Не вполне уверенная в своём благополучии и здоровье, Ринама — в сопровождении кровавого монстра — поспешила в «нечистую» квартиру. Отказавшись от ужина в целях экономии, раскаявшаяся изменница удобно устроилась около телефона в ожидании звонка от запропавшего мужа.
Жрес позвонил через неделю и сообщил, что ему удалось добиться замены следователя. Новый следователь был намного лучше предыдущего, и звали его Курукуком. В отличие от Кукуруки, он не затягивал следствие, а немедленно приступил к делу. С обеих сторон были вызваны свидетели, проведены экспертизы и очные ставки; и в конце концов выяснилось, что мотоциклисты, наехавшие на Жреса, были пьяные и без касок, мотоцикл не имел опознавательных знаков, врачи обнаружили пьянчужек целыми и невредимыми, в объяснительной записке Жлоб возлагал вину на стройку и дружинников, после которых была ещё операция, стоившая юноше остатков жизни. Выяснив истину, Курукук заявил Жресу, что для закрытия дела необходима последняя очная ставка с участием всех свидетелей. Со стороны Жреса их было двое: находившиеся в автомобиле в момент аварии Таньята и Апполлиннаррий. Свидетелей мурыжили несколько месяцев — как органы правопорядка, так и родственники погибшего Жлоба. Не на шутку решив обогатиться за счёт погубленной молодой жизни, близкие и дальние родственники Жлоба стали вымогать деньги у «жадных совковых богачей». Поскольку «богачи» не спешили раскошеливаться, поборники справедливости принялись громить захудалую хибару, в которой жила престарелая мать Таньяты. Но в Одлисковске у Таньяты проживал ещё двоюродный брат — бывший милиционер. По его совету, Жрес устроил в хибаре засаду и записал на магнитофон все нецензурные комментарии материально обделённых погромщиков. Прибывшая на место преступления милиция была вынуждена арестовать неуёмных рэкетиров и завести на них уголовное дело. Во время расследования родственники признались, что их инструктировала Кукурука, после чего дело благополучно прикрыли. Изнемогший от нескончаемых потрясений Апполлиннаррий не дожил в Одлисковске до финальной очной ставки. Разыскивая бесценного свидетеля по всей Совкме, Ринама обзвонила сотни абонентов телефонной сети, но повсюду бархатный баритон предлагал настырной женщине до бесконечности ждать ответа.
Не дождавшись ответа от Апполлиннаррия, Жрес и Таньята, с разрешения Курукука, вернулись к себе домой, а уголовное дело было отложено до неопределённого времени.
Жизнь пошла своим чередом. Жрес в компании с Таньятой зарабатывал деньги мелким бизнесом, а фиктивно числился в дружественной фирме, в которой подвязался жизнестойкий Кичнел. Генивея усиленно занималась ветеранами и подрабатывала вахтёром в ближайшем конструкторском бюро. Ринама продлевала отпуск по уходу за ребёнком и сторицей навёрстывала упущенное в воспитании Авбюлки.
Череда дней привела Волокосов и всю страну к новым президентским выборам. Самым реальным кандидатом в президенты был председатель Компартии товарищ Нювогаз. После свержения демократами Компартии Лимонии в стране образовалось множество разномасштабных коммунистических партий. Постепенно они сошли с политической арены, за исключением «ума, чести и совести» под руководством Нювогаза.
Отношение Ринамы к лимонным коммунистам заметно менялось со временем.
Во времена Переделки они являлись абсолютными апологетами ксегенского государства и, значит, врагами Борвёгача. Естественно, они автоматически превращались в ринаминых врагов. Но по мере того, как позиции демократов укреплялись, противостоявшие им коммунисты всё больше становились прогрессивным политическим явлением. После падения Борвёгача и Тубсовалаха коммунисты и умеренные демократы, объединившиеся в партию «Ананас», остались единственной силой, сдерживавшей разбушевавшуюся ицленьскую банду. Погрязший в экономике и политике Ицлень полностью разоблачил себя в глазах народа, и его предвыборный рейтинг был равен нулю. Неплохие шансы были у лидера «Ананаса» Ляйвиксни. Политизированная женщина по телевидению и печати следила за стремительной карьерой Ляйвиксни. На фоне политических кухарок он выглядел умным, современным и прогрессивным и импонировал не только Ринаме, но и многим другим политизированным женщинам.
