Александр Станиславович злился. Андрей объяснял, что глупо сейчас бросать Анну одну. Ничего страшного не произойдет, если это будет чуть позже. Он терпел дольше. Так и решили.
* * *
В конце недели в кабинет, где Андрей и Анна обсуждали какую-то текущую проблему, заглянула молодая женщина и, представившись Ией, сказала, что она от Светланы Петровны. Анна пригласила ее в кабинет. Молодая женщина, прихрамывая, вошла и присела на стул. На ее лице был свежий шрам, да и вообще выглядела она болезненной и уставшей. Как выяснилось, это была давняя приятельница Светланы Петровны, клиентки Андрея. Она недавно попала в автомобильную катастрофу и несколько месяцев провела в реанимации. Ее еле вытащили. Дважды в первые сутки у нее была клиническая смерть. К Андрею ее привели проблемы с позвоночником. Она очень надеялась, что сеансы помогут ей почувствовать себя лучше. Андрей пытался объяснить, что не занимается лечебным массажем, но попытки были тщетны.
— Хорошо, Ия, — Андрей сдался. — Я сделаю вам массаж. Но обещайте мне, что честно скажите о своем самочувствии.
— Обязательно скажу, — заверила его Ия.
— И еще. Так как я не уверен в своих возможностях, то денег я с вас не возьму. И, пожалуйста, не возражайте.
Анна в это время сидела рядом и испытывала невероятную гордость за то, какой Андрей благородный и честный.
После массажа Андрей зашел в кабинет и попросил Анну сделать кофе.
— А где Ия?
— Одевается.
— Какое редкое у нее имя, — задумчиво произнесла Анна. — Ну, как думаешь, ей понравилось?
— Не знаю, Нюточка, — Андрей устало вздохнул, — я, конечно, старался, но, кажется, ей нужно не это.
В дверь заглянула Ия.
— Можно?
— Конечно, проходите, присаживайтесь. Будете кофе?
— С удовольствием.
— Как массаж? — поинтересовалась Анна, поставив чашку перед клиенткой.
— Андрей оказался прав. Мне требуется что-то иное.
— Очень жаль, — сказала Анна.
— И я еще хотела сказать Андрею… Позволите?
— Говорите, — Андрей повернул голову в ее сторону.
— Мне кажется, вы зря занимаетесь этим. Вообще.
— То есть? Поясните.
— Мне кажется, это не ваше дело. Только поймите меня правильно, вы прекрасно справились со своей задачей. Но не массаж должен быть главным в вашей жизни, — Ия говорила очень медленно, при каждом слове шрам на лице устрашающе шевелился. Было немного жутковато.
— Вы думаете? — с иронией спросил Андрей.
— Очень скоро вы будете делать что-то другое. Что-то такое, на что способны только вы. И именно это «что-то» будет вашим способом существования и смыслом жизни. По-моему, вы даже приобретете в связи с этим известность. Поверьте, это случится. Но не сейчас.
— Извините, — вмешалась Анна. — У меня сложилось такое впечатление, что вы пытаетесь предсказать будущее.
— Я не знаю, как это назвать. Я даже не знаю, как это объяснить. Поверьте, вы первый, кому я пытаюсь, что-то донести. После катастрофы у меня начали случаться некие видения. Они появляются, когда хотят, и исчезают так же внезапно. Чаще всего это происходит со мной после прямого контакта с человеком. И сейчас, когда Андрей делал мне массаж, то я даже не увидела, а просто почувствовала, что знаю то, что я сказала. Единственное, что я не могу понять — я фактически не чувствовала энергетики, исходящей от него. Как будто бы он стоит на пороге какого-то затмения, небытия, что ли, темноты.
— Ну, это понятно. Я же слепой, — прокомментировал Андрей.
— Нет, это здесь не при чем. Кстати, вам недолго осталось быть слепым.
— Правда? — Анна невнимательно слушала все, о чем Ия говорила раньше, но это её взволновало.
— Да, — просто ответила Ия.
— А, может, вы и мне что-нибудь скажите? — попросила Анна.
— Хорошо, давайте попробуем. Только я не обещаю, что получится. Дайте мне ваши руки.
Анна протянула руки. Ия взяла их и тут же резко отдернула ладони.
— Что-то не так? — Анна испугалась.
— Какая-то сильная вспышка в глазах, такого не было раньше. Я от неожиданности испугалась, — виновато пояснила Ия. — Давайте еще раз попробуем.
Ия закрыла глаза и молча держала Анну за руки. Прошло минуты три. Ия открыла глаза, лицо ее покрылось потом.
— Ну и что? — с беспокойством спросила Анна.
— Вы очень противоречивый человек. С одной стороны, безумно ранимы и обидчивы. С другой — очень сильны, как кремень. Но кремень — это плохое, неудачное сравнение.
— Тогда может гранит? — решила подсказать Анна.
Ия качнула головой.
— Нет. Вы больше похожи на капрон.
— Капрон? — переспросила с удивлением Аня. — Шутите? Разве капрон «сильный»?
