Но нужен кавалер, с которым девочка Джульетточка могла бы появиться на этой вечеринке. Такой кавалер, которого смело можно было бы представить родственникам под видом жениха. Джульетте давно пора замуж, жениха так до сих пор и не подыскали, но выдающиеся родственники об этом знать не должны. Когда же жениха наконец найдут и эти родственники, приехав на свадьбу, увидят, что он не тот, – страшного ничего не случится. Будут знать, что девочка недостатка в претендентах в мужья не испытывала. Того отвергла, согласилась на предложение этого. Жизнь.
В общем, Володя должен был сыграть роль будущего отвергнутого жениха. А о том, что он – простой слуга, никто из собравшихся не узнает. Ведь все они до этого его никогда не видели. Вызывать парня из эскорт-услуг нецелесообразно: а вдруг его кто узнает, вдруг кто-то из знакомых тоже пользовался подобными услугами – всякое может случиться. И тогда репутация Джульетты… Эх…
– Я заплачу тебе, – сказала Луиза Мардановна Володе и назвала сумму. – Ты самый… ну… симпатичный из слуг, Джульетта тебя знает. И ты, я надеюсь, оправдаешь моё доверие. Я знаю, что это не входит в твои обязанности. Но просить тоже не буду. Это моё распоряжение.
Володя представил, как целый вечер рядом с ним будут шевелиться щетинистые ресницы Джульетты, и… согласился!
Да. Потому что решил – он сбежит! Это будет отличный, практически единственный шанс. Не будет Луиза Мардановна просить! Ну и не надо! Игра в господ заканчивается.
– Во что я должен быть одет? – спросил Володя. Он взялся играть расчётливо-делового мужчину. Да, пусть расчётливого – но именно такому и будут доверять. – На чём мы поедем? Кто шофёр? Так, мне обязательно нужно иметь с собой паспорт. Паспорт, сами понимаете, с самой лучшей московской регистрацией. Это не лично мне – это для безопасности вашей же дочери. Я не знаю, можно ли сделать регистрацию в течение этого дня. Если нет – то, госпожа, лучше, не подставляя девочку, отправить Джульетту одну.
– Да, да, – кивала, соглашаясь, Луиза Мардановна. И вертела головой: – Нет, нет! Одна никак! Я сейчас позвоню.
Она позвонила супругу. Тот телефонировал Луизе Мардановне через полчаса. Шофёр с Володиным паспортом отправился в путь: в этом удобном и спокойном мире для человека мелких административных проблем не существовало. Да и с женихом вышла неувязка временная. Такой восхитительной невесте он сыщется. Просто вот такая накладка…
Устранимая.
– И деньги – дайте мне всю сумму вперёд, – улучив момент, Володя обратился к Луизе Мардановне, натянув на лицо сладенькую улыбочку дамского угодника. Сейчас нужно показаться негодяем – это разозлит госпожу хозяйку и… тут же усыпит её бдительность. – Сами понимаете, дочка у вас не топ-модель – так что за моральный и эстетический ущерб…
Госпожа Луиза Мардановна взвилась до потолка. Мальчик-раб критикует её дочку! В глубине души она понимала, что Володя прав. Красота стоит денег. А её видимость тем более. А потому согласилась – и когда Володин паспорт с регистрацией вернулся, выдала названную сумму наличными.
Теперь Володе нужно было дождаться вечера, прибыть на вечеринку, улучить момент – и бежать!
Весь остаток дня он слушал инструкции госпожи-матери. Джульетта в предвкушении триумфального вечера моталась туда-сюда по дому, а с обеда заперлась в своих комнатах с создателями красоты и очарования.
Володя тоже был пострижен под господина, одет, для бодрости напоен рюмкой коньяка, надушен, в меру напомажен и…
Подъехала машина. Под ручку с меховой Джульеттой кавалер и раб Владимир вышел из дома.
Госпожа Луиза Мардановна, её сын, старшая дочь и зять смотрели на него из окон второго этажа. Конечно, они больше любовались чернокудрой Джульеттой, которая очень даже ничего смотрелась рядом со стройным спутником. Она сама это понимала, а потому была весела. И даже миловидна.
За тонированными стёклами угадывалась Москва – тёмная в ярком свете предновогодней радости. Володя улыбнулся Джульетте, вытащил специальный хозяйский мобильный телефон, посмотрел на экран. Тридцатое декабря, семнадцать двадцать пять. Отсчёт времени начался.
