Ознакомительная версия.
16. De consolatione pecuniae[62]
СТЮАРТ: Если вы спросите меня — а у меня было время поразмышлять об этом, — любовь, или то, что люди под этим подразумевают, есть некая система, когда тебя после секса называют «милый».
Я пережил тяжелое время после этой истории. Не расклеился и не сломался, потому что я не из той породы. По-видимому, я и дальше буду жить как жил — заниматься более или менее тем же, чем занимался, и останусь тем, кем был, и, безусловно, под тем же именем. (Я имен не меняю, помните?), и так до тех пор, пока не уйду с работы, и старость начнет разъедать мою личность, и смерть в конце концов сотрет мое имя. Но эта история изменила меня. Нет, не придала мне зрелости, не сделала меня взрослым. Но изменить изменила.
Помните, я рассказывал, как у меня все время было такое чувство, что я не оправдал ожидания своих родителей? Я раньше считал, что так бывает только между детьми и родителями, а если повезет, то и между ними может не быть. А теперь думаю, что это всегда. Вопрос только в том, кто кого разочаровал. Например, когда история эта произошла и мы все проходили через испытание — как я теперь понимаю, не я один через него проходил, — я тогда думал, что не оправдал ожиданий Джилиан. Я думал: так и идет, я в чем-то обманул ожидания родителей (они мне толком не объяснили, в чем), а теперь я обманываю ожидания моей жены, уже в чем-то другом, но тоже совершенно непонятном. Но потом, вскоре, я сообразил, что не я подвел ее, а они подвели меня. Жена предала меня, лучший друг предал меня, и только мой характер, моя глупая манера во всем винить себя помешали мне понять это раньше. Это они меня разочаровали, а не я их. И я сформулировал принцип. Не знаю, смотрите ли вы регби, но несколько лет назад была в ходу такая шутка: надо опередить и первым нанести ответный удар. Я теперь живу по этому же принципу: надо успеть первым обмануть ожидания. Обмануть их надежды до того, как они обманут твои.
Подмогой мне послужила работа. Сначала просто как место, куда можно уйти, как что-то еще заслуживающее уважения. Это отдельная система, она и без меня будет существовать всегда. Но она позволяла мне сидеть перед монитором и принимать в ней участие. И за это я своей работе, деньгам был благодарен. Я бывал подавлен, я напивался, конечно, я приходил в бешенство; но стоило мне сесть и заняться деньгами, и я становился спокойнее. Я относился к работе с почтением. Никогда накануне не пил, если утром идти в офис. Приходил обязательно в свежей рубашке, напивался исключительно по пятницам и субботам. Одно время это были каждая пятница и суббота. Но наступал понедельник, и я в белой рубашке, с ясной головой садился на свое место и занимался деньгами.
А поскольку это мне давалось лучше всего в жизни, я стал усовершенствоваться, стал больше узнавать. В птицы высокого полета я никогда не метил. Я летаю на средней высоте. Я не сторонник рискованных операций с оффшорными саудовскими мегабанками. Я всегда выступал против, говорил, что не надо торопиться, лучше еще раз проверить, все ли учтено, помните, что сталось со Вторым Городским банком в кукурузном поясе? Я большой мастер произносить такие речи. Не всем же быть хлыщами в модных костюмах, набивающими карманы в благоприятные времена и прогорающими к двадцати пяти годам. Словом, когда мой банк открыл отделение в Штатах, меня как рассудительного служащего среднего звена отправили в Вашингтон, где я в настоящее время и нахожусь.
И опять же помогли деньги. Я относился к ним с уважением, и они отплатили мне добром. Помню первый случай, когда они мне помогли. Это было незадолго до того, как моя бывшая жена и мой бывший лучший друг причинили мне последнее окончательное разочарование, вступив в брак между собой. Тяжелое было время, как вы можете себе представить. Я тогда никому не верил, даже в самых пустяковых делах. Откуда мне было знать, может быть, эти люди нарочно стараются, чтобы я к ним привязался, а потом вонзят мне нож в спину?
В один прекрасный день, вернее — вечер, если быть точным, я решил, что мне нужна женщина. Помимо всего прочего, что Джилиан надо мной учинила, она еще отвадила меня от секса. Я не испытывал потребности в сексе, когда я это надумал, понимаете? Просто я боролся против того, что они со мной сделали. И вот я стал думать, как бы это устроить? Потом сообразил, что ведь для внешнего мира я выгляжу бизнесменом в костюме, почему бы мне и не поступить так, как свойственно бизнесмену? Был субботний вечер. Я упаковал чемодан, доехал на такси до отеля на Бейсуотер-роуд, снял номер, потом вышел на улицу, купил журнал для бизнесменов и вернулся в отель.
