Рейнбоу Рауэлл - Фанатка

Да, это была история Ника. Но он заманил Кэт писать ее вместе. Самый что ни на есть ненадежный рассказчик.

Теперь ей хотелось поработать над своей историей – не заданием по литературному мастерству, а над «Так держать!».

«Так держать!» – вот что принадлежало Кэт. Ее читали тысячи людей. И тысячи ждали продолжения.

А что с итоговым проектом? Только одного человека волновало, закончит ли она этот рассказ. И им была вовсе не Кэт.

Она задремала, лежа на животе, даже не разувшись.

Проснулась в темноте. Неприятное и странное ощущение – заснуть при свете дня, а очнуться ночью, все задом наперед. Голова раскалывалась, на подушке осталось мокрое пятно от слюны. Такое случалось, лишь когда Кэт спала днем.

Она с трудом села и поняла, что звонит телефон. Незнакомый номер.

– Алло?

– Кэтер? – спросил тихий мужской голос.

– Да, кто это?

– Привет, Кэтер, это Келли. Келли с работы твоего отца.

Келли был креативным директором. Парень, выдвинувший идею с пандой.

Отец всегда называл его «чертов Келли»: «Этот чертов Келли заставил начать рекламную кампанию „Килпатрик“ с чистого листа…» или «Чертов Келли вбил в свою никудышную голову, что робот должен танцевать».

Но благодаря Келли у папы все еще была работа. Каждый раз, меняя агентство, начальник уговаривал его последовать за ним.

Эксцентричное поведение отца Кэт Келли считал творческой составляющей.

– Ваш отец гений, – как-то сказал он им с сестрой на рождественской вечеринке. – Его мозг просто создан для рекламы. Он как высокоточный прибор.

У Келли был мягкий вкрадчивый голос – парень будто пытался что-то втереть тебе каждый раз, когда открывал рот.

– Девчонки, вы уже пробовали коктейльные креветки? Они здесь потрясающие.

Сейчас при звуке вкрадчиво-рекламного голоса Келли по позвоночнику Кэт пробежал холодок.

– Здравствуйте, – сказала она.

– Кэтер, прости, что звоню в колледж. Сейчас ведь сессия? Мой сын, Коннор, говорит, что сессия.

– Ага, – ответила Кэт.

– Я нашел этот номер в мобильнике твоего отца. Я хотел сказать, что с ним все в порядке, все будет хорошо. Сегодняшний вечер – и, быть может, еще парочку дней – он проведет в больнице. В больнице Святого Ричарда…

– Что случилось?

– Ничего, он в порядке. Я серьезно. Нужно лишь вернуть ему душевное равновесие.

– Почему? Что произошло? Почему вы его туда отвезли? Это ведь вы его туда отвезли?

– Да, я сам привез его. Ничего страшного не произошло. Он просто ушел с головой в работу. Ты же знаешь, мы тут все такие. Это очень тонкая грань… но твой отец отказывался покидать свой кабинет. Он вышел только через несколько дней…

«Сколько именно дней? – подумала Кэт. – Что он ел? Ходил ли в душ? А может, забаррикадировал дверь столом? И выкидывал из окна седьмого этажа стопки листков со своими задумками. Или стоял в коридоре и кричал: „Вы все никчемные продажные твари! Каждый из вас! И особенно ты, Келли, чертов безмозглый лодырюга!“ Может, его пришлось выводить оттуда силой? Случилось ли это днем, когда все смотрели?»

– Значит, он в больнице Святого Ричарда? – спросила Кэт.

– Да, им как раз сейчас занимаются, чтобы он немного поспал. Думаю, сон поможет.

– Я уже еду, – сказала Кэт. – Скажите ему, что я еду. Он не навредил себе?

– Нет, Кэтер, никаких травм. Он просто спит. Уверен, с ним все будет в порядке. Просто ему пришлось туго последние пару месяцев.

Месяцев!

– Я уже еду, слышите?

– Конечно, – сказал Келли. – Я скоро отправлюсь домой. Это мой номер мобильника. Позвони, если что-то понадобится.

– Спасибо.

– Я серьезно. Что угодно. Ты же знаешь, как я отношусь к твоему отцу, он мой талисман удачи. Ради него я готов на многое.

– Спасибо.

Она повесила трубку раньше Келли. Больше не могла выносить этого. И немедленно позвонила сестре. Рен очень удивилась, но Кэт сразу перешла к делу:

– Папа в больнице Святого Ричарда.

– Что? Почему?

– У него был срыв на работе.

– Он в порядке?

– Не знаю. Келли сказал, что папа не выходил из кабинета.

– Чертов Келли! – вздохнула Рен.

– Ага.

– Представляю, как папе будет стыдно.

– Да уж, – сказала Кэт. – Поеду сразу, как найду машину.

– Келли сказал, что нужно приехать?

– В смысле?

– Сейчас ведь сессия, а папа наверняка накачан транквилизаторами до беспамятства. Позвоним завтра и узнаем, как у него дела.

