-Чего это ты?
Повернулся Мишка, руку протянул, поддержать. Как раз разглядел свиторочек... Раньше Машин бок от него стол загораживал.
-??
-Ерунда. Ничего не задето. Просто порез, неглубокий.
-Ты у врача была?
-Да. Меня уже зашили.
-Братцы, да вы - просто варвары!
Грустно констатировал Мишка. Лицо у него сделалось странное, и не брезгливое, и не злое, и не растерянное. Ненастоящее. Можно сказать иначе - никакое. К Маше он повернулся с преувеличенной заботой. Подхватил за локоть, как родную увечную маму. Повлек за собой. Парни в форме расступились. Неизъяснимое выражение Мишкиной морды на них подействовало угнетающе. С чего бы? Маша неловко, Буровская рука мешала, оглянулась. Сказала без всякого ехидства.
-С наступающим вас Новым Годом. Всех вместе и каждого отдельно.
-Спасибо огромное.
Ответили сразу два наиболее воспитанных милиционера. В коридоре Маша одернула свитер. Натянуть дубленку помог Мишка. Шапочки не было, одной перчатки тоже. Но не это, и даже не потерянная сумка с учебниками огорчало больше всего.
-У меня на ключах брелок. Барашек. Это подарок. Я им очень дорожу.
-Вернем?
Посовещались люди в форме. Двое, вышедшие, за парочкой в коридор. Как раз Буровские приятели, очевидно.
-Отчего же не вернуть. Вернем.
-Когда?
Уточнила Маша.
-Скоро.
-Ну, баран то вам зачем? А?
Невероятно! Дедушкин подарок отцепили от связки... Несколько капель крови попало и на него.
-Держи.
-Спасибо.
-Будем считать, что твои ключи были без брелока.
-Спасибо!
Маша нервно и радостно сжала в кулаке вновь обретенного рогатого красавца. Буров поправил кепку, вмешался строго.
-Все. Пошли.
Не был он расположен болтать с коллегами. Категорически. Повлек девушку наружу, по дороге раскланялся еще с тремя-четырьмя милиционерами. Морда у него была прежней. Все еще. На крыльце Мишка поскользнулся, ругнулся негромко.
-Епрст! Что за жизнь.
-?
-Не важно. Я не о тебе. Сил нет иногда моих! Осторожно. Тут лед.
На улице было темно. В мохнатом небе поблескивали серебристые звезды. Точно сверкающие крошки от волшебного пирога. Неведомый великан поужинал, а надкушенный с одного бока лунный блин, отбросил в сторону.
-И куда мы идем?
Вяло поинтересовалась Маша.
-Я в подъезде буду спать?
Мишка уже обрел привычное оптимистичное состояние души. Заговорил бодро.
-Не грузись. Это не проблема. Жива. Почти здорова. Переночуешь у моей подруги, например.
-У твоей подруги?
Поджала губы Маша.
-К себе не приглашаю. Потому как - живу один. И ты все равно, откажешься от неприличного предложения. Верно?
-Да.
-Ну вот. Значит, остается идти к моей девушке. Она тебя не съест.
Тут Мишка на миг призадумался. И добавил с проснувшимся сомнением в голосе.
-Может быть.
* * *
Потоптались у телефона-автомата. Сначала долго искали двушку. Потом Маша обнаружила в левом кармане, завалявшиеся без дела десять копеек.
-Держи.
Мишка начал набирать номер, выругался. Пакостный агрегат бесцеремонно сожрал монетку, а соединять отказался.
-Е-мое. Какой я везучий.
Повернулся к Маше, пояснил тяжко, пасмурно.
-Честное свинское, день у меня сегодня чумовой. Три таких в месяц и я сорвусь с катушек. Может у тебя еще десять копеек есть?
-Ношу горстями просто. От нечего делать. В каждом кармане.
Мишка иронию игнорировал, смотрел требовательно. Маша сдалась и объяснила.
-Сумка моя тю-тю. С кошельком вместе.
-Ладно. Поехали без звонка. Должна быть дома.
-А кто она?
Мишка вздохнул.
-Студентка.
-Твоя?
-Да. Грехи мои тяжкие. Чего смеешься?
-Так просто.
Маша вскинула голову, капюшон свалился.
-Надень. А то уши отвалятся.
Велел Буров. Полежаева из вредности отказалась слушаться. Мишка с бурчанием сам натянул Маше капюшон.
-Ни кошелька у нее, ни сумки, ни ключей, ни шапки. Странная девушка. Как еще башка цела, не потеряна? Каждые пол года, по расписанию, привыкла вляпываться в беду. Мешает разным почтенным гражданам спокойно отдыхать после трудов праведных.
Маша улыбнулась. Ворчливый Буров продолжал расписывать в красках, какое количество нервных клеток у него погибло.
-Миллиарды. Не подлежит восстановлению. Кто виноват? Я спрашиваю - кто виноват? Ежели я впаду в старческий маразм во цвете лет, то по чьей вине? Не подскажешь? Я встретил вас, себе на горе.
