— Можете располагаться как дома, — крикнула ему вслед Аланна.
— Да, спасибо. Хауи, найди мне какие-нибудь шмутки, ладно?
— Заметано.
Уэйда со всех сторон окружали фотографии аэропланов и реактивных лайнеров. Всевозможные дипломы. Черно-белые фотографии знаменитых пилотов шестидесятых годов. Модели ракеты «Сатурн-5» — даже потолок был испещрен фосфоресцирующими звездами, которые при дневном свете были желтые, как маргарин. Уэйд начал понимать, почему Хауи решил остановиться здесь, а не в гостинице. Эти люди жили космической программой; по сравнению с ними семейство Драммондов относилось к предстоящему полету Сары как к эксперименту в школьной лаборатории.
Он нашел ванную и разделся. Его одежду смело можно было выбрасывать на помойку; даже ботинки были заскорузлыми от крови. Он свернул одежду как можно туже и запихнул в мусорное ведро. Едва он забрался под душ, вчерашняя короста стала смываться, и он почувствовал, что оживает. Хауи просунул руку в приоткрытую дверь, положил на полку какую-то одежду, и сквозь струи воды и клубы пара Уэйд услышал, как он сказал: «Примерь вот это. Можешь не торопиться».
Уэйд насухо вытерся полотенцем и рассмотрел одежду, которая оказалась клоунски маленькой. Только носки были впору. Что за?.. Потом Уэйд вспомнил, как Сара объясняла, что космонавты всегда худощавые и невысокие, что их отбирают по принципу отсутствия лишней массы; упитанный космонавт — это фикция. Значит, не захотел одолжить мне ничего из своих вещей. Вот гнида.
Обернув полотенце вокруг пояса, Уэйд вышел в коридор, устланный ворсистым толстым ковром. Подергал дверные ручки. Надо найти какую-нибудь взрослую одежду. Это что — детская? Нет. Может, там? Кладовка. Погоди-ка, погоди — вон там точно взрослая спальня. Он вошел в комнату, освещенную трепетным утренним светом, который пробивался сквозь листву росших под окном дубов. Повернув за угол, где, как он полагал, должен был стоять шкаф, он налетел на обнимающихся Хауи и Аланну. «Черт. Извините». Уэйд ретировался в ванную.
— Уэйд...
— Мне все это мало, Хауи. Нужно что-нибудь, что тянется, — вроде спортизного костюма. И большую тенниску. И какие-нибудь шлепанцы.
— Я сейчас все объясню...
— Просто найди мне нормальную одежду, Хауи.
Уэйд грохнул дверью ванной. Снаружи было тихо, потом послышался звук шаркающих шагов. Уэйд не знал, что и подумать. Он тяжело дышал, в голове у него был полный туман. В дверь легко постучали.
— Держи шмутки, дружище.
Уэйд сгреб одежду и снова хлопнул дверью.
— Поговорим по пути за твоей машиной, — сказал Хауи через дверь.
Уэйд оделся. Теперь он был похож на учителя физкультуры в выходной день. Распахнув дверь, он стремительно ринулся к машине. Особого желания видеть Аланну у него не было. Хауи тащился за ним.
— Уэйд...
Уэйд глядел в окно.
— Дай я тебе все объясню, Уэйд. Аланна и я понимаем друг друга... давление семейных обстоятельств...
Уэйд повернулся к нему:
— Объяснение всегда можно найти, Хауи, и мне частенько приходилось делать это письменно, и чем больше я это делал, тем яснее понимал, что никаких объяснений быть не может. Так что заткнись к чертям собачьим и поехали.
До бара они добрались на удивление скоро.
— Вон моя машина.
— Красивая.
— Заткни пасть, Хауи.
— Я только хотел сказать, что...
Мысли в голове Уэйда кружились, как рой разъяренных ос, и он решил выпустить их наружу:
— Если ты хотя бы на секунду решил, что я собираюсь шепнуть хотя бы словечко своей сестренке, то ты просто идиот. То же самое касается и капитана Брунсвика. Ничто на этой чертовой планете не по мешает им сделать свою работу. Это между нами, Хауи, и я не знаю, как далеко это может зайти. А пока нам придется плечом к плечу сидеть на этом паскудном банкете. Так или иначе ты меня достал, и я до последнего издыхания буду делать все, чтобы превратить твою вонючую жизнь в ад.
— К чему такие страсти.
Уэйд вышел из фургона, дыхание его было пропитано ненавистью.
— Делаешь вид, что ничего не понимаешь, дерьмецо, мученик космического века?
Он грохнул дверью.
В 1970 году Сару отправили в летний лагерь с природоведческим уклоном, расположенный в ста милях к востоку от Ванкувера, в тихом гористом местечке под названием Культовое озеро (всем озерам озеро), в самый разгар комариного сезона, когда особенно зло жалится крапива и алкоголики пополняют ряды обслуги шумных увеселительно-оздоровительных заведений. Сара ждала поездки с нетерпением, и Дженет, которая этот лагерь подыскала, была очень довольна, даже несмотря на то, что Тед взял всю подготовку в собственные руки. Он организовал закупку припасов, все упаковал, накупил массу книг о диких лесах Британской Колумбии, после чего сам отвез Сару в лагерь, не позволив ей отправиться на автобусе вместе с другими девочками.
