Отмучился пес.
Я не плакал. Мне скоро двадцать, я же взрослый, умудренный жизненным опытом мужчина, который разучился плакать.
Мы с Лобо гуляли вон по той аллее. Он приносил палки, ветки и полосатые резиновые мячики. Было, что сгрыз кости неизвестного мне существа в кустах и даже, нечаянно, сожрал чьи-то какашки.
Парк, как лысая зубная щетка. Дети носятся, играют. Взрослые бегут на службу, их обеденный перерыв завершен. У некоторых женщин очень глупые шляпы, а у мужчин — длинные шарфы, глистами болтающиеся на кадыкастых шеях. Лица у взрослых несчастные. Это моя target group?
Ни собаки у меня, ни подружки.
На игровой площадке качели и горки. В шесть лет я спрыгнул с этих качелей и сломал правую руку. Когда сняли гипс, лихо прокатился с горки — и опять поломался; травма совпала один в один. Доктор был козел, ему потом впаяли срок за незаконную торговлю лекарствами. Все мои приятели стали первоклассниками, а я не стал. Вынужденное сидение дома привело к тому, что стал много читать. Вначале от безысходности таскал книги из шкафа. Позже, сознательно, записался в библиотеку. Поперло.
По аллее идет девушка в моем вкусе. Сажусь на скамейку.
Лет ей приблизительно восемнадцать-двадцать. Среднего роста. Очки в тонкой оправе. Короткое серое пальто в «рубчик», короткая юбка, сапоги-чулки. Волосы ярко-рыжие, такую прическу я видел у киберпанка Энтони Берджесса на обложке «Заводного апельсина». Она все ближе. В левом ухе серьга с непонятным иероглифом, в правом — обыкновенное серебряное колечко…
— Окрашена.
— Чего?
— Скамейка окрашена. Видел предупреждение?
— Конечно, — вру я.
— Зачем тогда сидишь?
— Это у меня что-то типа хобби. Я неравнодушен к свежеокрашенным скамейкам в парке. Как увижу — обязательно подойду и сяду. Разве ты никогда так не поступаешь?
— Нет.
— У тебя что, нет хобби?
— Я хомячков дрессирую.
— А что они умеют?
— Есть, спать и крутить колесо.
— Покажешь?!
— Покажу.
… Понятно, что я все придумал. Она даже не обратила на меня внимания. А я потерял дар речи. И скамейки в марте не красят… жаль!
Я встаю и шагаю дальше.
А вдруг знакомство с ней изменило бы всю мою жизнь?
Я останавливаюсь у афиши. Оказывается, в пятницу вечером в Stereo-баре выступает группа «Кристофер Робин». Ну, и другие группы там будут…
В общем, теперь я знаю куда сходить и о чем написать…
Концерт назначен на 21:00. В зачине некие «Ацкий насМОРГ» и «Дитя гнева»! Думаю, что торопиться не стоит.
Еду, еду. У кондукторши на куртке надпись: «Crazy girl». На спинке сиденья впереди выведено корявым почерком: «Даша. Я секси (следует номер), я супер-детка. Звони». Троллейбус еле тащится, лица у пассажиров обреченные.
Наконец, моя остановка.
Я выскакиваю из троллейбуса, перебегаю дорогу. Автомобили гудят. Снег на обочине грязный, как мысли маньяка. У продуктового магазина фигура коровы, огороженная решеткой. А ведь было две, причем абсолютно свободных буренки!
Первая сбежала, и администрация приняла меры, чтобы вторая не последовала ее примеру? Поворачиваю направо.
В нашем городе ограниченное число заведений, где можно послушать живую музыку. Мертвой навалом, а вот живой — почти нет.
Stereo-бар на углу, возле Афганского рынка.
С басистом трио «Кристофер Робин» я познакомился года полтора назад.
Антона все зовут по фамилии: Цой. Личность в определенных кругах известная. По основной профессии врач-дерматовенеролог. Выпускник нашего института. Корейский блондин непомерного роста, играющий фанк, тащится на Фли из RHCP и выступает в потертой кожаной жилетке на голое тело. У меня мурашки по хребту бегут, как он втыкает на инструменте. Цепает.
Обстановка в музыкальном баре уютная. Она была бы еще уютнее, если бы не «Ацкий насМОРГ» и «Дитя гнева»…
Я беру пиво. Жду.
Эти яйцетазые трахтодонты гремят!
Рассматриваю виниловые пласты над стойкой, ударную установку и посетителей. Вот пригламуренные панки: закрепленные гелем хаерки, побрякушки из отдела атрибутики. Слово гламур изначально переводилось, как маскировка. Быть плохим мальчиком модно. Здесь каждый в душе Сид Вишес…
За другим столом бэбиготы. Самое смешное в готах — их прозвища.
Метеорами проносятся розово-черные «эмочки», сдувая с глаз челки. А, правда, что первый emo-boy — Гитлер?
