“Сможет ли та девчонка заменить меня? Хватит ли у нее сил и терпения? А если ей все надоест? “
Поняв, что такими мыслями доведет себя до истерики, Полина Викторовна усилием воли заставила себя переключиться на что-нибудь хорошее.
“Вот сидит мой сын. Молодой, красивый, полный сил, и, судя по всему, безумно счастливый. Так чего мне еще нужно! Ничего. Это главное”.
— Я же тебе звонил не один раз.
— Звонил он… А приехать домой переодеться времени не нашел? Чьи на тебе вещи?
— Мои. Я их купил.
— Тебе что, ходить не в чем? Зачем ты тратишь деньги? Разве на операцию мы уже не собираем?
— Мама, ты своими бесчисленными вопросами не даешь мне рассказать о самом главном, ради чего я приехал.
Полина Викторовна внимательно посмотрела на сына. Что-то в его тоне заставило ее поверить, что он собирается сказать нечто важное. На всякий случай внутренне сжалась.
— Ты наконец решил жениться? — попыталась угадать она.
— И это тоже, но не сейчас.
Неисчезающая улыбка на лице сына стала раздражать. “Что же ему так весело?”
— Почему не сейчас?
— Потому что у Анны пять дней назад умерла мать.
Наконец-то стал серьезным.
— Да ты что? — взволнованно воскликнула Полина Викторовна. — От чего? Молодая?
— Инфаркт. Ей было сорок семь.
— Бедная девочка! Кстати, где она?
— Она заедет позже. У нее дела с отцом.
— А отец работает? — с испугом спросила Полина Викторовна.
— Работает.
— Кем?
— Он бизнесмен.
“Вот это да! Где же они все-таки познакомились? Гарик, наверное, постарался”. Но спросить постеснялась. Придет время — сам расскажет.
— Из богатых?
— Не из бедных, точно, — Андрей решил не вдаваться в подробности.
— Так эта Аня твоя, поди, привыкла к дорогим нарядам… — мать погрустнела. — Где же денег столько заработать?
Она так и знала. Она просто чувствовала. Не могло быть все хорошо.
— Мама, я ухожу с завода. Вернее, я уже ушел.
— Как ушел? И что теперь?
— Завтра я приступаю к новой работе.
— Где же? — Полина Викторовна до сих пор воинствующе прохаживалась по комнате, но известие о том, что сын ушел с завода, заставило ее присесть.
— Мама Анны держала салон-парикмахерскую. После ее смерти отец Ани предложил нам заняться управлением салоном, — пояснил Андрей.
— Значит, массажем ты тоже не будешь заниматься?
— В сауне нет. В салоне еще не знаю. Может быть, да, мне нравится.
— Ой, сыночек… Все это так неожиданно… — потом добавила: — И ты уверен, что у тебе с этой девушкой все будет серьезно?
Андрей ответил не сразу. Нет, дело вовсе не в том, что его посетили «смутные сомнения» по поводу серьёзности их с Аней отношений. Он вдруг почувствовал, что мать ему не то не доверяет, не то просто сомневается во всем происходящем. Конечно, понять ее было немудрено. Еще бы, такие крутые перемены в жизни за каких-то пару дней.
— Почему будет? Это уже происходит. Это уже есть.
— Значит, домой ты не вернешься? А где же вы живете? — Полина Викторовна отчетливо поняла, что сын больше ей не принадлежит.
— Сейчас у Анечки, потом, когда уедет отец, у него.
Андрею вдруг стало жаль маму, он догадался, что она расстроилась, вместо того, чтобы порадоваться.
— Мама, ты чего? Разве ты не этого все время хотела?
— Этого, но не так. «Бесприданница» ты моя.
— Мамочка, я, может быть, и «бесприданница», но не бестолковщина.
Полина Викторовна подошла к сыну и обняла его так, как умеют обнимать только мамы.
— Сыночек, мой сыночек, ты ее любишь или тебе нужны деньги? Скажи правду.
— Я люблю ее, мама. Когда это произошло со мной, я еще не очень хорошо представлял, кто она. Я не виноват, что она богата.
— И она полюбила тебя, слепого? — Полина Викторовна до конца не верила в историю, рассказанную сыном.
— Мама. — Андрей остановился. У него внутри все задрожало. — Мама, со следующей недели меня будут готовить к операции. И это самое главное, что я собирался тебе сказать.
— Не может быть! — Полина Викторовна была ошеломлена известием.
— Кажется, может. Хотя, если честно, я и сам не верю. Но еще больше, чем не верю, я боюсь.
— Не надо бояться, мы же так долго об этом мечтали, — Полина Викторовна была не в силах сдерживать слезы.
— Мама, шансов очень мало. Если ничего не выйдет, я не представляю, как это переживу.
— А ты не думай об этом. Думай, что все получится.