– Рен, он в больнице.

– Клиника Святого Ричарда не простая больница.

– Ты не считаешь, что мы должны поехать?

– Думаю, сначала нужно сдать сессию, – ответила Рен. – Когда мы закончим, он как раз придет в себя. Тогда мы будем рядом.

– Я еду, – сказала Кэт. – Узнаю, сможет ли за мной приехать бабушка.

– Бабушка в Чикаго.

– Ясно…

– Если ты очень хочешь, то, насколько я знаю, тебя может подвезти мама. Если, конечно, это так важно.

– Нет! Ты издеваешься?

– Отлично. Забудь. Позвонишь мне, когда доберешься до больницы?

Кэт хотелось сказать что-нибудь колкое, например: «Уж прости, что помешала твоей подготовке к сессии». Но вместо этого она ответила «да», потом набрала номер Рейган, ведь у той была машина. Рейган поймет…

Но соседка не отвечала.

Забравшись на кровать, Кэт несколько минут проплакала.

Из-за папы. Его унижения и слабости. Из-за себя тоже, ведь ее не оказалось рядом, чтобы предотвратить беду. Даже такая паршивая ситуация не помогла им с сестрой сблизиться. Почему Рен восприняла все столь равнодушно? Да, похожее случалось и раньше, но это не преуменьшало всей серьезности. Папа в них нуждался.

Кэт корила себя за то, что не обзавелась друзьями с машинами.

И тогда она позвонила Ливаю. Он ответил сразу же.

– Кэт?

– Привет, Ливай. Э… как дела?

– Хорошо. Я просто работаю.

– Ты всегда отвечаешь на звонки на работе?

– Нет.

– А-а… Что ж, когда освободишься, может, у тебя получится подвезти меня в Омаху? Я знаю, это лишние хлопоты, но я заплачу за бензин. ЧП в семье.

– Сейчас приеду за тобой. Дай мне пятнадцать минут.

– Нет, Ливай. Это может подождать, ты ведь на работе.

– Разве это не семейное ЧП?

– Да, – тихо произнесла Кэт.

– Встречаемся через пятнадцать минут.

Здесь, на балконе, Сноу не мог его увидеть. Он был слишком увлечен, разучивая движения для бала. Слишком увлечен, наступая на шелковые туфельки Агаты. Сегодня она выглядела прелестно: золотисто-пшеничные волосы, молочно-розовая кожа.

«Эта девчонка точно светонепроницаемая, – подумал Баз. – Как молоко. Или матовое стекло».

Саймон сделал неловкий шаг вперед, и Агата потеряла равновесие. Он подхватил ее за талию, обняв крепкой рукой.

«Они просто светятся вместе. Переливаются всеми оттенками белого и золотого».

– Он никогда ее не оставит, ты же знаешь.

Баз хотел обернуться на голос, но сдержался. Даже головы не повернул.

– Привет, Пенелопа.

– Ты тратишь свое время, – сказала она. Не усталость ли, случаем, сквозила в ее голосе? – Он считает, что она его судьба. По-другому он не может.

– Я знаю, – сказал Баз, уходя в тень. – И я не могу.

Ливай не задавал вопросов, а Кэт не была настроена что-либо объяснять.

Сказала лишь, что отец попал в больницу, не упомянув причины. Она не переставала благодарить Ливая. Сунула двадцатидолларовую купюру в пепельницу и пообещала, что добавит, как только снимет наличные.

Она старалась не смотреть ему в глаза – каждый раз представляла, что он кого-то целует, ее или ту, другую девушку, но оба воспоминания причиняли боль.

Кэт ждала, что он перейдет в режим обычного Ливая, забросает вопросами и очарует своими замечаниями, но он оставил ее в покое. Через пятнадцать минут он спросил, может ли при ней послушать лекцию, так как на следующий день предстоял важный экзамен.

– Конечно слушай, – ответила Кэт.

Ливай закрепил цифровой плейер на приборной доске. Следующие сорок минут они слушали глубокий голос профессора, вещавшего о ресурсосберегающих фермерских методах.

Когда они добрались до города, Кэт показала Ливаю дорогу: он не так часто бывал в Омахе. После поворота на парковку больницы Кэт не сомневалась, что Ливай прочел вывеску: «Медицинский центр психического и поведенческого здоровья Святого Ричарда».

– Можешь высадить меня здесь, – предложила она. – Я очень ценю твою помощь.

Ливай выключил лекцию по управлению пастбищным хозяйством и сказал:

– Будет лучше, если я провожу тебя внутрь.

Кэт не стала спорить. Она зашла в клинику раньше Ливая и направилась прямиком к регистратуре. Краем глаза заметила, как он устроился на сиденье неподалеку.

Мужчина за стойкой оказался не слишком дружелюбным.

– Айвери, – проговорил он. – Айвери… Артур. – Он цокнул языком. – Похоже, к нему не разрешено пускать посетителей.