Нет. Я разведен, — наконец ответил Роберт.
У вас есть дети?
Двое мальчиков… девяти и шести лет…
Они живут с вами? — продолжала допрос Кэтрин.
Нет. С моей женой в Александрии… С бывшей женой…
Вы часто видитесь?
Ну… Я стараюсь… — неопределенно ответил он.
Почему вы расстались с женой?
Я перестал пить.
Его голос звучал как-то буднично, прозаически. Роберт не стал объяснять, и Кэтрин так и не поняла, что он имел в виду.
Она шмыгнула заложенным носом.
Я должна позвонить в школу, — сказала Кэтрин. — Я ведь учительница.
Это подождет, — посмотрев на часы, возразил Роберт. — Там все равно никого нет. Еще слишком рано.
Расскажите мне о вашей работе, — попросила она.
Нечего рассказывать. Скучные формальные отношения.
Часто вам приходится сталкиваться с этим?
С этим? — не поняв, переспросил он.
С авиакатастрофами…
Роберт с минутку помолчал.
Я имел дело с пятью авиакатастрофами, — наконец ответил он. — А еще были четыре незначительные аварии…
Расскажите мне о них.
Он выглянул в окно. Прошло тридцать секунд, возможно, минута. И снова Кэтрин почувствовала, что Роберт принимает важное для себя решение.
Однажды я приехал в дом овдовевшей женщины и застал ее в постели с любовником.
Где это случилось?
В Вест-Пойнте. Штат Коннектикут.
Ну и?..
Она спустилась вниз в халате. Я ей все рассказал. С ней случилась истерика. Мужчина оделся и присоединился к нам. Он был ее соседом. И вот мы стояли в кухне и смотрели на рыдающую женщину. Кошмар!
Вы знали моего мужа? — спросила Кэтрин.
Нет… Извините, но мы не были знакомы.
Он был старше вас.
Да. Я знаю, — кивнул головой Роберт.
Что они еще рассказали вам о Джеке?
Ну… Одиннадцать лет работы на «Вижен». До этого он пять лет проработал в Санта-Фе и два года — в Тетерборо. Два года прослужил во Вьетнаме… Уроженец Бостона… Окончил колледж Святого Распятия… Женат. Имеет дочь пятнадцати лет.
Подумав минутку, Роберт добавил:
Высокий. Рост — шесть футов четыре дюйма.
Кэтрин кивнула и саркастически заметила:
Чудесное личное дело… просто великолепное…
Он нервно почесал ногтями тыльную сторону левой руки.
Извините. Я читал личное дело вашего мужа и при этом совсем не знал его.
Что они сообщили вам обо мне?
Только то, что вы на пятнадцать лет его моложе…
Кэтрин отвлеклась, разглядывая свои ноги. В бледном предутреннем свете они казались белыми как мел, бескровными. Лишь маленькие грязные ступни контрастировали с этой мертвенной белизной.
Сколько человек было на борту? — спохватившись, спросила Кэтрин у Роберта.
Сто четыре.
Могло быть и больше, — подумав, заметила она.
Да, но самолет летел полупустым.
Есть выжившие? — с надеждой спросила женщина.
Пока никого не нашли, но поиски все еще продолжаются…
Новые образы заполонили ее воображение. Кабина самолета. Руки Джека сжимают штурвал. Момент осознания неизбежной гибели. Изуродованное тело, вращающееся в воздухе. Нет, даже не тело, а нечто страшное…
Кэтрин тряхнула головой. Образы рассеялись.
Я должна поговорить с дочерью сама, — сказала она.
Роберт быстро кивнул, словно заранее знал, что она примет именно такое решение.
Я хочу, чтобы вы покинули этот дом, — продолжала свою мысль Кэтрин. — Я не желаю, чтобы кто-либо подслушал наш разговор.
Я посижу в своей машине, — сказал Роберт.
Кэтрин сняла пиджак, который он ей одолжил.
Зазвонил телефон, но никто даже не пошевелился.
Женщина услышала, как щелкнул автоответчик, но осталась стоять на месте. Она была не готова услышать голос мужа, глубокий и нежный, с едва уловимым акцентом уроженца Бостона. Закрыв лицо руками, Кэтрин дождалась, когда автоответчик замолчит.
Убрав руки, она взглянула в проницательные глаза Роберта. Он тотчас же отвел взгляд.
Думаю, главная причина вашего приезда заключается в том, что вы не хотите, чтобы я разговаривала с прессой, — с вызовом заявила Кэтрин. — Что, скажете, я не права?
Незнакомый автомобиль вырулил на подъездную дорожку, ведущую к дому. Под колесами заскрипел мелкий гравий. Человек из профсоюза выглянул в окно, взял протянутый ему пиджак и торопливо надел его.
Вы не хотите, чтобы я сказала журналистам что-то, что поставит под сомнение компетентность пилота, — продолжала свой монолог Кэтрин. — Вы не хотите, чтобы они решили, что это была ошибка пилота.