— Ты как Анечка, она тоже так говорит. Ой, а который час? — спохватился Андрей.
— Начало седьмого.
— Мама, извини, я забыл предупредить: сейчас приедет Анна с отцом.
— Андрей, ну ты что, издеваешься? — привычным для себя тоном возмутилась Полина Викторовна. — У нас гости на пороге, а я не готова.
— Анечка все привезет.
— Не хватало, чтобы я встречала гостей с пустыми руками, — сокрушенно произнесла мать.
— Мама, успокойся. Я не потратил еще ни единой Аниной копейки. Уходя, я забрал все деньги, что откладывал на операцию. Так что все в порядке. Считай, что это я купил.
— И ты позволил девушке тащиться с сумками в трамвае?
— Я тебя умоляю, — Андрей вздохнул. — Какой трамвай? Анна на машине.
— Еще лучше! На такси тратится…
— Мама, на своей, — устало пояснил Андрей.
Полина Викторовна на какой-то миг задумалась, переваривая услышанное.
Если она сейчас опять начнет переживать, то ничего хорошего из этого не выйдет. Ну, раз без нее все равно уже приняли решение, то пусть сами и выкручиваются.
— Что же я тогда стою, надо себя хоть в порядок привести. Хорошо еще, что я перед твоим приходом убрала в квартире.
Полина Викторовна направилась в свою комнату.
* * *
Александр Станиславович брезгливо открыл дверь подъезда. Анна с укором глянула на отца.
— Просто грязная ручка, — пояснил отец.
— Папочка, руки потом помоешь. И вообще, веди себя проще, не на званом приеме. Договорились?
— Анна, не учи папу жить, — Александр Станиславович улыбнулся. Он видел, как волновалась дочь. — А то я начинаю думать, что тебе за меня стыдно.
— Ну па! — капризным тоном сказала Аня. — Лучше посмотри, все пакеты забрал из машины?
— Должно быть пять. У меня три, у тебя два. Все. Что ты там набрала?
— Французского шампанского и всяких прибамбасов к нему. Увидишь. И имей в виду, мы не на полчаса. Телефон отключил?
— Отключил, — засмеялся.
— Ты чего?
— Ты как Проня Прокоповна: “Мама, наденьте чепчик, папа, наденьте галстук”.
— Па, ну перестань, я и так переживаю.
— Чего ты переживаешь? Я немного побуду и уйду.
— Только попробуй. Кстати, пришли. Звони.
* * *
Прежде чем открыть, Полина Викторовна взглянула на себя в зеркало. Подкрашенные глаза и губы преобразили лицо, сделав его выразительнее. В юности она была редкой красавицей, Андрей очень похож на нее. Сейчас ей пятьдесят два, но в чертах ее лица угадывалась былая привлекательность. Правда, на нем отпечатались следы невзгод и страданий, которые прочно вошли в ее жизнь.
Полина Викторовна открыла дверь.
— Здравствуйте, — дрожащим голосом произнесла она. — Вы меня извините. Я так волнуюсь.
— Мы тоже. Поэтому давайте волноваться вместе. Аня, неси пакеты на кухню, а мы познакомимся. А где Андрей?
— Он на кухне. Он поможет Ане, а я пока накрою стол. Проходите в комнату, здесь темно.
— Прохожу. Андрей, привет, — крикнул он по пути в зал.
— Привет.
— Вам, наверное, непривычно видеть такую обстановку…
— Но я же не на обстановку пришел смотреть.
Полина Викторовна давно не общалась с мужчинами такого уровня. Да она вообще никогда с такими не общалась. В школе ей все больше приходилось наблюдать рабочий люд. С ними все понятно — и как себя вести, и что говорить. Они всегда были уставшими, с безразличным настороженным взглядом — что там не выучил их сын? Или сколько уроков прогуляла дочь? Рядом с ними Полина Викторовна чувствовала себя вполне уверенно. С ними все было просто.
А здесь? Только от запаха духов или одеколона, или туалетной воды, или чего там еще, откуда ей знать, как это называется, у нее перехватило дыхание. А костюм! Даже у директора районо такого не было! И заколка на галстуке с каким-то камнем. И кольцо. На обручальное не похоже, потому что с камнем, хотя и на безымянном пальце.
В лицо даже боялась смотреть. Так, мельком глянула. И без того понятно, что обаятельный мужчина.
Пауза затянулась. Нужно было что-то говорить.
— Простите меня. Присаживайтесь. Раз дети заняты, может, представимся сами? Меня зовут Полина Викторовна Шевелькова.
— Володин Александр Станиславович.
И голос у него приятный… Как он представился? У нее просто внутри все оборвалось. Не может быть!
Родители уставились друг на друга. Первым пришел в себя Александр Станиславович.
— Полинка, ты, что ли? — неуверенно произнес он.
