Прижав к себе палатку левой рукой, Эвелин взяла свой чемодан и продолжила спускаться по лестнице, пока не остановилась перед Адамом. Ее взгляд скользил мимо него. Она ждала, пока он освободит дорогу.
Адам отступил в сторону, держа пакет, словно букет роз, обеими руками.
— А почему ты решила уволиться?
— Не сейчас.
— Да ладно, скажи.
Адам прислонился к стене.
— Если хочешь знать, они меня обокрали, а потом еще и упрекнули, что я по этому поводу возмущаюсь.
— А что? Что они украли?
— Духи.
— Твои духи?
— Мои духи.
— Которые я тебе…
— Нет. Мне их только что подарили.
— А-а.
— Симона приходила, со своим кузеном, он привез их мне, потому что…
— Это тот, прошлогодний? Эта дутая обезьяна? Да поставь ты чемодан.
— Он, по крайней мере, запомнил, что в тот раз мне эти духи понравились. Я их положила в свой шкафчик, и они пропали.
— Это тоже он привез?
Адам протянул ей пакет.
— Не надо так брезгливо. Это свежий инжир.
— Он к тебе так клеился, ты же сама говорила…
— А почему я должна запрещать к себе клеиться?
— Этому?
— Ты хочешь сказать, что мне нужно было доложить тебе о контактах с Западом? Да я так и хотела, но ты же был занят! К сожалению! Ничего не поделаешь!
— Я же тебе сказал…
— Я сказала, я с радостью обо всем поговорю, но сначала верните мне мою собственность. Тут Габриэльша сказала, что не позволит подозревать себя в чем-то таком. Я у нее спросила, уверена ли она в этом, и, когда она стала настаивать, я сказала, что немедленно ухожу в отпуск. Она потребовала, чтоб я доработала до конца смены и еще завтрашний день, и тогда я уволилась, с концами, хватит.
— А добрый кузен сидел на улице, ухмылялся и встретил тебя с распростертыми объятиями!
— Чушь, они к тому моменту давно ушли.
— Я думал, ты считаешь его навязчивым?
— Мне что, нужно было сказать, что я этого не возьму, что я должна спросить разрешения у мужа и начальницы?
— А теперь ты идешь к нему?
— Эх, Адам. У тебя все мысли об одном.
Эвелин взяла в прихожей свои ключи и открыла входную дверь.
— Могла бы хоть одеться нормально, — сказал он.
— Что-что?
— Надевало пугало в нашем огороде синее с зеленым по последней моде.
Адам вышел вслед за ней и помог ей укрепить на багажнике велосипеда чемодан и палатку.
— Тебя подвезти? — спросил он. — Не будет держаться.
— Погоди, — сказала Эвелин, пошла в глубину сада, присела на бревнышки и пальцем погладила черепаху снизу по шейке.
— Не обижай Эльфриду, — сказала она и подогнула правую брючину. — Воду меняй каждый день. А ночью накрывай решеткой, из-за личинок.
Адам пошел впереди Эвелин, открыл садовую калитку и протянул ей пакет с финиками.
— Спасибо, — сказала Эвелин и поехала.
Через несколько минут палатка съехала набок. Адам еще увидел, как Эвелин протянула назад руку, в которой был пакет. Он вернулся в дом и так осторожно закрыл за собой дверь, словно боялся, что может кого-нибудь разбудить. «Не будет держаться», — сказал он вдруг и несколько раз повторил эту фразу, снова принявшись массировать грудную клетку.
Адаму хотелось прилечь и закрыть глаза, хотя бы на несколько минут. Но мысль о том, что когда-нибудь все равно придется вставать, заставила его остаться на ногах.
Он поднялся в ателье. Осторожно разгладил юбку Лили и надел ее на манекен, а сверху повесил жакет. Вложив пластинку в обложку, выключив проигрыватель, закрыв окна и оставив люк чуть приоткрытым, он взял поднос с пустыми стаканами и сахарницей и повернулся, чтобы идти, но тут его взгляд упал на яркое белое пятно между стеной и открытой дверью — лифчик Лили. На верхней чашечке виднелся темный полукруг: след от его ботинка.
Адам, одной рукой удерживая поднос в равновесии, сжал лифчик пальцами, словно желая проверить качество материала, но затем поднял его к лицу, будто маску — он ничем не пах, — и повесил его обратно на ручку двери.
Проходя мимо комнаты Эвелин, он мельком заглянул туда. Там было прибрано: белую блузку, черную юбку и фартук подавальщицы она сложила на диване, рядом на полу стояли туфли, которые она надевала на работу.
На кухне Адам чуть не наступил на инжиринку. Наверное, он в какой-то момент выронил ее из пакета.