* * *
В это же время Юля, милая Володина Юля тоже смотрела на экран мобильного телефона. Помимо времени и числа на экране было сообщение о том, что сегодня – срок нового платежа. Месяц прошёл. Срок действия карточки заканчивался. Если деньги не внести – номер заблокируется. А новая карточка для приезжих – о-го-го какая дорогая. Так что оптимальнее продлить действие старой карты – то есть внести деньги на счёт. Такой уж был тариф – иных, более удобных, приезжим, как уже говорилось, теперь специально не продавали. Деньги Юля собрала, но не все. Оставалось всего-то сто рублей найти – и можно идти в сервисный центр.
Но ста рублей не было. Всего-то ста рублей…
Весь этот месяц Юля очень надеялась, очень старалась, очень работала. Всё католическое Рождество она трудилась: стояла на улице перед входом в супермаркет внутри оленя, запряжённого в санки Санта-Клауса. Юля была маленькой, юркой, а потому легко умещалась там и управляла игрушкой: в передние ноги она забралась своими ногами и переступала ими, била копытом, попрыгивала. А к задним ногам оленя тянулись рычаги. Юля дёргала за них – бодрый олень взбрыкивал и задними конечностями. Дети и взрослые были довольны. Санта-Клаус раздавал подарки и поздравления. А в редкие минуты, когда никого поблизости не было, заменитель Деда Мороза, отчаянно мёрзнувший в хлипком красном костюме, грелся со своим оленем водкой: заливал его прямо оленю в голову через раскрытую пасть – где-то там, в недрах этой тяжёлой рогатой головы была Юля. Она протягивала из головы пластиковый стаканчик, ловко выпивала налитую туда водку – и олень бил копытами сразу как-то бойчее.
Это была хорошая работа. А через две недели наступало следующее Рождество – тоже костюмированное. В прошлом году Юле довелось быть деревянной куклой, имитирующей Божью Мать в декорациях, изображающих вертеп на площади. Это было трудно, но прибыльно: никто больше не мог так убедительно дёргать руками, изображая механическую куклу, как пластичная Юля. И слякотным днём, и приморозившей ночью она качала колыбель рукой в деревянном костюме.
А вот сейчас, пожалуйста, олень. Спасибо хорошему человеку, организатору городского декоративного счастья! Юля была старательным и активным оленем. Дети смеялись, взрослые умилялись.
Так продолжалось три дня. Отстояв на улице до закрытия магазина, рождественские артисты выпили вместе, попрощались до завтра и разошлись в разные стороны. Деньги за всё это должны были заплатить тридцать первого декабря. После заключительной смены. Много и за все четыре дня, но тридцать первого.
А Юле нужны они были сегодня, тридцатого. Брать в долг – не у кого. Санта-Клаус был не местный, а такой же, как она, охотник. В долг не дал. Он имел две крупные купюры – и не мог ради Юли разменять их. Юля поняла.
Но…
Юля не хотела терять связи с Володей.
Деньги. Как и где угодно нужно было найти недостающие деньги. Которых и надо всего-то сто рублей. Всего сто…
Юля шла вдоль центральной радости. Центральной улицы, предпраздничной радости. Именно здесь, на стекающихся к главной площади улицах, казалось, успешная блестящая радость была самой концентрированной. Она не отпускала того, кто попадал в неё, нужно только было быть кредитоспособным. То есть своим.
Деньги. Раз кредитоспособным, значит – деньги. Неужели она всю оставшуюся жизнь только и будет думать, что про деньги? От этой мысли Юля даже остановилась, хотела заплакать от жалости к себе, но усмехнулась. И снова задумалась, глядя перед собой. По асфальту гнало ветром суетливый окурок. Он дёргался, подпрыгивал, докуренный или самостоятельно догоревший до фильтра, никчёмный, бессмысленный. Он, наверное, и сам чувствовал свою полную ненужность на Земле, потому так и нёсся.
Юля, стараясь не проводить никаких параллелей, следила за бегом окурка. Взгляд её натолкнулся на рассыпанные возле урны, что стояла у входа в клуб, цветные призывные флаерсы. Какая-то развлекательная акция проводилась в этом клубе для желающих, а эти флаерсы давали возможность нежелающим тоже стать желающими прийти на эту акцию, заплатить деньги… То есть реклама, обычная реклама: приходите к нам – и при предъявлении данного листка получите скидку на веселье.
Юля снова усмехнулась. Яркие листки с большими буквами АКЦИЯ сверху, очень мелкими надписями ниже и какими-то солнышками, внутри которых были нарисованы лампочки, вселили в её сердце решимость. Она присела возле урны и принялась подбирать цветные бумажки. Она ещё не знала, зачем они ей пригодятся, просто красивые, а раз в мусоре, значит, ничьи… Подбирала долго, стараясь слиться с местностью – мимо проходил милиционер. Когда он шёл совсем рядом, даже замерла, уставившись в землю. На глаза ей вновь попался знакомый окурок. Он уже лежал ровно, перестал дёргаться, остепенился.
