутный, тяжелый, запутанный полубред, но только вот сном – нормальным, человеческим сном – это не было.
Обрывки чьих-то фраз, выписки из медицинских карт, рекламные слоганы из телевизионных роликов, какие-то детские стишки и считалки беспорядочно крутились в голове; в полусне, прекрасно при этом понимая, что все же не спит, она кому-то беззвучно, многословно и путано объясняла что-то насчет дозировок и осенних листьев; пугающе яркие пятна с внутренней стороны сетчатки звали ее, умоляли ее, настаивали на том, чтобы она прикоснулась к ним, присоединилась к ним, шагнула к ним… всего один шаг в их пеструю смертельную темноту, всего один шаг – и она заснет, шагнет и заснет через секунду…
Но за секунду, за десятую долю секунды до того, как должен был прийти окончательный, настоящий сон, что-то вдруг происходило с ней. Как будто невидимый садист переключал в ее мозгу невидимый тумблер – и она со стоном выныривала из этого своего хрупкого забытья, для того чтобы еще полчаса или даже час поворачиваться с боку на бок, и снова почти заснуть, и снова совсем проснуться.
Около часу ночи она встала и позвонила Максиму.
– Привет. Что случилось? – в его голосе не было неприязни, но и радости тоже не было.
– Максим, – пискнула в трубку Ирочка и тут же заплакала. – Макси-и-им…
– Что с тобой такое? – теперь голос звучал напряженно: неужели придется сорваться и поехать куда-то среди ночи?
– Максим, я не могу заснуть.
– Ну… бывает, – облегченный вздох. – Выпей валерьянки. Или, ну не знаю, какое-нибудь снотворное.
– Нет, ты не понимаешь. Я уже пила снотворное. Оно мне не помогает. Я не могу спать. Я вообще не могу спать! Понимаешь? Ты понимаешь? Я не могу спать!
– Понимаю, – вежливо подтвердил Максим.
Когда мужчина говорит «я не могу спать» – это обычно вызывает симпатию и уважение. Это значит, что он слишком напряженно думает о чем-то очень важном, или с ним недавно случилась трагедия, он пережил какой-то удар. Возможно, ему угрожают, ему или его близким, возможно, его не поняли, предали, продали… И он, сплошной комок нервов, твердокаменный сгусток воли, он держится, как только может; он, конечно, не распускает сопли, не показывает свих эмоций, но при этом он так сильно переживает, что даже не может спать.
Когда женщина говорит «я не могу спать» – это вызывает легкое раздражение и легкое сочувствие – или легкое отвращение, у кого как. Это значит, что она нервная особа или попросту истеричка, это значит, что она пьет валерьянку, это значит, что она совершенно зациклилась на какой-нибудь ерунде и теперь не дает покоя ни себе, ни окружающим. Это значит, что она готова воспользоваться любым предлогом, чтобы позвонить вам среди ночи и порыдать в трубку…
– У всех бывает бессонница, в этом нет ничего страшного, – успокаивающе обратился Максим к отчаянным похрюкиваниям на том конце провода. – Просто успокойся, выпей еще снотворного, посчитай до ста. Можно еще…
– Максим!
– Что?
– Я боюсь.
– Чего ты боишься?
– Не знаю. Что я больше никогда не засну. Что я скоро сойду с ума. Что я скоро умру…
– Ир, не говори ерунды!
– Мне кажется… мне кажется, что я слышу, как кто-то разговаривает. Голоса…
– Просто ты давно не спала. У тебя, наверное, в ушах шумит – это вполне естественно. Нет никаких голосов. И не надо паниковать, ладно? Выпей сейчас чаю и спокойно ложись…
– Максим!
– Что?
– Ты не мог бы ко мне приехать, прямо сейчас?
– Как это – приехать? Я же умер!
– Что? И-и-и… – Ирочка тонко заскулила в трубку, – что ты говоришь, Макси-и-м?..
– Ну, когда ты звонила мне в прошлый раз, недели две назад, ты, помнится, сказала, что я для тебя умер. И что ты больше никогда не хочешь меня видеть.
