Щеголь протестовал.
Вы расстроены, я это понимаю, но зачем вы меня обвиняете во всем этом. Я заехал к вашему мужу, чтобы с ним поговорить об историях, которыми кишит наша жизнь. Но он меня встретил черт знает как, кричал на меня, сердился и повез с собой. Когда жены приехали сюда он оставил меня одного и сам исчез неизвестно куда, почему и зачем и с кем. Я просидел здесь вечность и потом уехал к себе. С той поры я не видел кожуха и ничего о нем не знаю.
С кем он мог уехать, если вы приехали с ним, и чтобы вы не знали с кем он уехал. Как вам не стыдно, щеголь. Из-за вас я страдаю с сегодняшнего утра, из-за вас вся эта история, вся эта канитель, все эти слезы, все это беспокойство, а вы сидите как ни в чем не бывало тут и благодушествуете, пока люди, брошенные вами в этот смерч, кружатся по городу теряя из-за центробежной силы частицу души и благополучия. Как гнусно, нехорошо играть так с нами и затевать эту карусель, когда вы в стороне. Горе мне.
Бедная — раздался голос швеи.
Щеголь видел как сидели две женщины друг против друга, смотря друг на друга с нескрываемым презрением и ненавистью. Что они могут сделать, драться, таскать дружка дружку за волосы, бить, царапать, увечить.
Он пытался предотвратить грозу.
Вы все преувеличиваете, друзья. И мою роль также. Я ничего во всем этом не значу, я нуль, ничтожество так себе, переменная, случайное обстоятельство. Не придавайте мне никакого значения.
Я вам никакого значения и не придаю, отрезала лебядь. Не придаю потому, что пока я раненая страдаю тоскую мучусь, пока я мечусь из-за вас, пока карусель вертится, вы сидите здесь благодушествуя с женщиной, которая все эти козни подстроила, чтобы оторвать вас от меня, чтобы лишить меня вас, чтобы устранить меня. И вместо моей защиты вы переходите в ее лагерь, вы отнявший у меня мужа и отнимающий самого себя. Но я вас не отдам, слышите.
— А вот что, заинтересовалась швея, оказывается у вас есть какие то права на щеголя. Я этого не знала. Но ведь в таком случае не я, а вы интриганка. Вы поступили со мной восхитительно.
— Вы желаете укрыться за словами.
— Нисколько. Слушайте щеголь об этой женщине. Это вам очень полезно знать. Полтора часа назад, когда я покидала мой дом, я встретила у подъезда лебядь. Интригуя
— Неправда
— Интригуя
— Неправда
— Интригуя
— Неправда
— А я говорю вам, что вы интригуя...
— Бросьте швея, вашу собеседницу зовут лебядь, а не интригуя. Это не то же самое, заметил щеголь.
— Хорошо. Лебядь
— Не интригуя
— Лебядь, не интригуя, а просто так удивилась, что вас нет со мной и сказала это таким голосом и с такими подробностями, что я не могла не заволноваться. Я знала, что это неправда, что вы не должны были быть со мной, но слова лебяди испугали меня. И я поехала к лицедею.
— Я вам ничего не сказала такого. Но вы намекая
— Нет неправда
— Намекая
— Нет неправда
— Господи, опять тоже история. Причем тут намекая и вся эта страсть к ложному классицизму.
— Ну хорошо, вы мне сказали что щеголь должен был встретиться с умницей. Это было неправдой. Вместо щеголя я нашла разстригу.
— Но ведь вас беспокоил не щеголь, а умница.
Не умница а щеголь. И вы не должны были быть утром с умницей, щеголь.
— Я совершенно не знаю, должен был я или нет. Я ничего не знаю.
— Вы, швея, послали меня к умнице и заставили потом сидеть в лесу. Здесь я дождалась вашей жены, которая повезла меня домой к себе завтракать. Но прождав ее тщетно, я ее не дождалась. Куда она исчезла, я не знаю. Так же как вы не знаете, куда делся мой муж. Я подозреваю вас, швея.
— В чем. Вы с ума сошли путать меня во все эти истории.
— Это вы путаетесь во все эти истории. Щеголь принадлежит мне, а не вам.
— Нет мне.
Щеголь смотрел взглядом и был совершенно растерян. Столько времени умел он лавировать между людьми и людоедами, мужчинами и женщинами и все сходило благополучно. Неужели на этот раз не сойдет благополучно.
Кем пожертвовать из двух? Швеей? Нет. Лебядью? Нет. Если подумать о воле мужей, то оба мужа были против него. Который был опаснее. Он ничего не мог решить. Может быть просто уехать. Это самое лучшее решение вопроса и оставить женщин возить эту нить нескончаемых разговоров и запутывания, распутывания и нового запутывания. Ведь все равно никогда не дойдут до конца, потому что нельзя ни развязать, ни разрубить и ничего вообще никак и никакими силами не поделаешь.
