Иисус пришел не утешить людей, а возвестить незамедлительную гибель мира: «Не прейдет род сей, как все сие будет; небо и земля прейдут, но слова мои не прейдут» (Мат.24:34). Эти слова более долговечны, чем вселенная, которая обратится в противоположность в течение жизни одного поколения. С другой стороны — сказано, что конец света наступит, когда евангелие будет проповедано всему человечеству. Здесь нет противоречия, ибо говорится о двух мирах — погибшем и существующем ныне.
Если в начале сущей реальности проповедники нового учения избиваются всеми народами, то в преддверии очередной метаморфозы они должны свидетельствовать об истине. Не благую весть, а великую скорбь возвестил Иисус миру ушедшему в вечность: «Молитесь, чтобы не случилось бегство ваше зимою, или в субботу; ибо тогда будет великая скорбь, какой не было от начала мира доныне, и не будет» (Мат.24:20).
Обетования свершились! Наша реальность — и есть обещанное царство небесное, поскольку мир евангелических событий погиб: «После скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблятся» (Мат.24:29).
Поколение, видевшее мессию, обречено, ибо он сводит с неба огонь. Уничтожение будет быстрым и внезапным, поэтому необходимо заранее приготовиться к неизбежной метаморфозе — погубить душу ради спасения в иной жизни, обрести грядущее в настоящем, подобно благоразумному рабу и мудрым девам: «Будьте готовы, ибо в который час не думаете, приидет сын человеческий» (Мат.24:24).
Первые христиане с блаженной улыбкой становились мучениками, ибо знали, что их награда на небесах. А добро сущего мира в будущем обернется злом: «Если враг твой голоден, накорми его, если жаждет, напой его: ибо, делая сие, ты собираешь ему на голову горящие уголья» (Рим. 12:20).
Избранные, удостоенные чести общаться с Иисусом, видели то, что тщетно желали многие пророки. Но в канун очередного переворота космоса уже апостолы не узнают нового мессию: «Придут дни, когда пожелаете видеть хоть один из дней сына человеческого, и не увидите» (Лук. 17:22).
Создается впечатление, что таинственного сына человеческого вообще никто не видел в мире, подлежащем суду, который состоит в разделении людей на козлищ и агнцев. Иисус не знает конкретный момент катастрофы. Следовательно — судия не он.
Искупитель, отвергнутый людьми и много от них пострадавший, уходит из мира, открывая дорогу антагонисту, который принял крестную муку в противоположном пространстве, поэтому является утешителем для претерпевших изменение и грозным судией для необращенных.
Если Иисус крестит народ огнем и духом, а затем воскресает на небе, обреченном превратиться в землю, то его небесный двойник приходит на землю, которая неминуемо должна стать небом. Сын обращается в отца, а отец в сына, ибо они одно.
Взойти на небо — означает спуститься в преисподнюю, а спуститься в преисподнюю — означает взойти на небо: «Восшел, что означает, как не то, что он и нисходил прежде в преисподние места земли? Нисшедший, он же есть и восшедший превыше всех небес, дабы наполнить все» (Еф.4:9).
В сознании людей двоится восприятие единого Бога, тем более расплывается образ мессии. В иудаизме разработана версия о двух помазанниках: погибающем и торжествующем. Христианская доктрина, основанная на эмпирической реальности, разносит во времени момент страдания и вселенской славы Христа. Судьба мессии непременно жертвенна, поскольку он противостоит человечеству своей надмирной индивидуальностью. Не менее ужасна судьба пророков, которые погибают за истину.
Мессия должен погубить обреченный мир и лично погибнуть, чтобы воскреснуть в будущем. Трагизм ситуации состоит в том, что он губит реальность, созданную при его посреднической деятельности, поэтому воспринимается людьми как посланец сатаны, противник Бога, антихрист. Его образ является основополагающей фигурой и одной из самых больших тайн христианства, ибо речь идет о двойнике искупителя: «День тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха» (2 Фес.2:3).
Появление антихриста также зависит от манифестации Христа, либо с противоположной точки зрения — узурпатора, присвоившего по инспирации сатаны все прерогативы спасителя. Апостол Павел указывает, что антагонист будет превозноситься не над Богом и святынею, а над тем, что «называется» Богом и святынею.
Антихрист — зеркальное отражение Иисуса, поэтому есть только одна возможность распознать апостолов ада: «Всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста» (1 Иоан.4:3). Следовательно, в преисподней также исповедуют спасителя, но пришедшего в духе, а не в плоти.
