Ознакомительная версия.
Посетитель, похоже, сказал все, что хотел, и теперь молча поедал Перетятькина преданным взглядом. Скелетик посверкивал на директора из глазниц своих красноватыми искорками, пушистыми фонтанчиками искр. Словно был уверен, что дело уже сделано.
– Ну раз вы отвечать по существу не желаете… – начал было директор, собираясь отшить и этого просителя, как внезапный спазм сковал горло. – Эк…эк… э-э…
– Беру! – кое-как вытолкнул он из себя.
И горло вмиг отпустило.
Перетятькин торопливо вобрал воздуху и, стараясь не закрывать глаз, которые от омерзения хотелось закрыть, нажал кнопу селектора:
– Отдел кадров? Людмила Ивановна. Сейчас к вам подойдет… – он раскрыл трудовую книжку. – Стукалин. Оформляйте его лаборантом на кафедру алгоритмизации.
Посетитель преображался на глазах. Ничтожный, никчемный человечишко исчез без следа. Собачий взгляд сменился озабоченно деловым, плечи развернулись, осанка выпрямилась. Семен Игнатьевич не торопясь поднялся, не торопясь взял со стола паспорт и трудовую книжку, после чего официальным, с искусственными нотками уважения произнес:
– Спасибо вам, господин Перетятькин. Большое вам человеческое спасибо. Ей-богу – Перетятькину показалось, что в глазах собеседника мелькнула насмешка такой же красноватой искрой, как и в глазницах скелетика, – вы приняли правильное решение. До свидания.
«Учить меня будешь», – подумал директор, ослабляя узел галстука. И словно в ответ на мысленное «учить будешь» скелетик угрожающе помахал указательным пальцем.
Перетятькин проводил нехорошим взглядом нового сотрудника и нажал клавишу селектора, на этот раз вызывая секретаршу.
– Наталья Васильевна, сегодня посетителей я больше не принимаю.
– Нестор Анатольевич! Тут такое творится! Их тут уже целая сотня! Может, это какая-то провокация? Может, надо вызывать милицию?
– Вызывайте, – распорядился Перетятькин.
А сам заперся в кабинете.
Ровно без пяти минут три Перетятькин припарковался на стоянке ресторана «У «Титаника». У входа в ресторан Нестора Анатольевича остановил надменный молодой человек, – значит, Хозяин уже прибыл.
– У нас спецобслуживание, – сообщил охранник.
– Я Перетятькин, мне назначено.
– Одну минуту.
Охранник связался с кем-то по сотовому. Обернувшись к директору, спросил:
– Документы у вас при себе?
Перетятькин торопливо полез в борсетку, вытащил паспорт. Молодой человек лениво перелистал страницы, окинул директора насмешливым взглядом.
– Значит, Перетятькин? Ха-ха. Ну, иди, Перетятькин.
– А документ? – нерешительно спросил Нестор Анатольевич.
– Здесь побудет, – охранник сунул паспорт в карман и небрежно по нему похлопал.
Нестор Анатольевич лишь вздохнул.
В «Титанике» было прохладно, огромный зал, стилизованный под кают-компанию океанического лайнера, был совершенно пуст. Еще один молодой человек, похожий как брат-близнец на охраняющего вход и такой же надменный лицом, сделал приглашающий жест в сторону лестницы, ведущей в «капитанскую рубку».
У гермодвери с океанской водой директора обыскали и только после этого допустили в «вип-сектор».
Хозяин с мрачным видом ковырял вилкой в супнице, доверху заполненной бледно-розовыми шейками омаров. Нестор Анатольевич застыл в растерянности. До этого ему приходилось общаться с Хозяином только по телефону.
Он смотрел на уголок для курения – кожаные диванчики, столик с массивной хрустальной пепельницей; над столиком нависала, сверкая хромом, вытяжка. Смотрел Перетятькин на морские карты на стенах, на развешанные там же кортики и абордажные сабли, на стоявший в углу глобус в половину человеческого роста, а рядом с глобусом – секстант и астролябия. На старинный книжный шкаф, заполненный старинными же книгами в кожаных переплетах. Смотрел на потолок с фальшивыми балками и смотрел на шейки омаров и ковыряющую их вилку. Только на Хозяина боялся посмотреть: не хотел Перетятькин видеть хозяйского паразита. Отчего-то опасался директор ИПК, что такое знание сильно осложнит ему жизнь.
Александр Владимирович неспешно смерил директора цепким холодным взглядом, слегка усмехнулся и сказал:
– Ну что же ты, Нестор Анатольевич? Садись. Поговорим о делах.
Перетятькин пододвинул стул и аккуратно уселся.
– Что это ты в глаза не смотришь? – спросил Хозяин. – Боишься? Угощайся. – Хозяин кивнул на салатницы и большое блюдо с молочным поросенком. – Специально для тебя готовили.