На экране психоделический клип.
Крышу на почве музыки мне сорвало позже, чем остальным.
В девятом классе. Друг протянул кассету (TDK на 90 минут) со словами: послушай — это мощно! На стороне «А» было нацарапано: «Наутилус»; на стороне «В» — «Кино» и «Алиса». Придя домой, вставил кассету в старенькую магнитолу…
К вечеру это случилось. От неожиданно нахлынувших истин разболелась голова. Я не стал готовиться к контрольной по физике, решил, что «золотая медаль» — это, по сути, не так уж важно. Я сошел с дистанции.
Чтобы снять шоры и оглядеться.
Воткнув в уши плеер, часами бродил по городу. Прогуливал уроки. Сошелся с неформалами. Исходя из опыта сверстников, следовало примкнуть к кому-нибудь. Потому что быть одному страшно. Проще быть с кем-то. Отрастил волосы до плеч. Проколол ухо. На моей тишотке красовался коменданте Че.
Параллельно я учился играть на гитаре. Напросился в гости к музыканту. Его звали дядя Леша. Он играл в ресторане хиты прошлых лет. «Здрасьте», — сказал я мучающемуся с похмелья дяде. «Покажи руки», — бросил он. Я вытянул руки. «Пальцы у тебя короткие, не выйдет из тебя толкового гитариста», — сказал Леша.
Тогда я не знал, что это полная чушь. Не знал: у Леши в тот день просто было плохое настроение…
Народ прибывает.
«Робины» подтягиваются к десяти. Их выступление — в половине одиннадцатого. Мы уходим в гримерку и там основательно гримируемся. Я спрашиваю:
— Скажи, Цой, что ты думаешь о нашем underground-е?
Цой коротко и емко выражает то, что он думает о нашем underground-е:
— Да ну его на х…й!
— Так уж сразу?
— Его не осталось, понимаешь? Ты «Rolling Stone» читал!
— Да.
— Они там слово «х…й» пишут со звездочкой вместо буквы «у».
— Ты это к чему?
— Либо вообще матюгов не пиши, либо пиши со всеми буквами! Андерграунд у нас, Кит, вот такой же. Лицемерный. Со звездочкой…
Я отхлебнул пиво из стакана.
— Большинство панков, которых я знал и которые орали, разрывая косухи на груди, мол, сдохнем молодыми, — продолжает Антон, — стали торговыми представителями и финансовыми консультантами… Но кто-то не изменился! Ни в какую сторону. Кто-то состарится, даже не повзрослев!
— Ты тоже врач!
— Я в отличие от них не давал обещаний сдохнуть раньше тридцатника…
— Возможно, ты и прав… ну а как быть со всеми этими субкультурами?
— Пойми, Кит, не бывает субкультур. Бывает культура и бескультурье. От первой: МУЗЫКА. От второй: ни-че-го. Порочный Сид из «Sex Pistols» умер в двадцать с чем-то от передозировки. И что от него осталось? Брэнд? Маечки с изображением кумира? Ответь мне, какую песню ты бы послушал перед смертью?
— «The Show Must Go On»… я, кажется, догоняю, что ты имеешь ввиду…
— Я очень рад.
В творчество «Кристофера Робина» вникал на летних каникулах.
Отдыхал в курортной Старой Руссе, куда группа явилась на гастроль. Концерт был на площадке перед кинотеатром. Вокалист и гитарист Саша (Кот) Котов, похожий на кота Гарфилда, говорил примерно следующее:
«Мы впервые в вашем городе и он нам нравится! Волшебная природа, чистый воздух и позитивные люди! Будем веселиться и танцевать! Мы работаем в специфическом направлении. Кто-то поет о деревьях, а мы о том, что под этими деревьями делают. Кто-то поет о любви, а мы — о последствиях любви! Так, да. И наша первая песня: «Вперед, диарея!» Поехали…»
После «Диареи» исполнили песню о ковбоях и «Колыбельную», из которой я уловил что-то про детский плач и сраные пеленки.
Хлопали «Кристоферу Робину» искренне. Когда концерт закончился, музыкантов отбуксировали в сторожку на другом конце курортного городка.
И я был с ними.
Мы сидели за столом, на котором лежало полбатона, стояла баночка повидла, пара запотевших ботлов «Зеленой марки» и двухлитровый пузырь лимонада «Колокольчик». Я помню, как Антон спросил, могу ли я написать обо всем этом.
О чем? Да вот об этом!
«Могу, — ответил я, подбирая с пола листок с отпечатком чьей-то подошвы. — Ручку найду и прямо щас напишу…»
…В десять вечера загрохотали барабаны.
— Ваш выход? — спрашиваю я.
— Пчелы против меда! — говорит Саша. — Наш.
…По средам в Stereo-баре играет действительно живая музыка. «Кристофер Робин» жжот!
Улучив момент, выбираюсь на воздух…
