Выслушав эту отповедь, пристыженная Петула Кларк села на свое место. И сейчас же поднялся сержант ВВС из учебного лагеря времен Грайсовой армейской службы.
— Но если от этих фирм остались одни названия, как же они отвечают на телефонные звонки? — Оказывается, он только лицом напоминал сержанта: голос да и выговор был у него совсем другой.
— А разве они отвечают на телефонные звонки? — спросил Грант-Пейнтон.
— «Коббз и Ко» из Харроу отвечает. — Псевдосержант размахивал какой-то бумажкой, похожей на вырванную из телефонного справочника страничку. — В протоколе предыдущего заседания записано со слов мистера Сндза, что эта фирма прекратила операции четыре года назад, а когда я позвонил туда, какой-то тип поднял трубку и сказал, что он, дескать, начальник Отдела сбыта.
— Ну-ну, а вы?
— А я наплел ему, что хочу купить обои — это обойная фирма, — и он сказал мне, что торговля у них оптовая и что по телефону они заказы не принимают, но я могу им написать. Тогда я спросил адрес, и он стал темнить, что сейчас, мол, они как раз переезжают в другое здание, а письма им надо слать на почтовый абонемент помер такой-то.
По залу прокатилась волна удивленных восклицаний, Грайс обернулся к Сидзу, который все еще стоял в центральном проходе, и с досадой обнаружил, что тот самоуверенно усмехается, хотя псевдосержант вроде бы выбил почву у него из-под ног.
— Мистер Сидз, — воззвал к нему Грант-Пейнтон, — хоть нам пора бы уже заняться темой сегодняшнего заседания, но поднятый сейчас вопрос очень важен. Ведь получается, что «Альбиона», где мы все работаем, в телефонном справочнике нет, а подчиненные ему фирмы, где не работает никто, там есть, и они отвечают на телефонные звонки! Можете вы дать этому объяснение — по возможности, краткое?»
— Могу, господин председатель. Я как раз хотел это сделать, когда меня перебили. — Сидз двинулся вперед и, дойдя до сцены, повернулся лицом к зрительному залу. Он явно собирался извлечь из возникшей ситуации все возможные выгоды, и Грайс подумал, что, если уж его так привлекает популярность, ему надо было урвать себе роль дворецкого из богатого дома начала века и сидеть на сцене среди ведущих артистов.
— Действительно, «Коббз и Ко», да и все другие подчиненные «Альбиону» фирмы, хотя фактически их нет, по-прежнему отвечают на телефонные звонки, и мы думали оповестить об этом Комитет, когда соберем полное досье…
Они, видите ли, собирают досье! Кем, интересно, он себя считает? Начальником контрразведки?
— «Братья Бинны» из Регби тоже отвечают на звонки. Я звонил туда сегодня. И все было как обычно, когда звонишь в альбионские фирмы. Сначала раздался щелчок автоматического переключения на другой телефон, а потом, если пользоваться термином уважаемого мистера Беллоуса, некий «тип» поднял трубку. Иногда этот «тип» рекомендуется начальником Отдела сбыта, иногда — управляющим, а иногда — уполномоченным по ликвидации дел фирмы. Но всякий раз трубку берет один и тот же человек. И человек этот — мистер Лукас, начальник Отдела служащих треста «Британский Альбион».
Да, тут уж Грайс отрицать не мог, сообщение было сенсационным. Но Сидз еще не кончил! Повысив голос, чтобы его услышали, несмотря, на бурю выкриков «Господи! Ну и ну! Батюшки-светы!», он раздельно сказал (и все-таки его последние слова разобрали только любители, сидящие в первых рядах):
— А причина, я подчеркиваю — причина этого единоличия во многих личинах совершенно очевидна. Они хотят выявить, интересуемся ли мы подчиненными «Альбиону» фирмами, и контролируют наш интерес.
Разумеется, мрачно подумал Грайс, причина тут совершенно ясна; неясно только, кому еще, кроме Лукаса, поручено контролировать этот интерес к альбионским дочерним фирмам. Он, Грайс, мог бы неплохо дополнить сообщение Сидза. А известно ли Комитету, неторопливо вставши, сказал бы он, откуда мистер Сидз знает, как звучит по телефону голос Лукаса?
Но он опоздал. Грант-Пейнтон призвал собрание к порядку и указал на первую попавшуюся из множества поднятых рук. Новый оратор никого из известных личностей Грайсу не напомнил.
— Господин председатель, а почему ДДТ печатаются в Бельгии?
Вопрос был задан настолько не к месту, что недоуменное молчание сменилось через несколько секунд неудержимым хохотом. «У-х-х-х! Ф-фу! Фра! Хри! Чхок! Кхех!» — раздавалось со всех сторон. «Х-х-хах» добавил к общей хохотальной разноголосице Грайс. Положительно, человек, задавший этот вопрос, просто не представлял себе, какого порядка придерживаются на собраниях.