— Я неточно выразилась. Хотя сравнение подобрала правильное. Я сейчас поясню, что имела в виду. Конечно, капрон легко воспламеняется и запросто может пустить петли. Это все равно, что ваша ранимость и обидчивость. Но с другой стороны — он очень прочный. Его невозможно разорвать, сколько бы ни тянул. Вас ожидает участь капрона. У вас впереди испытание на прочность.
— С чего вы взяли? — с легким раздражением спросила Анна.
— Но вы же сами недавно сказали, что готовы вынести любые испытания, лишь бы… — Ия остановилась.
Анна пыталась вспомнить, когда это она могла такое сказать, но не вспомнила.
— И что все это значит? — она была разочарована.
Ия внимательно посмотрела на девушку, как будто бы примеряла, стоит ей объяснять подробности или нет. Потом неожиданно смутилась и быстро заговорила:
— Наверное, я что-то не то говорю. Извините. Я просто еще сама многого не понимаю. Простите.
Не допив кофе, Ия поднялась и чуть не плача, вышла из кабинета.
— Странная клиентка, — сказал Андрей. — Ты, Нюточка, голову ерундой не забивай.
— Но она же сказала: ты будешь видеть!
— Мы и без нее это знаем, — уверенно сказал Андрей.
— Да, ты прав. Конечно, ты будешь видеть, — а потом, сразу сникла. — Но мне почему-то страшно, Андрюша.
— Нюточка, может, хватит на сегодня, уже поздно. Поехали домой, работяга ты моя. Тем более, сегодня Гарик с ребятами придут.
— Ой, я и забыла совсем. А что мы заказывали приготовить Ларисе Ивановне?
— Не знаю, Нюточка. Это ты там изощрялась.
— Представляешь, не помню, — Анна засмеялась. — Все, поехали.
* * *
Прошло три дня с того момента, как Андрею сделали операцию. Все это время глаза были забинтованы. Завтра должны снять повязку. Завтра решающий день. Андрей не мог найти себе места. Он специально отправил Анну пораньше домой. Правда, сделать это было не так-то просто, та ни в какую не хотела уходить. С мамой он разобрался в два счета. Полина Викторовна просто плакала все эти дни. Не то от радости, не то от переживаний, а может, от того и другого вместе взятого. Александр Станиславович был только однажды, в день операции, общался с профессором, который лично оперировал. О чем была беседа, Александр Станиславович не говорил, только, выйдя от профессора, подошел к Андрею и сказал:
— Ты, Андрюша, главное, верь. А еще при любом исходе помни, что впереди длительный период восстановления и при необходимости — повторная операция.
— Повторная? — эхом отозвался Андрей. — Что, такие плохие результаты обследования?
— Да нет, — Александр Станиславович смутился, поняв, что сболтнул лишнего. — Это я так, на всякий случай. Просто будь мужиком, — и, не глядя на Андрея, похлопал его по плечу.
Сейчас, вспоминая этот разговор, Андрей, сидел в холле больницы, все гадал, удачно прошла операция или нет. Ну неужели все впустую? Неужели события последних месяцев, так внезапно обрушившиеся на него и так в корне изменившие его жизнь, — это просто прихоть судьбы, случайная нелепость?
Но разве такие совпадения просто так происходят? А ведь все началось с подвала, где он впервые столкнулся с Анной. Вернее, подвал был потом. А вначале…
С самого утра того дня он чувствовал, что должно что-то произойти. Потому что ночью ему приснился сон. Тот его сон. Где бесконечность, где много красок, где сияющий ангел, где пожирающая бездна внизу и манящая, сверкающая дорога-серпантин в вышине. Что-то в этом сне было не так, как обычно. Когда он проснулся, то не мог вспомнить подробности. Но потом его все время преследовала какая-то странная мысль, что он непременно должен спуститься в подвал. Ему там совершенно нечего было делать. Но после обеда эта идея стала просто навязчивой. Он подумал, что ничего не случится, если он спустится и пройдет по подвалу вперед и назад. Никому ничего не сказав, Андрей так и сделал. И когда возвращался к лестнице, чтобы подняться наверх, то был уверен, что сходит с ума. Ничего не произошло. И после того, как эта мысль утвердилась в сознании, появилась Анна.
“Анна. Аннушка. Анечка. Анютушка. Анюта. Нюта. Нюточка. Господи, ну неужели это правда, все, что происходит сейчас?”
Он даже в самых смелых мечтах не мог предположить, что ему позволено будет любить такую женщину. Да что там любить, просто встретить. А уж надеяться на взаимность… Куда уж там. Но спроси, за что он любит ее? Он не сможет объяснить. Так же, как невозможно объяснить, за что нам нравится восход, чем нас манят звезды, почему мы готовы бесконечно вдыхать неповторимый аромат цветущего сада, чем восхищает капелька утренней росы на нераскрывшемся бутоне цветка, почему так тревожит соловей и так радует взор радуга. Все это нельзя назвать одним словом «красиво». Это все божественно и совершенно, как сама любовь.