Перелистал страницы объявлений и остановил выбор на учреждении, которое предлагало услуги: «образованные девушки, массаж и эскорт, в вашем отеле, кредитные карточки принимаются». Насчет кредитных карточек я задумался. Стоит ли? Такой возможности я не предусмотрел и прихватил с собой изрядную сумму наличными. Может быть, их интересует номер кредитной карточки, чтобы потом вас шантажировать? Но я теперь один из немногих людей в городе, кого никаким шантажом не возьмешь. Семьи у меня нет, не от кого таиться. А если в моем банке станет известно? Им может разве что не понравиться, если я соглашусь на такие проценты, которые бросят тень на мою профессиональную компетентность.
Потом, уже набрав номер, я вдруг испугался: что, если пришлют девушку, похожую на Джил? Это уже будет удар ниже пояса. Поэтому, когда там осведомились, нет ли у меня каких-либо особых пожеланий, я спросил, не найдется ли у них девушки восточного типа? И мне прислали Линду. Точнее, девушку, назвавшуюся Линдой. Она стоила сто фунтов. Это была ее цена. И это купили мне деньги. Я не намерен вдаваться в подробности, потому что я не из тех, кто вдается в подробности на такие темы, скажу только, что покупка того стоила, стоила каждого пенни. Девушка превосходно делала свое дело. Как я сказал, я не испытывал потребности в сексе, просто я решил, что так надо; но очень скоро я уже ощутил и потребность тоже и был рад, что я ее ощущаю. Когда она ушла, я посмотрел, что она записала на кредитном корешке в графе «Количество и название». Там стояло: «Товар». И больше ничего, просто — «товар».
Иногда пишут разные шуточные названия, например, «Оборудование для обслуживания». Или ничего. Или что их попросишь. Но я всегда буду помнить, что Линда написала просто — «Товар». Действительно, это была торговая сделка, бизнес, возразить нечего. С того времени было много таких девиц, как Линда, некоторые тоже Линды. Очевидно, они пользуются определенным набором имен. Я знал немало Линд, многих звали Ким, или Келли, или Лорэн, или Линзи. А вот Шарлотты и Эммы в этой профессии мне почти не попадались. И еще один плюс состоит в том, что при выборе имени никому из девиц не приходит в голову мысль назваться Джилиан в угоду бизнесмену в сером костюме с кредитной карточкой наготове. Во всяком случае, не в полной форме. Мне кажется, я бы этого не вынес. Была одна девушка — в Манчестере, по-моему, — которая сказала, что ее зовут Джил.
— Это полное имя? — спросил я, замерев. Я как раз доставал кредитную карточку.
— В каком смысле? — Она растерялась, словно я экзаменовал ее перед тем, как воспользоваться ее услугами.
— Как ты значишься в медицинских документах?
— Джил, конечно.
Конечно.
Мне нравится в Америке. Нравится быть в Америке иностранцем. Иностранцем, но англоязычным. Даже англичанином. Американцы очень дружелюбны, как нам твердили тысячу раз, и действительно, те, с кем я знаком, держатся по-дружески, но когда они подходят ко мне слишком близко и я делаю шаг назад, они относят это на счет моего англичанства. Они думают, что я немного чопорный, слегка неконтактный, — и пусть себе думают. Я делаю шаг назад — первым причиняю им разочарование.
И девицы у них хороши. Я имею в виду — профессионалки. Эти зовутся Шелли или Марлен. Эмм и Шарлотт по ту сторону океана в этом бизнесе тоже не встретишь. И ни одной Джилиан. По крайней мере в полной форме.
Я вам, наверно, теперь не особенно нравлюсь. А может, и раньше не нравился. Ну и ладно. Я больше никому не обязан нравиться. Конечно, у меня в планах нет сделаться кровожадным мультимагнатом, который надо всеми измывается, — я никогда нарочно не обижаю людей, это мне не свойственно. Просто мне теперь уже мало заботы, любят меня люди или нет. Раньше я очень старался нравиться, заслужить похвалу. А теперь, смотрю, мне уже это более или менее все равно. Вот маленький штрих: я снова стал носить очки. Я перешел на контактные линзы ради Джилиан, думал, что так ей больше нравится.
Первое, что говорят про деньги, это что они — иллюзия. Условность. Если вы даете кому-то бумажку в один доллар, эта бумажка доллара не стоит, это всего лишь обрезок бумаги и чуточку типографской краски, но все условились между собой и поддерживают иллюзию, будто она стоит доллар, и поэтому она его и стоит. Все деньги в мире означают то, что они означают, только потому что люди согласились приписывать им некую иллюзорную цену. Точно так же и золото, и платина. Почему они высоко ценятся? Потому что все условились, что они стоят именно столько. И так далее.
Ознакомительная версия.