Патетично закончил Мишка обвинительную речь. Маша отпарировала.
-Что делать?
Дождались троллейбуса. Влезли. Долго тряслись по сонным улицам.
-Пешком надо было идти.
-Быстрее добрались бы?
Спросила Полежаева.
-А то?
Мишка начал рассказывать свежие хохмы. Источник, из которого он брал забавные сюжеты, был неисчерпаем. Героями историй обыкновенно оказывались пожарники, менты, студенты и преподаватели военных кафедр. Маша слушала молча. Бок занемел, рука без перчатки превратилась в ледышку. Девушка пробовала сжимать и разжимать пальцы в кармане, помогало не очень.
-Вот и добрались.
Чистенькая милая пятиэтажка в самом центре города. Неподалеку от знаменитого вздернутого на гранитную дыбу самолета - памятника военным летчикам. Снег поскрипывал под ногами, вдали дребезжали троллейбусы, расползающиеся по своим маршрутам. Дверь подъезда на тугой пружине - открылась со скрежетом. Сейчас все звуки безмерно раздражали Машу. Мишка деликатно позвонил в обшитую деревом дверь на первом этаже.
-Кто там?
В голосе было удивление, чуть сдобренное страхом. Все же времена на дворе... Особенные. Что ни день в газетах фотографии свежих трупов. То бандиты друг с другом разбираются. То грабители потрошат мирные семьи в поисках накопленного добра. Окаянные дни - беда для обывателя, располагают исключительно к трусливому схлопыванию створок, за которыми глупые моллюски чают переждать беду.
-Я. Не один. Дозвониться не смог, извини.
Зашумели замки, цепочка. Из квартиры потянуло теплым запахом свежей выпечки.
-Ух, как вкусно! Впустишь?
В проеме появилась высокая, одного роста с Машей девушка в коротеньком халатике. Очень пухлые губы, большие глаза. Стильно подстриженные растрепанные темно русые волосы. Мордашка округлая, прехорошенькая точно у ангелочка с коробки конфет столетней давности. Чудо что такое. Однако холод в глазах нешуточный. Левая бровь чуть приподнята. Вежливое приглашение наполнено просто арктическим теплом.
-Входите.
Мишка бесцеремонно впихнул Полежаеву внутрь. Зашел сам. Чмокнул хозяйку в упругую щечку. Закрыл дверь ловко, не глядя на замки. Привычным жестом бросил кепку на оленьи рога, укрепленные в тесной прихожей в виде дополнительной вешалки. Расстегнул пальто. Громко возвестил.
-Это Света. Это Маша. Я все объясню.
-Уж сделай милость.
Попросила хозяйка, удаляясь на кухню. Невидимый шлейф из льдинок потянулся за ней. Окутал Машу, просто к полу приморозил.
-Не стой столбом.
Обратился Буров к Полежаевой, чувствующей себя жутко неуютно.
-Давай сюда дубленку.
Маша неловко начала раздеваться. Сцепив зубы, чтобы не запищать жалобно. Света загремела посудой, включила воду. То есть начала хлопотать, ставить чай, принимать незваных гостей. Мишка повесил верхнюю одежду в шкаф, разулся. Маша потянула свитер вниз, потом набок. Бесполезно, дыру и кровь не скроешь. Застыла с несчастным выражением лица. Буров взял за руку, потянул за собой. Показал на табуретку возле стола.
-Приземляйся.
Маша откинулась к стене, скособочилась, (рана разболелась ни на шутку) задавая себе уже привычные вопросы. Что она делает здесь? В этой компании? Сегодня? Тем временем шумный Мишка рулил ситуацией.
-Чай? Замечательно. А плюшками поделишься? Я голоден как доисторический вепрь. Могу сожрать немедленно вас обеих, если не накормишь. Даже перчить и солить не буду. Умну целиком.
-Испугал.
Невозмутимо ответила хозяйка, сменившая, наконец, замораживающую любезность на почти настоящее гостеприимство. Вот и блюдо с плюшками неторопливо перекочевало поближе к возмутителю спокойствия. Само по себе, без видимого участия Светланы. Подползло, ткнулось в руку. Все же сердиться на Мишку всегда было чрезвычайно непросто.
-На.
Мишка ухватил плюшку, алчно откусил больше половины. Прочавкал.
-Момент. Червячка заморю и смогу разговаривать.
Света повела плечом, покачала головой. Выразила молчаливое неодобрение свинским поведением друга. Налила гостям чая. Вышла в комнату, вернулась, снова вышла. Маша чувствовала себя даже не круглой, квадратной дурой. Вломились без предупреждения, на ночь глядя, в чужой дом. Понятно, что хозяйка недовольна. Ну, Буров, погоди!
Ее и так поташнивало, немного. Вид жующего Мишки действовал почти как рвотное. В животе начались спазмы. Только этого не хватало! Маша отвернулась к окну. Сосредоточилась на беленьких, в алую клетку, занавесках. Наконец, Мишка наелся. Вздохнул сыто и почти умиротворенно. Как раз опять появилась хозяйка. Замерла, скрестив руки перед грудью.