Но Грант-Пейнтон, похоже, обрадовался, что взбудораженность, вызванная словами Сидза, обернулась всеобщим весельем. Он даже нахлобучил на голову свой парик и прошелся по сцене как мим, изображающий веселое недоумение, чем еще сильнее распотешил аудиторию. Вообще, если б кто-нибудь поинтересовался мнением Грайса, он сказал бы, что Грант-Пейнтон мастерски утихомирил чрезмерно возбужденных любителей.
— А откуда вы знаете, что ДДТ печатаются в Бельгии, мистер Армстронг? — снова усевшись, бесстрастно проговорил он.
— Да это указано на задней обложке, господин председатель. Но я-то хотел спросить, почему ДДТ не печатаются у нас.
— Потому как они придушили, стало'ть, все типографии, — громко проворчал Ваарт. И добавил для Грайса: — Сук-к-кииы дети! — От его обычной веселости не осталось и следа.
— Мистер Ваарт ответил на ваш вопрос? — раздался голос Грант-Пейнтона.
— Ни в коей мере, господин председатель! Да и вопрос-то мой был просто риторический. «Альбион» печатает свои ДДТ за границей по очень простой — и единственной! — причине. Рассмотрите хорошенько альбионские Дополнительные Дотационные Талоны, — Армстронг помахал книжицей ДДТ, как, наверно, размахивал в парламенте Чемберлен договором с Гитлером, вернувшись из Мюнхена (Теперь Грайс понял, что Армстронг напоминает Невилла Чемберлена без усов.), — и вы сразу же увидите, что они точь-в-точь похожи на продовольственные карточки военного времени.
— И какой же вы делаете из этого вывод?
— Да очень простой, господин председатель. Отдел питания обрабатывает раз в десять больше талонов, чем нужно «Альбиону», потому что проводит опыт снабжения людей продовольственными карточками на случай мировой или, пожалуй, гражданской войны. Вот почему ДДТ оформляются под покровом строжайшей тайны.
Догадка Армстронга — может быть, из-за ее новизны — вызвала не меньше интереса, чем сообщение Сидза за насчет Лукаса, хотя Грайс уловил в общем одобрительном хоре и досадливые выкрики вроде «Эк загнул!» и «Что за ахинея!». Но Грант-Пейптон, игнорируя рядовых любителей, обратился к президиуму на сцене, или, как понял теперь Грайс, Организационному бюро Комитета.
— Какие будут мнения?
— По-моему, это вполне возможно… — начал садовник, в первый раз открыв рот.
— Но мало вероятно, — сразу же перебил его Биэли, легко завладевая вниманием собравшихся. — Хотя, с другой стороны, ни одного служащего из Отдела питания среди нас пока нет, и нам остается только гадать, чем они там занимаются.
— А что скажете вы, миссис Фос? Как секретарь Приемной комиссии?
— Я, как секретарь Приемной комиссии, уже много раз предлагала расширить наш Комитет, — Грайс обрадованно заметил, что она смерила Сндза уничтожающим взглядом, — и буду только рада, если мое предложение наконец примут.
— Есть у кого-нибудь знакомые в Отделе питания? — спросил, повернувшись к залу, Грант-Пейнтон. На его вопрос никто не откликнулся, и Грайсу было понятно почему. Обитатели трех верхних этажей славились, как он слышал и удостоверился, своей грубой нелюдимостью.
Пам поощрительно улыбнулась ему. Но она ведь знала, что его, мягко говоря, мигом наладили из Отдела питания, когда он пытался разведать, чем там занимаются.
Хотя, возможно, она предлагала ему поддержать их «общее дело». Возможно, ей хотелось показать, что не один Сидз умеет вести расследования и что совместная поездка в Регби не дает ему на нее никаких особых прав. В таком случае стоило, пожалуй, выступить.
Вообще-то Грайс не любил безоговорочно становиться па чью-нибудь сторону. Однако он уже собирался попросить слова, когда раздался озорной, как ему показалось, голосок Пам;
— По-моему, мистер Грайс знает парочку служащих из этого отдела.
— До некоторой степени, — полупривстав, промямлил он в ответ на слова Грант-Пейнтона «Прошу вас, мистер Грайс». Ваарт усиленно ему подмигивал, а он не вставал в полный рост, но и не садился, считая, что сесть, пока Грант-Пейнтон с ним разговаривает, неудобно, а встать без какой-нибудь существенной информации тоже неловко. Так ему и пришлось балансировать над сиденьем своего кресла в угодливой и крайне неудобной позе.