Соединившиеся миры образуют новое двойственное пространство, поэтому на землю приходят два посланника, которые кажутся антиподами. Любые оценки их деятельности весьма условны, ибо если в гибели спасение, то в спасении — гибель. И в наши дни мессия будет убит как антихрист, ибо пойдет против всего, что дорого человечеству.
Часть четвертая
Поиски веры
Я не хотел просыпаться из-за чугунной тяжести на душе. Словно сделал непоправимую ошибку или еще хуже — совершил преступление. Еще вчера жил нормально, а сегодня уже преступник, которого можно подстрелить или поймать и засадить в тюрьму на долгие годы. Однако пришлось проснуться от ощущения нежных пальчиков, быстро снующих по моей груди. Недовольно приоткрыв глаза, я увидел нависшую над кроватью Анастасию, чьи спелые груди вываливались из тонкой ночной рубашки, украшенной синими цветочками. Ее лицо было румяным от здорового деревенского сна или пережитого смущения. Я прерывисто втянул в ноздри приторный женский запах и почувствовал твердость отдохнувшего тела.
— Пойдем, — торопливо сказала она, потянув меня за руку.
— Куда? — удивился я, не понимая, что хочет полуголая женщина.
— Пойдем, пока муж не вернулся из туалета, — сказала хозяйка и сильным рывком подняла меня на ноги.
— Ты что, совсем рехнулась? — спросил я, смущенно прикрывая одеялом возбужденную плоть.
— Разве нам полчаса не хватит?
— Может быть, хватит, — недовольно произнес я, — а если он раньше вернется?
— Да ты не бойся, я буду в окно смотреть, — весело засмеялась она и потащила меня за руку в другую комнату.
Анастасия подвела меня к окну и прикрыла занавески. Сквозь оставшуюся щель виднелся обширный огород, поросший кустами томата и высоким подсолнухом. В самом конце огорода стояла деревянная избушка, где справлял нужду краснокожий муж. Я прижался к гостеприимному телу, и хозяйка немедленно стала крутить ягодицами. Она нагнулась таким образом, что ее голова полностью скрылась за занавесками. Я осторожно вошел в обезглавленное розовое тело, чувствуя уважение к законченным монументальным формам.
— Как ты думаешь, Змей яблоком Еву соблазнил или дал отведать более увесистый плод? — спросила Анастасия после долгого медленного и синхронного движения.
— Это не так просто, как ты думаешь, — бодро ответил я, обвыкнув в незнакомой местности. — Змей и Адам — похожи друг на друга как близнецы. Оба находятся в саду, ходят на двух ногах, обладают мудростью, владычествуют над зверями. В иудейской космогонии мир творится посредством суда, где тщательно взвешивают аргументы обеих сторон. В небесах борьба невозможна, поскольку ничтожество создания не может противостоять мощи Творца. Для равновесия суда предназначена женщина, чтобы отчасти компенсировать бессилие могучего сатаны. Это напоминает увлекательную игру в шахматы с самим собой. Результат известен заранее, ибо проиграть самому себе нельзя. Речь идет только о продолжительности партии.
— Выходит, что все зависит от женщины?
— Женщина не обладает двойником, следовательно, она должна состоять из двух противоположностей. Одну часть составляет материальный аспект ранее единого Адама. Естественно предположить, что недостающая половина взята из Змея, который также был разрублен пополам. Обе стороны должны быть представлены в равной мере. Иначе, где равновесие весов и справедливость суда? Получается классический любовный треугольник, поскольку оба партнера, лишенные возможности даже разговаривать друг с другом, полагают женщину своей законной женой, — произнес я и стал делать сильные размашистые движения.
— Тихо, тихо, — быстро прошептала Анастасия. — Я не поняла, они что — втроем согрешили?
— Погоди сама, — сказал я, умерив пыл. — Заповедь «не есть от древа познания» дана андрогину еще до сотворения женщины, поэтому она не подсудна по этому делу. Существует почти бесспорное мнение, что Адам передал заповедь в гораздо более ужесточенной форме: не есть и не прикасаться. Чрезмерная предосторожность привела к грехопадению, поскольку сатана, толкнув женщину на дерево, сумел убедить ее, что ни касание, ни вкушение запретного плода не влекут смерти. Однако внутри сада расположено только дерево жизней, к которому запрещено прикасаться, охраняемое херувимами и пламенем обращающегося меча.
