Только это уже мысли ретроспективные, а в тот момент Артем был готов на многое, но сделал только одно.
* * *
С этого похода в кафе как будто начался новый виток в их жизни, стремительный взлет.
Идея его быть насмешливо-холодным и показать девчонке, кто теперь хозяин положения, провалилась с треском. Потому что, стоило им встретиться за столиком, стоило ей взглянуть на него своими глазами-вишенками и улыбнуться сочными губами, сказав какую-то шутку, он и сам не заметил, как превратился в того Артема. В того самого, что готов был тогда весь день валяться с ней снегу, хохоча, как безумный, да бегать везде, взявшись за руки.
Да. Они смеялись, вспоминая, как играли в хоккей, как вырядили мальчишек в юбки, обо всем вспоминали. Только о том дне, когда он к ней в больницу пришел, ни он, ни она и словом не обмолвились, словно того дня не было.
А потом он проводил ее домой, долго стояли перед дверью, прощаясь. И незабытые чувства прорастали в них, но только чувства теперь были не те, что раньше. Сильнее они были. Эти чувства грозили их поглотить, сжечь, сплавить или уничтожить. Эрос.
Но вот она в последний раз сказала:
— До свидания, — и скользнула за дверь.
А он еще постоял несколько минут на лестничной площадке, а после, тряхнул головой, отгоняя наваждение, и вышел. Не хотелось идти домой. Артем чувствовал, что его распирает желание, женщину ему нужно. Женщину…
Позвонил к Черному, одному из своих дружков. Недолго переговорили, назначили встречу. Черный ждал его на квартире у подруги. Таких подруг, услужливых и на все готовых у них было несколько. А при желании, да за деньги, можно было и чего поинтереснее найти. А деньги у Артема водились. Приехали новые девочки. Одна из них, хорошенькая, специально для Артема.
Черный ухмыльнулся:
— Гляди, какая. От себя отрываю. Цени.
И толкнул парня к девчонке, которая и так на него с любопытством поглядывала.
После того, как выпьешь определенное количество алкоголя, любая баба покажется красивой. Тем более, если ты молод и настроен на секс.
Но его черт побери! Не смог он с ней, не захотел.
Потому что она была не ОНА. Не она, видите ли!
Издевался над собой, а ничего не смог поделать. Ушел домой в стельку пьяный и злой.
А назавтра пришел к ней, к Нинке. Сразу после школы. Прошлись немного, она болтала о разном, он больше молчал. Молчал, чувствуя странную борьбу в себе, одновременно желая схватить ее, сжать, утащить куда-нибудь и…. и не смея прикоснуться. Но отвечал ей четко, терял нити разговора и даже острил.
Нина что-то говорила, блестела глазками, вертелась, размахивая руками, чирикала. При этом осознавая, что трещит без умолку, как сорока. Что ведет себя неестественно. И думая постоянно о том, каково это, если он обнимет ее. Каково…
Так прошло несколько свиданий. А потом случилась эта пятница.
В тот день они были у Нины дома. Артем зашел за ней. Вообще-то она не хотела, чтобы Артем видел, в какой бедности они с матерью живут, Нина стеснялась этого с самого начала, и до последнего не хотела показывать ему свой дом. Но вот он вошел, и, казалось, ничего не заметил.
А он и не заметил. Не видел ничего вокруг, только ее. Сердце вдруг перестало помещаться в груди и забилось где-то в ушах, заставляя глохнуть и слепнуть, заливая горячей кровью голову, заставляя холодеть руки, сбиваться дыхание.
Они что, куда-то собирались пойти?
Артем развернул Нинку спиной к двери комнаты и заявил, что не выпустит, пока не поцелует. И не выпустил бы, не смог, его просто разрывало на части от сдерживаемого желания. Да и ее тоже…
Первый поцелуй и… она пропала. Треснула ледяная корка, взорвалась осколками, растаяла в огне. Пропала ледяная принцесса, влюбилась.
А потом было два месяца безумно счастливых встреч. У него, у нее.
Целовались везде. На стульях, на диване, на улице, в подъездах…
* * *
Воспоминая эти не имеют срока давности, они никогда не сотрутся из памяти Нины и не заслонятся другими. Никогда.
Мед. Чистый мед…
* * *
Но у нее был стержень.
Может, целомудрия и не стало, но того, что в ее понимании было недопустимо, Нина не позволяла. Как бы не кружилась голова от его поцелуев, а до последней черты она не доходила, и сохранение девственности до замужества было у нее пунктом с большой буквы. Непреодолимым пунктом номер 1.
