Ознакомительная версия.
– Пусть лучше пугает, чем увольнять.
– Не стоит так беспокоиться – посреди учебного года увольнениями не увлекаются. «Коней на переправе не меняют», не так ли?
– Ну у вас и сравнения…
– При чем тут сравнения? Это поговорка такая…
По окончании нудной лекции Эмилия Леонардовна сказала:
– Дорогие мои педагоги. У меня есть для вас две новости – хорошая и плохая. Начну, как водится, с хорошей. Некоторые события последнего времени вынуждают меня поторопиться с новшеством, которое вообще-то было запланировано на начало следующего года. Наши кабинеты будут оборудованы видеокамерами. Теперь администрации не понадобится присутствовать на занятиях для их оценки, кроме того, у нас появится возможность проводить сравнительный анализ занятий…
– Девочки – мы под колпаком! – прошептали за моей спиной.
– Мрак!
– Большой брат все видит!
– Зато будет можно объективно оценить любой конфликт между педагогом и учеником…
– Вы о чем? Кому нужна эта объективная оценка? Клиент всегда прав!
– Знаете, о чем я мечтаю? Выйти замуж за обеспеченного мужчину, родить ребенка, отдать его в нашу гимназию и одиннадцать лет изгаляться над Леопардовной!
«Леопардовна». Здорово сказано. Замени всего одну букву в отчестве, и оно зазвучит по-новому. И как я раньше сам не догадался?
– Если это хорошая новость, то какая же плохая?
– …Как вы понимаете, стоит все это удовольствие недешево, но оно того стоит. Поэтому нам придется в некотором смысле… сократиться. Это плохая новость…
– Премий не будет…
– Ладно бы премий, а то заставят как два года назад договор перезаключать. На меньшую зарплату.
– А вы не перезаключайте.
– Когда тебе говорят: «надеемся на понимание, иначе…» – хочешь не хочешь, а перезаключишь.
– А я бы не стала. Пусть бы попробовали…
– Это стандартная схема – приходит на урок Чучундра и дает первый выговор…
– За что?
– Она найдет. Затем в классе проводит тестирование Светлана Александровна и выявляет море негатива, направленного в адрес того, кого надо уволить. Это – второй выговор. А третий получите с подачи зама по безопасности.
– Что так?
– Перечитайте инструкции и попробуйте сосчитать, сколько раз в день вы их нарушаете.
– Это черт знает что!
– Это «Пантеон наук», детка. Я работала в «Солнечном даре» и «Лучике-семицветике», так там было еще хуже.
– Ну, за те деньги, которые платят в «Лучике-семицветике», можно многое стерпеть…
– Слухи сильно преувеличены – процентов на двадцать больше, чем у нас, но нагрузку тоже не сравнить.
– Интересно – а кто будет просматривать все эти записи?
– Как «кто»? Наша Троица – директор и два завуча. Может, еще и особо сознательных педагогов привлекут…
– Вот как вы можете требовать правильного поведения от учеников, если сами не можете себя вести?! – рявкнула Эмилия Леонардовна, выведенная из себя нарастающим шумом. – Дайте мне договорить! Тишина в зале!
Тишины можно было уже не требовать – все, кроме директора, молчали.
– Имейте в виду, что с начала будущего года родители наших учеников получат пароли для входа в систему видеонаблюдения через Интернет. Каждый родитель сможет он-лайн наблюдать за уроками в классе своего ребенка. Это еще больше упрочит нашу репутацию…
– … и даст родителям возможность еще больше нас доставать!
Интересно, а мне в медпункт установят видеокамеры? Наверное, установят, но как тогда быть с врачебной тайной?
Глаза человека – не только зеркало его души, но еще и индикатор его психического здоровья. Стоит взглянуть человеку в глаза, как сразу понимаешь, имеешь ли ты дело с нормальным членом общества или с тем, чья крыша давно и безвозвратно укатила в сторону Камчатки. А таких, к сожалению, хватает. Я даже попытался классифицировать психов, заводящих (точнее – пытающихся завести) со мной разговор на улице, в автобусе или в метро. Вот моя классификация, если интересно.
«Местечковые идиоты». Местечковые, потому что живут в нашем районе. Безобидные, неопрятные и совершенно неадекватные. Таких у нас двое. Первая из них – это крупная нагловатая женщина неопределенного возраста, которая разгуливает со свистком в зубах и маленькой лохматой собачкой на поводке. Подойдет к магазину, встанет у дверей, свистнет в свой свисток раз-другой и идет дальше. Жители района зовут ее Музыкантшей. Второй – это Полковник, седой, опрятный и подтянутый мужчина, который зимой и летом ходит в военной форме с полковничьими погонами. Полковник никогда не надевает ничего поверх кителя, даже в мороз. На голове у него всегда красуется фуражка. По форме можно сделать вывод, что Полковник раньше служил в авиации. Полковник всегда появляется внезапно, откуда-то сбоку. Преграждает дорогу, останавливается, оглядывает меня суровым взглядом из-под насупленных лохматых бровей и заключает:
– Р-р-развели бардак!
