— Разрешите представиться, товарищ полковник?
— Разрешаю, товарищ старший лейтенант.
— Товарищ полковник, старший лейтенант Левченко направлен для прохождения дальнейшей службы в вэ–чэ двадцать один ноль одиннадцать. Для прохождения дальнейшей службы прибыл!
Он протянул пакет с документами. Донец принял пакет, отдал честь и пожал руку старшему лейтенанту, затем передал пакет начальнику штаба.
— Вольно, старший лейтенант.
— Есть «вольно», товарищ полковник.
— Правда, бравый офицер? — спросил Донец Степанова.
–
Как на открытке! — улыбнулся начальник штаба.
— Вы знакомы с майором Самойловым, старший лейтенант?
— Да, познакомились несколько минут назад, товарищ полковник. Донец удивлённо поднял брови.
— Странно, но Самойлов хлопочет о тебе, как о родственнике.
— Никак нет. Мы не родственники.
–
Я знаю, старший лейтенант. Наш Самойлов особый офицер. Честный. Всех кого он еб…т — считает родственниками. — Старшие офицеры переглянулись и усмехнулись. — Мне кажется, что это правильный подход. Сколько времени после окончания училища? Что закончил?
Левченко назвал.
— Да, почти земляк, — сделал вывод полковник. — Танкист. Для старшего лейтенанта слишком молод. За что звезду получил?
— За танки, товарищ полковник. Восстановил боеспособность техники в полку, в Забайкалье.
— ЗабВО? Вот так–так!.. А Самойлов сказал, что ты из Белоруссии.
— Так точно, Виталий Евгеньевич! Из Белоруссии. Но там я был всего полгода. До этого служил в Забайкальском военном округе.
— Как же ты оттуда выбрался?
В этом вопросе было искреннее любопытство.
— За танки.
–
Хорошо работу сделал, раз так оценили. Прежняя должность?
— Официально командир взвода, неофициально — роты. В Белоруссии — тоже рота.
— Так и быть, старший лейтенант Левченко, пойдёшь на роту, раз такой молодой да ранний.
— Есть на роту, товарищ полковник!
— Вот и отлично, старший лейтенант. У нас, кстати, звёзды с куста не снять. Кустов мало. На всех не хватает.
— Я понял.
— Что ты понял, Левченко? Что ты понял, дорогой? — Полковник вздохнул и потёр руки. — Опыт боевых действий есть?
— Никак нет.
— Во–от!.. А наши звёзды только в бою добываются. Теперь можешь понимать. Свободен, товарищ старший лейтенант. — Он повернулся к Степанову. — Оформишь офицера и сразу отправляй. Как и планировали — на роту Кадаева.
Подполковник «козырнул» и стал подниматься по ступеням в штаб.
— Давай, старлей, топай за мной. Вертолёт через пару часов.
Левченко, отдав честь оставшимся офицерам, побежал за начальником штаба. До того, как за ними закрылась дверь, и они оказались в гулком холле помещения, он услышал, о чём говорили майор Самойлов и комбриг:
— Зря Вы так, Виталий Евгеньевич. Мне бы хорошие люди не помешали. Видно же сразу, что не болван и толковый офицер.
— Что ты меня всё, как девку уговариваешь. Хохол он. Тебе это понятно? Пойдёт вместо Кадаева. Или ты кого из своих лейтенантов–писарей на рубеж кинешь? — не без раздражения отвечал ему командир бригады.
— Нет, не кину. Не могу и некого.
— Вот, дорогой мой! Тебя Москва за это сразу турнёт на почётную бедную пенсию. Не думаю, что ты готов к этому…
— Шире шаг, Александр Николаевич, — поторопил Сашу начальник штаба. — Времени мало. Тебя надо оформить, переодеть и вооружить. В этой белорусской «жабе» тебя за километр видно. Топай–топай, не отставай, служивый.
Под «жабой» он, скорее всего, подразумевал истрёпанный дрогой внешний вид, чем пятнистый камуфляж униформы, в который был одет Левченко. Для вступления в должность на новом месте необходимо было выглядеть подобающим образом.
Уже в кабинете начштаба, оформляя необходимые документы и аттестаты, Александр спросил:
— Товарищ подполковник, а что с Кадаевым?
— Кадаевым? — переспросил Степанов и задумался на мгновение. — Хороший офицер Кадаев. Капитан Кадаев. Был. Теперь зачислен в списки личного состава бригады навечно. Снял его снайпер на границе. Тебе по месту всё подробно расскажут.
Он добавил ещё бланков к тем, что лежали перед Сашей.