Бежать.
Но лебядь наступала.
Прекрасно. Вы меня обманывали, вы надо мной смеялись, вы за моей спиной дружили со швеей. Я не хочу мешать ни вашему миру, ни вашему счастью. Но раньше чем уехать отсюда, я прошу у вас ответа на один вопрос — где мой
Не знаю, я же рассказал вам все как было.
Я хочу знать почему он и куда отсюда уехал.
Но я же не знаю
В таком случае мы спросим привратника. Он то ведь скажет нам.
Это излишне, вставила швея
Что
— Спрашивать привратника
— Почему
— Я могу вам все сказать сама
— Вы
— Да, я уехала с вашим мужем отсюда, встретив его когда он приехав с вами, щеголь, отводил свою машину
— Вы
— Вы
— Вы
— Вы
Щеголь не переменил положения. Но он почувствовал, что оставаясь на том же месте он вдруг стал из основания треугольника его стороной, а основанием стала швея.
Ах вот что, вскричала лебядь, ну теперь мне все ясно. И вы еще хотели меня укорить в чем то. Вы, которая заварив всю эту кашу, не только заигрываете и отнимаете у меня друга, но и отнимаете у меня мужа. И пока мы сидим здесь и я спрашиваю вашего друга, куда он дел моего мужа, вы все отлично знали и будучи виновницей молчите, ничего не говорите, как будто так и надо. Ну, право, это меня даже удивляет откуда у вас столько мужества!
Я не менее удивлен, швея, поспешил щеголь закрепить свою новую позицию, вы мне ничего об этом не сказали. И этот факт тем более странен,что через несколько минут, как вы уехали отсюда с кожухом вы были уже с моей женой в моей столовой, где события происходили в темпе тоже не слишком замедленном, очевидно. Ваше положение теперь мне кажется совсем не прочным, швея.
Ей не давали опомниться.
Ах вот что вы с купчихой, но это обстоятельство только подкрепляет правоту моих слов. Вы встретились с ней интриговать против меня, так как перед этим я провела с ней здесь немало времени и ехала к ней завтракать.
Лебядь вспомнила их встречу в лесу. Тот трудный путь которым они шли, чтобы дойти до обстоятельств, вынудивших ее ехать к купчихе. О том ощущении конца безразличия и потока, который охватил ее. И так неудовлетворенная должна она была уехать под влиянием слов разстриги и долго ездить по городу пока наконец, несколько успокоившись, не приехала сюда в лес и вот что застала. Было ясно, что достаточно сойти на минуту с поля этого города, как ваше место занимают другие и какие усилия требуются, чтобы вернуть себе потерянное место и потерянную минуту. Сколько событий, которые пропустила она катаясь по городу. Нечего сказать подходящее было время для праздности.
Щеголю надо было думать. Кожух, чего стоил он. Только что он нападал на него крича, что тот разлучает его с женой и вот теперь оказывается, что стоило кожуху остаться на минуту одному, как он уехал с иной женщиной. Что это было. Игра с его стороны. Но зачем он взял его с собой. Уловка швеи. Но почему, почему же швея через минуту оказалась с его женой, расставшись с кожухом который неизвестно куда делся.
Лебядь опередила его.
— Если вы сознались, что уехали с кожухом, то сознайтесь, где вы его посеяли, и что вы с ним сделали. Мне нужно найти мужа, это мой единственный интерес. Как только все выяснится, я не буду мешать вам больше и уеду.
— Лицемерие. После того, как вы меня обошли, обыграли, сынтриговали, запутали, опозорили, теперь вы уверяете, что готовы меня оставить в покое. Какая гадость. Я ухожу. Я не могу оставаться с вами.
— Я вас прошу не уходить, швея, не сказав где вы расстались с кожухом.
Нет этого не слудует допустить. Если еще лебядь имела какие то, хотя и весьма сомнительные права жены на его друга, то у швеи таких прав никогда не было. Швея была воровкой внезапной и опасной. И с ней, как с воровкой, следовало поступить.
У лебяди вы украли мужа, у меня вы крадете друга. Я считаю, что мы должны судить вас. Я предлагаю вам давать показания. Потом мы накажем вас.
— Я готова покаяться
— Никаких покаяний. Эту манеру вы заимствовали у вашего мужа. В данном случае все это совершенно не подходит. Нам нужно не покаяние, а наказание. Мы должны обеспечить себя от этих неожиданностей. Я готов признать права длительные и права давности. Но в такой тяжелый миг как сегодня вы вторглись безо всяких прав и пытались захватить и урвать кусок, пользуясь общей растерянностью. Это недопустимо. Наше общество должно защищать наши права и внутренний порядок.
