— Я вам что сказал, — повторил он. — Убирайтесь отсюда вон!
— Здесь, слава богу, не частные владения, — отозвался наконец Клод, так что оставьте, пожалуйста, нас в покое.
Лесник взял ружьё в правую руку.
— Нечего здесь слоняться. Знаю я, что у вас на уме. А за тобой и я давно наблюдаю, — сказал он, глядя на Клода.
Разговор с лесником у нас явно не клеился, и я предложил:
— Уже поздно. Может, и правда пойдём?
Клод выбросил окурок и поднялся.
— Ладно, — согласился он. — Пойдём.
Мы побрели по той самой тропинке, по которой пришли сюда, а лесник так и остался стоять возле леса. Вскоре его фигура растворилась в полумраке за нашими спинами.
— Это их старший лесник, — объяснил мне Клод, — Реббеттс.
— Да чёрт с ним. Сматываемся, пока не поздно, — отмахнулся я.
— Куда сматываемся? Иди сюда!
Слева от нас оказалась калитка, ведущая в поле. Мы перелезли через неё и притаились за кустами.
— Мистер Реббеттс тоже сейчас отправится на ужин, — шепнул Клод. — Нам его бояться нечего.
На небе показались звёзды, на востоке из-за холмов выплыла яркая луна, а мы с Клодом всё сидели и ждали, когда лесник уйдёт домой.
— Вот он. Сиди тихо, — предупредил Клод.
Через минуту я увидел, как мимо нас по тропинке прыгающей походкой прошёл лесник, следом, быстро и бесшумно перебирая лапами, бежала собака.
— Сегодня он не вернётся, — уверенно сказал Клод.
— Откуда ты знаешь?
— Если лесник знает, где ты живёшь, он не станет искать тебя в лесу. Он пойдёт к твоему дому, спрячется где-нибудь поблизости и будет ждать твоего возвращения.
— Тем хуже для нас.
— Конечно, если мы потащим добычу прямо домой. А вот если мы её припрячем где-нибудь, он не посмеет нас тронуть.
— Ну а тот, другой, на поляне?
— Он уже дома.
— Ты уверен?
— Поверь, Гордон, я наблюдал за этими гадами не один месяц и знаю все их привычки. Бояться больше нечего.
Нехотя я побрёл за ним назад к лесу. Теперь там было совсем темно и очень тихо. И хотя мы старались двигаться осторожно, наши шаги отдавались эхом так же гулко, как если бы мы шли по пустому собору.
— Вот наше место, — сказал Клод.
Я раздвинул кусты. Потянувшуюся лёгким туманом поляну освещала луна.
— Ты уверен, что лесник ушёл?
— Я знаю, что он ушёл.
— А где фазаны?
— Здесь.
— Где здесь?
— Вокруг на деревьях. Они далеко не улетают.
— Ну и что дальше?
— Теперь будем ждать. Кстати, я захватил для тебя фонарик, — добавил Клод, протягивая мне миниатюрный карманный фонарь размером чуть больше обычной авторучки. — Он тебе пригодится.
Я почувствовал себя увереннее.
— Может быть, попробуем поискать, где они сидят? — предложил я.
— Нет.
— Мне бы очень хотелось посмотреть, как это они спят на деревьях.
— Это тебе не урок природоведения, — отрезал Клод. — Ради бога, угомонись.
Мы долго стояли в ожидании, что будет дальше.
— Послушай, а вдруг фазаны не будут падать, — сказал я. — Ведь спят же они обычно на деревьях, так с чего бы им, падать от снотворного?
Клод окинул меня недоверчивым взглядом.
— В конце концов они же не мёртвые, — попытался объяснить я. — Они просто спят.
— А снотворное? — спросил он.
— Что снотворное? От него сон просто крепче, только и всего. Почему они должны падать, если спят крепче, чем обычно?
Клод угрюмо молчал.
— Да, нужно было всё проверить на курах, — наконец произнёс он. Папаша так бы и сделал.
— Твой папаша был гением. В эту минуту в лесу позади нас что-то мягко упало на землю.
— Эй!
— Ш-ш!
Мы прислушались. Шлёп!
— Ещё один!
Приглушённый звук, который привлёк наше внимание, походил на падение мешка с песком с высоты человеческого роста. Шлёп!
— Это же фазаны! — воскликнул я.
— Тихо ты!
— Да, точно, фазаны!
Шлёп! Шлёп!
— Кажется, правда фазаны!
Мы бросились в лес.
— Где же они?
— Да здесь!
— А мне показалось там.
— Ищи-ищи! — закричал Клод.
— Они должны быть где-то рядом!
С минуту мы внимательно осматривали землю.
— Ага, вот он! — сказал наконец Клод.
Когда я подошёл, в руках у него уже был необычайной красоты петух. Мы осмотрели его при свете фонарей.
— Ты посмотри, спит мертвецким сном, — заметил Клод. — А ведь живой, зараза. Чувствуешь, как сердце бьётся?
Шлёп!
— Ещё один!
Шлёп! Шлёп!