Но никто в семействе Драммондов, включая саму Сару, не ожидал, что она так глубоко и отчаянно затоскует по дому, скованная страхом, выворачиваясь наизнанку от рвоты среди тростников и ирисов, полупарализованная, не в состоянии ни есть, ни спать. Семейство так, возможно, ничего бы и не узнало о Сариной беде, если бы она во время ужина не пробралась в комнату начальницы лагеря и со слезами и мольбой не позвонила домой по междугородней линии; к телефону подошел Тед, а Уэйд подслушал разговор с параллельного аппарата в кладовке.
— Пожалуйста, папочка, я так скучаю по дому, что, наверное, умру. Не могу ни есть, ни спать, ни на чем сосредоточиться и вообще ничего. Мне так ужасно хочется домой.
— Послушай, солнышко, в лагере тебе должно быть хорошо. Встретишься с новыми симпатичными ребятами... подышишь свежим воздухом... ты же у меня умничка.
— Папочка, мне ничего этого не хочется. Мне просто хочется быть там, на кухне, вместе со всеми вами. Я так от вас далеко. Мне совсем... худо.
Уэйд слышал, что мать стоит рядом с отцом, громко спрашивая его, что происходит.
— Тед, что случилось? Что?
— Все в порядке, Джен. Просто Сара все еще не может привыкнуть к жизни в лагере.
— Я не привыкаю к жизни в лагере, папочка. Мне хочется умереть. Я не хочу быть здесь. Я хочу домой.
Она снова расплакалась.
— Тед, — сказала Дженет, — дай я поговорю с ней.
— Джен, успокойся. С ней все в порядке. Чем ей не угодил этот лагерь? Мне очень нравилось в лагере, когда я был маленьким.
— Ничего не в порядке, папочка.
— Ты скоро привыкнешь, милая, я бы так не говорил, если бы не верил в это. Лагерь — лучшая пора моей жизни.
На другом конце провода раздался щелчок; потом послышался женский голос: «Алло? Алло? Девушка, с кем вы только что разговаривали?» Это подсоединилась начальница лагеря, миссис Уоллес.
— Извините, что Сара оторвала вас от ужина, миссис Уоллес, — сказал Тед. — Обычно она себя так не ведет.
На заднем плане слышались рыдания Сары.
— Некоторые скучают по дому, мистер Драммонд. Это естественно. С вашей Сарой все будет хорошо.
Плач Сары зазвучал громче. Тед повесил трубку, все еще извиняясь за столь нехарактерное поведение дочери. Уэйд с невинным видом проскользнул в кухню, где Дженет говорила:
— Ты должен забрать ее, Тед. Она там сама не своя — а уж ни о каком развитии и речи быть не может. Это жестоко.
— Ничего жестокого. Ты слишком бурно на все реагируешь. Ей просто нужно время, чтобы привыкнуть. Ей там понравится. Миссис Уоллес сказала, что завтра они будут изучать реактивный принцип движения, а ужинать чикенбургерами.
— Не нравится мне все это, Тед.
— Перестань с ней нянчиться. Она — закаленный человек.
Назавтра утром Уэйд встал пораньше и выскользнул из дома. Это считалось совершенно в порядке вещей и не привлекло ничьего внимания. Доехав на автобусе до банка, он снял все свои сбережения, около 340 долларов, и впервые в жизни нанял такси, возле мексиканской забегаловки на кольце автобуса. Водитель был толстяк сорока с чем-то лет, про которого даже Уэйд с его небогатым жизненным опытом мог сказать, что он катится по наклонной плоскости. Когда Уэйд сообщил, что ему надо добраться до Культового озера и обратно, водитель заставил его заранее показать деньги: Уэйда больше всего волновало, что водитель окажется слишком разговорчивым, но его опасения не оправдались. Признавшись, что «неплохо будет прокатиться за город», — шофер всю оставшуюся дорогу хранил молчание.
В одиннадцать утра они остановились перед воротами лагеря.
— Подождите в сторонке, — сказал Уэйд — в нем уже тогда пробудился талант просчитывать ситуацию наперед. — Не хочу, чтобы полиция заметила машину.
— Ладно, приятель.
Уэйд прошел к главному корпусу и спросил, с кем из ответственных лиц он мог бы поговорить. Единственной, кто отдаленно напоминал официальное лицо, была юная особа, по всей видимости вожатая, с важным видом закуривавшая сигарету. Уэйд улыбнулся. Через минуту он уже получил необходимую ему информацию. «Группа, изучающая реактивные двигатели? Это отряд мадам Кюри. Они сейчас на пристани». Последовав указаниям вожатой, Уэйд отправился на пристань, где стайка девчонок окружила пусковую установку — все кроме Сары, которая сидела в стороне, поджав колени к груди; ее мучали спазмы — она не ела и не спала двое суток.