Роберт снял телефонную трубку и положил на столешницу возле аппарата.
…После нескольких лет брака они перестали заниматься любовью в кухне. Они решили, что Мэтти стала взрослой девочкой и может неожиданно спуститься вниз в поисках чего-то вкусненького. Теперь, выпроводив дочку наверх слушать музыку на компакт-дисках или болтать с подружками по телефону, супруги вечерами сидели у стола, читая журналы, слишком уставшие, чтобы убрать в раковину посуду или даже просто поговорить по душам…
Я скажу ей… Сейчас же, — заявила Кэтрин.
Роберт Харт нерешительно топтался на месте.
Вы ведь, надеюсь, понимаете, что мы не можем оставить вас одну? — произнес он.
Они из авиакомпании? — спросила Кэтрин.
Из остановившегося автомобиля вышли два человека. Их очертания были едва различимы в утренней полутьме.
Да, — кивнув, ответил Роберт.
Кэтрин направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.
Лестница была крутой. Казалось, вверх поднимаются сотни ступенек.
«Должно быть, их никак не меньше пятисот», — теряя связь с реальностью, подумала Кэтрин.
Подсознательно она понимала, что запущенный механизм событий невозможно остановить. Она сомневалась, что отпущенных ей природой жизненных сил и стойкости хватит, чтобы взобраться наверх.
Зазвенел звонок. Выйдя из кухни, Роберт Харт поспешил к входной двери.
Мама, — сказала Кэтрин.
Роберт остановился и повернул к ней голову.
Перед смертью они кричат: «Мама!» Я права?
Солнечное сияние отражалось от хромированных частей автомобиля, проехавшего мимо задней стены магазина. Сегодня в помещении было душно и жарко, как в пекарне. В солнечных лучах плясала пыль. Она плавно оседала на столы красного и орехового дерева, на старую ткань и настольные лампы, на пахнущие плесенью книги. Было трудно дышать. Обиженно звякнул колокольчик над входной дверью. Сжимая тряпку для пыли в правой руке, Кэтрин оглянулась. Сперва ей показалось, что перед ней какой-то чиновник или другое должностное лицо, находящееся в деловой поездке и случайно свернувшее не на ту улицу. На мужчине была белоснежная накрахмаленная рубашка с короткими рукавами и плотные светло-синие брюки. На ногах — черные туфли, солидные и тяжелые, наподобие тех, что предпочитают носить пожилые люди.
Магазин закрыт, — сказала Кэтрин вошедшему.
Быстро оглянувшись, он посмотрел на табличку «Открыто», повернутую лицевой стороной вовнутрь помещения.
Извините, — сказал мужчина и повернулся, собираясь уходить.
Кэтрин всегда удивляла быстрота, с какой люди принимают решения или оценивают других людей. Секунда. Иногда две. Человек не успеет двинуться с места или вымолвить слово, а суждение о его внешности и характере уже готово. Вошедшему было чуть больше тридцати лет. Не склонен к полноте. Коренаст. Широк в плечах, но не производит впечатления пышущего здоровьем крепыша. Тяжелая, что называется, «квадратная» челюсть. Гладко выбритый подбородок. Чуть оттопыренные уши выглядели несколько комично на волевом лице.
Я произвожу инвентаризацию, но вы можете походить по магазину, — сказала Кэтрин. — Посмотрите, что у нас есть. Может, вам что-нибудь понравится.
Мужчина вступил в кружок света, пробивающегося через круглое окно над входной дверью.
Теперь Кэтрин могла лучше рассмотреть его лицо. От уголков глаз расходились тоненькие лучики морщинок. Зубы были не очень белыми и не очень ровными. Темные, почти черные волосы коротко подстрижены на военный манер. Будь они чуть длиннее, стали бы виться. Пряди на висках были немного примяты, словно мужчина только что снял с головы фуражку.
Засунув руки в карманы брюк, он поинтересовался, есть ли в магазине антикварные шахматные доски.
Да, есть, — ответила Кэтрин.
Они медленно пробирались через лабиринт старых вещей к дальней стене магазинчика. Впереди шла Кэтрин, за ней — мужчина.
Извините за беспорядок, — сказала она.
Ничего.
Даже не оглядываясь, Кэтрин чувствовала его присутствие. Осанка мужчины была неестественно прямой, а поступь — уверенной и пружинистой. Кэтрин невольно застеснялась своих потертых джинсов, красной безрукавки с бретельками и старых кожаных сандалий. Ее распущенные волосы прилипли к вспотевшему затылку. Ей казалось, что пот и жара в сочетании с поднявшейся в воздух пылью покрыли все ее тело тонким слоем грязи. В старинных зеркалах отразилась мозаика ее образов. К своему огорчению Кэтрин увидела, что блестящие от пота волосы на висках слиплись и теперь висят как две сосульки, белая бретелька лифчика выбилась из-под красной безрукавки, а спереди синеет безобразное, расплывшееся после стирки пятно.