— Поторопись. Особый отдел отправляет на ту сторону свой спецназ. Они ребята суровые. Не любят опозданий. Вертушка ждать не будет. Подскочишь к пункту снабжения по воздуху, а там тебя подберёт броня с заставы. Твоя рота обеспечивает усиление на участках N1 и N2 застав. — Он подошёл к стене и раздвинул шторки, закрывающие большую карту. — Ты пиши и смотри сюда: я тебе буду рассказывать, а ты запоминай. Подробности по месту. Командиры застав введут тебя в курс дела детально.
— Стань там, — высунувшись из люка, указал куда–то бортовой техник в выгоревшем почти добела комбинезоне. — Не маячь тут, как толстый член на кривой плющихе.
Левченко осмотрелся. Кроме вертолёта, техника в нём и самого Левченко на площадке, никого не было. Он пришёл сюда к означенному времени, но ни спецназа, ни лётчиков, ни кого–либо ещё здесь не было.
«Жаба» (арм. сленг) — форма из ткани разукрашенная камуфляжными пятнами зелёных оттенков.
— Боец? Ты меня не понял? — начал злиться техник. — Сейчас лопасть винта башка попадёт, а мне твои мозги смывать. Пошёл на…й отсюда! Сдрыснул, солдат!
— Это ты мне?
— Нет, б…ь, сам себе! Я так к себе по праздниками обращаюсь.
–
Переходи на будние дни, мудила.
Глаза техника расширились. Он отёр пот с лица и нырнул в темень вертолётного салона.
— Ну, б…ть, мудак!.. Я сейчас тебе выломаю борзоту!..
С грохотом из люка вылетел трапик, и вслед за ним по металлическим ступеням скатился техник. Теперь было видно, что этот человек был солидного роста и широк в плечах. Он решительно двинулся в сторону лейтенанта, поднимая кулаки, размер которых мог и впечатлить, и впечатать в глубину бессознательного состояния. Сделав несколько быстрых шагов в сторону неожиданного противника, Александр, ловко перехватив автомат за шейку приклада, воткнул ствол меж колен техника и, вывернувшись в сторону от захвата, надавил на автомат, как на рычаг. Великан рухнул навзничь, хорошо припечатавшись затылком о металлические ленты покрытия площадки. Он охнул, но тут же попытался вскочить. По всему видно было, что такого огромного человека, как техник, таким пустяком, как приземление на затылок, не остудить. Удар носком ботинка по бедру ноги, когда на ней был весь вес техника, снова сбросил великана на площадку. Человек, охватив руками скрученные судорогой мышцы, стал кататься на спине, матерясь и разбрызгивая слюну.
— Б…ть! Сказал бы, что спецназовец! — прошипел он через боль.
— Танкист.
— Что?!
— Танкист — говорю. Или в ухо дать?
— Да, пошёл ты на …й, танкист! Сейчас офицеры придут. Они, б… ть, тебе зададут.
— Уже пришли.
Левченко присел возле техника и достал из нагрудного кармана погоны и продемонстрировал их технику. Погоны он снял по совету подполковника Степанова, который объяснил это просто, мол, не стоит дразнить драконов, то есть, снайперов.
— А чего ж молчал, старлей?!
— Слушал. Пытался разобраться в ситуации.
— Ты нормальный? Я тебя за духа принял!
Авиатехник помассировал ушибленное место и попытался встать. Он немного попрыгал на одной ноге, затем осторожно стал на ушибленную. Его лицо исказила гримаса боли.
— Нет, ты скажи: ты нормальный? Ты же человека искалечил? Как же я теперь летать буду?
— Маши руками и лети, — засмеялся Саша. — Всё в твоих руках!
— Умный, да? Шутки шутишь?
— Да, сегодня твоя очередь плакать.
Громила улыбнулся и хмыкнул.
— Ловко же ты меня! Я тебя хотел уже размазывать по всей площадке. Уважаю. Он протянул руку.
— Лейтенант Иванец. — Он оглянулся на стоящий за его спиной вертолёт. — Бортпроводник вот этой пташки. Саша Иванец.
— Старший лейтенант Левченко. Александр Левченко.
— О! Тёзка! Пить хочешь?
Солнце, укорачивая тени, упорно лезло на полдень. Небо стало жёлтым, а воздух над землёй стал дрожать, раскаляясь. Навьюченный различным добром: магазинами, подсумками, шлемом, биноклем, разгрузкой, полевым ранцем, патронами, гранатами, пистолетом и автоматом, придавленный бронежилетом, упакованный в новую, дурно пахнущую нафталином униформу, не способную «дышать», Саша безнадёжно исходил потом. Он чувствовал, как горячие струйки стекают по рёбрам, по хребту, липнут в ногах и растекаются в промежности. Небольшое короткое физическое упражнение по успокоению случайного «доброжелателя» выдавило из тела, как казалось, все остатки влаги. Саша облизнулся и отёр локтём лицо.
— Пивка бы… Холодненького.
— Как скажешь, Саня!
Техник захромал к зеву люка вертолёта, и уже на трапе обернулся.