После чего поворачивается и уходит, чеканя шаг.
«Агитаторы». Эти заговаривают со мной для того, чтобы спасти. Кого? Меня, разумеется. Спасти от соблазнов, небесной кары, происков мирового зла. Для того чтобы спастись, мы должны вступить в Общество Белых Сестер, Лигу Истинных Евангелистов-Лазаревцев, Братство Всеобщей Любви, Истинную Церковь Сто Сорокового дня, Клан Почитателей божества Еби-Даби и еще целую кучу подобных организаций. С «агитаторами» ни в коем случае нельзя вступать в разговор – не отвяжутся.
«Правозащитники». Они вызывают тебя на разговор, так и лучатся дружелюбием, а сами тем временем ищут повод, чтобы устроить скандал с «качанием прав». Если повода нет, «правозащитники» высосут его из пальца. Если им не возражать, а, напротив, во всем соглашаться с ними, быстро теряют интерес к продолжению скандала и уходят на поиски следующей жертвы.
Ну, а самая большая категория – это «долбанутые». Категория эта появилась в классификации с подачи моей одноклассницы Аньки Караваевой, у которой была любимая поговорка: «Долбанутых – пол-Москвы!» Комментарии, как мне кажется, излишни. «Долбанутых» очень много, но каждый из них неповторим, своеобразен и нисколько не похож на других…
Сегодня такой вот «долбанутый» уселся рядом со мной в вагоне и поинтересовался:
– Далеко едем?
Лихорадочно горящие глаза, кривая усмешка, подергивающаяся щека. Не лучший вариант собеседника. И видно, что очень активный, энергия так и переполняет, так и перехлестывает через край. Отвязаться явно будет непросто.
Для таких у меня заготовлен простой в своем изяществе прием. Называется «я – глухонемой». В ответ на вопрос изображаешь мычание и делаешь пару жестов рукой, после чего спокойно едешь дальше. Какой интерес разговаривать с глухонемым, не способным ни слышать, ни соглашаться?
Сегодняшний кадр оказался особо стойким.
– Ничего, ничего! – сказал он мне. – Они за всех ответят, и за тебя, братан, тоже!
Ничего удивительного – «они» всегда за всех в ответе. Такая уж у «них» горькая планида – отвечать всяким настырным идиотам.
– Вот ты куда едешь? На работу?
Вжившись в роль, я молчал.
– На работу, куда же еще, – ответил себе мой собеседник. – Куда еще человеку в такую рань ехать?
Говорил он громко, без труда перекрывая шум движущегося поезда. Настоящий голос педагога.
– А у меня нет работы! Потому что я не желаю прогибаться и стелиться…
– Пенсия есть? – вырвалось у меня.
– Е-есть, – кивнул придурок, опешивший от того, что глухонемые умеют разговаривать.
– Потому и прогибаться не хочешь! Посидел бы голодным – по-другому бы запел!
Хорошо что поезд прибыл на мою станцию, а то неизвестно, куда завела бы меня эта дискуссия с сумасшедшим. Сам не понимаю, что на меня нашло. Наверное, в глубине души я сильно страдаю от своего вечного конформизма, только вот не осознаю этого.
Несколько взбалмошное начало дня грозило обернуться дальнейшими приключениями. Так и вышло, только приключения эти были не мои, а более глобальные, общегимназические, если можно так выразиться.
Первое приключение косвенно коснулась и меня. По возвращении с ежедневного снятия пробы на кухне я столкнулся в коридоре с географичкой Соковиковой. Нет, не столкнулся, а чуть было не был таранен географичкой Соковиковой, так будет точнее.
– Что с вами? – только и спросил я.
– Сергей Юрьевич, – Соковикова затормозила и развернулась ко мне, – вы сейчас ничем срочным не заняты?
– Прямо сейчас нет.
– Тогда пойдемте!
За руку, как маленького ребенка меня затащили в кабинет географии, где занимались своими делами одиннадцать учеников.
– Побудьте здесь, пожалуйста, пять минут, я сейчас вернусь.
Соковикова умчалась.
Правила запрещают педагогам оставлять класс без присмотра во время урока, но иногда правилами приходится пренебрегать. Не всегда можно вызвать кого– то из коллег или завуча и передать ему класс.
Ознакомительная версия.