Нестор Анатольевич несколько воодушевился. Заложил за ворот крахмальную салфетку, придвинул чистую тарелку, вооружился ножом и вилкой. И только было взялся за салатницу, как Хозяин поинтересовался:
– Разобрался с вопросом?
– Вы о Чичикове?
– Ты отвечай, когда тебя спрашивают, – с ленцой в голосе перебил Александр Владимирович. – Мы не евреи, вопросом на вопрос не отвечаем.
– Я понял, Александр Владимирович.
Перетятькин отставил салатницу, так ничего из нее и не набрав. Едва справившись с волной негодования – «кто он такой, чтобы унижать меня, доктора технических наук, лауреата госпремии, без пяти минут членкора? я крупный ученый, а не какая-нибудь сявка из охраны», – Перетятькин набрал в легкие воздуха и хорошо поставленным голосом, без тени эмоций, словно на институтском семинаре, принялся излагать:
– Итак, Чичиков. Темная лошадка. Странный человек, а может быть, и вовсе не человек. Откуда он прибыл и какой имеет бизнес, вы, полагаю, уже выяснили.
Эта перемена тона Хозяину, казалось, понравилась. Он прищурился, как сытый кот. Взял прямо рукой шейку омара и принялся жевать, глядя на директора скорее с одобрением. Перетятькин пустился было в пространное разъяснение своей теории тонкоэфирных паразитов. Но на самом интересном с его точки зрения месте – он собирался поведать о сверхспособностях, блокируемых паразитами, – был прерван.
– Это все неинтересно. Про Чичикова говори.
– Чичикова… Его привел в наш город один-единственный, как он это называет, коммерческий интерес – он покупает мертвые души. Это его слова. Я с научной точки зрения могу объяснить, что это означает. Сегодня у меня в приемной их набралось с две сотни. Думал…
Директор сбился с тона, голос едва не сорвался на негодующий визг.
– В общем, вызвали милицию…
– Бери поросенка.
– Ага, – Перетятькин протянул руку к блюду.
– Только не надо скакать. Все по порядку. Пускай мертвые души – это мертвые души. Зачем они Чичикову?
– Я не знаю… То есть… – Перетятькин сбился. – Давайте я лучше расскажу о том, что он сам лично рассказал мне. Потому что все остальное – домыслы.
– Ну, давай, рассказывай. – Хозяин оставил омаров и принялся намазывать на хлеб черную белужью икру.
О поросенке Перетятькин уже и не думал. Он поведал Хозяину историю про село Хляби.
– Все врет, – отреагировал Хозяин. – Что еще рассказывал?
– Про Паляницына.
– Паляницын? – прищурился Хозяин. – Это не тот Паляницын, который два года сидел на городском ОБОПе?
– Он самый, теперь куратор нашего института, так сказать, первый отдел.
– Ага, дешево отделался. Могли растерзать. Знаешь, кто ему помог?
– Кто?
– Конь в пальто! – скупо улыбнулся Александр Владимирович.
История с Паляницыным принесла Александру Владимировичу дивиденд небольшой, но вполне законный, учитывая степень благодеяния. Паляницыну за все его лихоимство светило, по крайней мере, пожизненное заключение. И открутиться не было никаких перспектив: слишком многих он в свое время прищучил, с многих, кто ныне ходил в сильных города сего, взял немалую мзду. Да, потопить его или даже утопить буквально было совершенно необходимо: о многих, очень многих темных делах знал Паляницын во всех подробностях и при этом ничьим человеком не был, а значит, мог пустить в ход свой компромат самым непредсказуемым образом даже из тюремной камеры. Все в точности шло к тому, что опального полковника найдут едва присыпанного листвой где-нибудь в лесопосадке или в собственном особняке, насмерть опившегося паленой водки, или извлекут из петли с характерной предсмертной запиской в кармане.
Хозяин тогда взял с Паляницына по-людски, собственно, как и со всех брал в таких случаях – половину наворованного. Все же он был Хозяином, и его целью были примирение и порядок в городе. Потому что это был его город, и он за него отвечал. Спросить – перед кем отвечал? Пожалуй, Александр Владимирович затруднился бы с ответом или ограничился общими фразами; впрочем, в многочисленных интервью подобные вопросы не поднимались. Он ощущал настоятельную потребность быть именно хозяином, испытывать это ни с чем не сравнимое чувство: сознавать, что для всего города Н. ты главное лицо, на тебя надеются, если не молятся, миллионы футбольных болельщиков не только Н-ской области, но и страны, что министры идут к тебе на поклон…Да что министры! Премьеров ты ставишь, и на самое президентский пост у тебя кандидатура в рукаве, словно джокер, заготовлена.
Ознакомительная версия.