Если бы Ринама пошла на выборы, она бы, скорее всего, голосовала за лидера «Ананаса», но она не собиралась идти на выборы. Телевизионная политикесса считала, что страна упустила свой исторический шанс и её судьба предрешена ицленьской шайкой на многие годы вперёд. Многоликий борвёгачный социализм был уничтожен; место демократического Верховного Вече заняла псевдодемократическая Водяная Мысль, созданная по колбасному миянгерскому образцу. Правда, судьба и политическая ситуация распорядились так, что в буржуазном парламенте преобладали коммунисты. Но Ринаме было от этого не легче, потому что она не очень жаловала врагов Борвёгача.
Ещё меньше их жаловали акимерзкие друзья Ицленя. Они не любили коммунизм, а в Водяной республике — особенно. Для них альтернативой коммунистическому президенту был демократический президент, и они поставили на Ицленя. Перед акимерзкими советниками демократического кандидата стояла непростая задача: вытащить Ицленя из тупикового рейтинга; но акимерзкие политические зубры без труда разгрызли крепкий орешек. По всей стране разъезжали лучшие эстрадные певцы с концертами и с призывами голосовать за красавчика Ицленя. Лучшие парикмахеры трудились над внешним обликом демократического лидера, лучшие учёные с научной точки зрения обосновывали его преимущества перед коммунистическим кандидатом. Коммунистический кандидат изо всех сил старался не отставать от нулевого соперника, но ему, как назло, попадались и артисты пожиже, и учёные поплоше. За Нювогазом и Ицленем тянулся Ляйвиксни, который не хуже соперников отплясывал на выборах. Ему удалось доплясаться до третьего места. На втором месте оказался Нювогаз, его с небольшим перевесом опередил Ицлень.
Эта судьбоносная победа принесла стране непредсказуемую судьбу. Окончательно разочаровавшись в коммунизме, бывший коммунистический номенклатурщик решил за одну пятилетку построить в Водяной республике колбасно-ресторанный капитализм со своим лицом и с лицами своих ближайших сподвижников. Снизойдя до мерзкой страны предков, ицленьская команда, засучив рукава, начала превращать её в акимерзкую страну. Заокеанские сторонники Ицленя давно мечтали расширить Акимеру за счёт дополнительного штата и, не покладая рук, принялись помогать водяным демократическим преобразованиям. Могучими усилиями капиталистических филантропов процесс тронулся, набирая всё новые обороты. С лёгкой руки акимерзких благодетелей он заглянул за помощью в Певору и Яизу, заиграв новыми певро-яизатскими красками. Покатившись по планете, он дорос до глобальных размеров, увлекая с собой народы, страны и континенты. В центре глобального процесса находился коммунистический перерожденец Ицлень, и это, несомненно, льстило его самолюбию. С царского плеча он подарил власть капиталистическим сподвижникам, разделив между ними огромную страну со всеми её несметными богатствами. Восседая на нововодяном троне, новый водяной бог старческими подслеповатыми глазами бдил за преобразовательной деятельностью своих помазанников.
На капиталистическую власть Ицлень помазал немало водяных ейверов, и это было совсем не случайно. Глобальная реформа задумывалась Ицленем и его акимерзкими друзьями, как антиксегенская и антикоммунистическая. Она была основана на капиталистической пропаганде, изначально направленной на подрыв ксегенского государства. Эта пропаганда представляла Лимонию, как рассадник нищеты, дикостей и болезней, населённый туповатыми и грязноватыми водяными, которые с утра до вечера пьют водку, обнимаются с медведями, дрожат от холода, изнывают от коммунистического гнёта и обижают ейверов и священников. Победитель коммунистов и ниспровергатель ксегенского государства творил в противовес преступной «империи зла». Он ратовал за возрождение страны из нищеты, дикостей и болезней; за физическое и духовное очищение водяных; за хорошее отношение к священникам и ейверам. Творчески развивая нововодяную пропаганду, Ицлень призвал народ брать пример со своего президента — упиваться до потери сознания и вымаливать у бога манны небесной.
Обогащённую Ицленем враждебную капиталистическую пропаганду внедрить в водяное общество было совсем не просто. Для этого ицленьская банда оккупировала, поделила и обновила водяное телевидение. Все телевизионные каналы, как один, проклинали поделом уничтоженное ксегенское государство, погубивший страну фашистский коммунизм; а если на экран чудом пробивался хилый оппонент, натасканные телеведущие клеймили выскочку линтасскими репрессиями.