Даже моя посуду, он видел перед собой Эвелин: как она посмотрела на него, а потом на Лили. Он продолжал тереть край стакана, хотя след от губной помады Лили уже давно стерся. «Теперь уж все равно», — подумал он и услышал звук, исторгнувшийся из него самого, — стон или боевой клич, нечто такое, что он с удовольствием повторил бы, только громче, обратив лицо к потолку. Он ударил рукой по воде, стакан Лили стукнулся о дно раковины.
Адам даже не вытер рук. Он захлопнул за собой дверь и пошел к гаражу. Задним ходом выехал на старом «вартбурге».
Первой же тряпкой, попавшейся ему под руку в гараже, он стер пыль и паутину с двух двадцатилитровых канистр и положил их в багажник.
Адам доехал до Пушкинштрассе и повернул налево, огибая центр города. Когда он проезжал мимо музея, оттуда выходила группа людей — экскурсия, очевидно, только что закончилась. Иногда конец очереди на бензоколонку было видно уже отсюда. Но Адаму повезло, по-свински повезло, как сказала бы Эвелин. Он насчитал перед собой семь машин. Только он выключил мотор и поставил машину на ручной тормоз, как движение возобновилось.
Адамов бело-красный «Вартбург-311» принадлежал к числу машин, которые нравились заправщику, невысокому брюнету в больших очках. Прошлой осенью он без каких бы то ни было просьб со стороны Адама достал ему новый клапан на колесо взамен отлетевшего и не глядя положил в карман своего синего халата протянутую Адамом купюру, сложенную пополам.
— Как жизнь? Все путем?
Адам кивнул. Он постарался побыстрее достать канистры из багажника, пока следующая машина не подъехала слишком близко. Открыл канистры и поставил их рядом с колонкой.
— Куда собираетесь?
— В Варнемюнде, — сказал Адам.
Он и сам не знал, почему соврал.
— Везет же. Не в «Нептун» случайно?
— Частный сектор, — ответил Адам, пошел обратно к багажнику и сделал вид, будто что-то в нем ищет.
Под старым пледом он нашел двухтомный отцовский атлас птиц и растений. Он сложил плед, улыбнулся и снова выпрямился, держа книги под мышкой.
— Что там про замок слышно? — спросил Адам.
Отсюда было хорошо видно брешь, которую два года назад оставил после себя пожар.
— Говорят, юнкерские покои отстроят заново, лет через сорок, — ответил заправщик, не спуская глаз с канистр.
— На Тайхштрассе, — сказал Адам, — после войны еще оставалось двадцать пивных. Мой отец иногда пытался за один вечер выпить по кружке в каждой из них, но ему это ни разу не удавалось. А теперь осталась всего одна.
Вдруг у Адама закралось подозрение, что эту историю ему рассказывал сам заправщик.
— Да и ту скоро закроют, — подтвердил тот, кулаком закрыл вторую канистру, вытащил из-за уха ручку и записал сумму.
Потом он перекрутил счетчик колонки на нулевую отметку и начал заправлять машину.
— Ну а как вообще?
Заправщик посмотрел прямо перед собой, словно желая хорошенько обдумать этот вопрос.
— Вообще-то у меня уже должен был быть отпуск, — сказал он наконец. — Но раз моя коллега не возвращается…
Адам дал ему две марки чаевых.
— Секундочку, — сказал заправщик. Он вышел из подсобки, держа руку на боковом кармане брюк. — Знаете, что это? — Он повернулся спиной к «шкоде», стоявшей за ними, достал баночку со спреем, потряс ее, сел на корточки перед радиатором, выдавил немного пены на хромированный бампер и потер его. — Неплохо, а?
Бампер в этом месте действительно заблестел намного ярче. Адам понадеялся было, что заправщик обработает спреем весь бампер, но тот снова встал.
— У вас нет еще такой баночки?
— Не-е-ет, — жалобно протянул заправщик. — Это я у чехов достал. Хотел у вас спросить, если вы там будете, не могли бы мне такую привезти?
— Мы едем в Варнемюнде, — сказал Адам.
— Ну если вдруг, не забудьте про меня…
— Конечно, — сказал Адам к кивнул. — Не забуду. У вас воронки случайно не найдется?
— Для вас у меня есть все.
Заправщик положил аэрозоль в карман брюк и опять вошел в здание. Адам щедро заплатил сверху. Заправщик без единого слова положил деньги в нагрудный карман. Они пожали друг другу руки. В зеркало заднего вида Адам увидел, что заправщик закрывает заезд на бензоколонку красно-белой цепочкой, но все еще продолжает смотреть ему вслед, словно стремясь получше запомнить номера его машины.
За церковью Святого Варфоломея Адам свернул направо на Эбертштрассе, пересек Доктор-Кюльц-штрассе и затем, держась левой полосы, наконец-то выехал на Мартин-Лютер-штрассе. У двери дома № 15 стоял велосипед Эвелин, а напротив, на другой стороне улицы, — красный «пассат-комби» с западногерманским номером, начинавшимся латинскими буквами «НН». Он не мог припомнить города, в названии которого дважды встречалась бы буква «Н».