— Два!
Шлёп! Шлёп! Шлёп!
— Господи, помилуй!
Шлёп! Шлёп! Шлёп! Шлёп!
Фазаны посыпались с деревьев как град. Мы бешено носились по тёмному лесу, освещая землю фонарями.
Шлёп! Шлёп! Шлёп! Один из фазанов чуть было не угодил мне прямо по голове. Я как раз стоял под деревом, а они свалились сразу втроём — два петуха и курочка. Собирать их было одно удовольствие: сами мягкие и тёплые, а какие нежные перья!
— Куда их девать? — крикнул я Клоду, держа всех троих за ноги.
— Клади их сюда, Гордон! Сложим пока, где посветлее.
Весь залитый лунным светом, Клод стоял на самом краю поляны — в каждой руке по несколько фазанов. Его лицо, его глаза светились радостью и счастьем. Он озирался по сторонам, словно ребёнок, только что узнавший, что всё в мире сделано из шоколада.
Шлёп! Шлёп! Шлёп!
— Послушай, Клод! Тебе не кажется, что это слишком?
— Всё отлично! — воскликнул он в ответ, бросил птиц на землю и тут же убежал искать других.
Шлёп! Шлёп! Шлёп! Шлёп! Шлёп!
Искать их было теперь совсем легко. Под каждым деревом лежали две-три птицы. Я быстро подобрал ещё шесть — по три в каждую руку — оттащил и свалил их в общую кучу. Потом ещё шесть. И снова столько же.
А фазаны продолжали падать.
В исступлённом восторге Клод метался от дерева к дереву, похожий на лесное приведение. Я видел, как мелькает в темноте его фонарь, а всякий раз, когда Клод находил новую птицу, раздавался победный крик.
Шлёп! Шлёп! Шлёп!
— Послушал бы Хейзел! — радостно завопил Клод.
— Да не кричи ты, — отозвался я. — И так страшно.
— С чего бы это?
— Не кричи! А вдруг лесники всё-таки здесь?
— Чёрт с ними, с лесниками! — успокаивал меня приятель. — Они все давно разошлись на ужин.
Фазаны падали беспрерывно минуты три-четыре. Неожиданно всё стихло.
— Ищи! — крикнул мне Клод. — Их должно быть здесь ещё много!
— Может, давай смываться, пока не поздно?
— Нет, — твёрдо ответил он. Поиски фазанов продолжались. Мы обшарили лес в радиусе ста ярдов от поляны и, в конце концов, думаю, собрали почти всех. В итоге получилась куча размером с большой костёр.
— Это просто чудо! Настоящее чудо, чёрт побери! — медленно сказал Клод, глядя на фазанов, словно заворожённый.
— Давай возьмём по десятку и смоемся, — предложил я.
— Подожди, Гордон, я хочу их посчитать.
— У нас нет времени, пойдём.
— Я должен их посчитать.
— Нет, — настаивал я. — Пойдём!
— Один, два, три, четыре… — и он принялся старательно считать фазанов, поднимая одну птицу за другой и аккуратно складывая их в новую кучу. Луна теперь была уже прямо над нами и ярко освещала всю поляну.
— Ты как хочешь, а я здесь больше не останусь, — сказал я и отошёл в тень.
— Сто семнадцать… сто восемнадцать… сто девятнадцать… сто двадцать! — радостно завопил он. — Сто двадцать фазанов! Непревзойдённый рекорд!
Уж в этом-то я ничуть не сомневался.
— Даже папаше больше пятнадцати за ночь никогда не удавалось. Он потом по неделе не просыхал.
— Можешь считать себя чемпионом мира, — сказал я. — Но теперь-то мы пойдём?
— Минуту, — он поднял свитер и достал большие мешки. — Это тебе, сказал он, протягивая один из них. — Давай быстрей!
Луна светила так ярко, что я без труда разобрал надпись на мешке: J. W. Grump, Keston Flour Milis, London SW 17.
— Послушай, Клод, а этот урод с гнилыми зубами не может сейчас наблюдать за нами откуда-нибудь из-за дерева?
— Не может, Гордон, не может, — спокойно ответил он. — Я же тебе сказал: он теперь на бензоколонке — поджидает, когда мы вернёмся.
Мы стали складывать фазанов в мешки. Головы у них при этом безжизненно болтались из стороны в сторону, но внизу под перьями кожа была ещё тёплой.
— Ну а теперь прошу в такси, — заявил Клод.
— Что?!
— Ты разве не знаешь, Гордон, что я всегда возвращаюсь домой на такси?
Ещё один сюрприз!
— Такси со шторками — это секрет, который тоже подсказал мне папаша, объяснил Клод. — Ни одной душе не известно, кто в такси, за исключением, конечно, самого водителя.
— А кто водитель?
— Чарли Кинч. Он никогда не в отказывает.
После того как все фазаны были уложены, я попытался взвалить свой мешок на плечо. Однако из этого ничего не вышло, потому что мешок с шестьюдесятью фазанами оказался просто неподъёмным.