Был еще и пункт номер 2, проявившийся тогда. Совершенно очевидно, что это счастливое безумие плоти внутреннее я Нины подспудно воспринимало чем-то греховным, грязным. Именно тогда и возникла эта странная привычка — постоянно мыть руки. Желание отмыть душу.
Иногда воспитание может сломать нам жизнь, а иногда и удержать от непоправимой ошибки. Угадать бы еще заранее, что чем окажется.
Женщины чувствуют немного не так, как мужчины, они не стыдятся эмоций. Эмоции удел женщин, так же как логика удел мужчин. А еще удел мужчин и их право — действие.
Артем ведь жил не на Луне, и не на необитаемом острове. Отнюдь. Его жизнь проходила в весьма своеобразной компании, сбитой компании. Все они были подельники, и встречались постоянно по вечерам, когда у Черного, когда у него, когда у Веньки. Чаще всего у девиц. Поди, попробуй в такой ситуации что-нибудь утаить.
Разумеется, розово-лимонный Сингапур, так называл Черный то состояние влюбленности, в котором пребывал Артем, не осталось незамеченным. Сначала ребята поржали: ниччё, несколько дней — и все пройдет. Не прошло.
Пожали плечами и решили, подумаешь, блажь, и просто ждали, когда пройдет эта блажь. Потом стали недоумевать. На фоне всеобщего благостного совместного пользования дамским имуществом, этот его Сингапур выглядел как-то нелепо. Черный даже стал проявлять озабоченность и намекнул девчонкам, что парень нуждается в особом внимании.
Девицы решили действовать по-своему, его стали усиленно обхаживать. На спор, кто его первой в постель затащит. Смешно звучит, но девушки обломались. Вот тогда Черный забеспокоился всерьез. Еще бы. Его друг становился непригодным для общества прямо на глазах. Тогда Черный не выдержал.
В тот раз они сидели у Ларисы, у нее были клевые диски. Выпили, покурили, как всегда. Черный возьми и скажи:
— Не нравишься ты мне, брат.
— А я не девка, чтобы нравиться, — буркнул Артем.
Доставать его стало даже интересно.
— Ну, как там твоя чувиха?
Он был зол. Сегодня она опять довела его до какого-то сумасшествия… и ничего. За последние два месяца он просто устал постоянно ходить на грани. Парня это уже начинало сильно доставать. Надо уже или туда или сюда. Так что вопрос Черного затронул больную тему.
Артем глянул на него исподлобья и отвечал:
— Нормально.
— А что так мрачно? Что не дает?
Нет?! Это что так явно заметно? Что, у него на лице написано, да?! Что, написано?! Но он взял себя в руки и спокойно ответил:
— Я сам не хочу.
— Да ну? То-то ты постоянно со стояком ходишь, — Черный не желал угомониться.
— Не твое дело, — огрызнулся Артем.
— Значит, не дает… — он сделал притворно сочувственное лицо и поцокал языком.
Издевается. И тут что-то щелкнуло в голове у Артема.
На эту тему они с Ниной препирались каждый день. Яростно, но молча. Без слов. Он завлекал ее дальше и дальше по той безумно сладкой, липкой и скользкой дорожке, а она липла, скользила, скользила… И все-таки в последний момент останавливалась. И так каждый раз. Эта мысль зрела давно, сейчас она просто окончательно оформилась.
— Я сам не хочу, — проговорил Артем сквозь зубы, — А захочу, даст.
— Да ну, так я тебе и поверил! — вмешался Венька, даже перестал зажимать хозяйку.
— Тема, видишь, народ не верит. Девушки, вы ему верите?
Девчонки тут же подхватили нить и дружно зашумели:
— Неееет!
— Докажи, — сказал Черный.
* * *
Нина заметила, что в последнее время Артем постоянно мрачный, понимала, его их отношения не удовлетворяют. Но и пересилить себя, дать ему то, чего хочет… Чего ей самой хочется…
Нельзя. Непреодолимо.
Но она же видела, парень обижается и отдаляется от нее! И Нина уже не знала, что делать, потому что потерять его теперь не могла.
Тот ночной звонок застал ее врасплох.
Артем никогда раньше не звонил ей по ночам. Она знала, что у ее парня есть друзья, с которыми у него какие-то дела. Артем не стал вдаваться в подробности, а ей было не особо интересно. С одним из них, с Черным, даже познакомил.
Но больше не знакомил ни с кем, и никогда не брал ее с собой, если шел на какие-то свои встречи. У Нины даже создалось впечатление, что он ее то ли стесняется, то ли прячет. Пока он приходил каждый день, пока они были вместе и целовались как безумные, ей было безразлично.
Он все спрашивал ее, любит ли она его, словно сомневался. А она отвечала, что любит, что любит…
