У катка стояли машины — одни были заперты, в других еще сидели люди. Дети, подумала она. Мальчишки в спортивных куртках и свободных брюках, девчонки в платьях. К катку был пристроен буфет, подростки подходили к нему. У кассы катка выстроилась очередь из детей, среди них был и Арт — он стоял за девочкой в клетчатой юбке и двухцветных кожаных туфлях, с наброшенным на плечи красным шерстяным свитером. Девочке было не больше пятнадцати лет. За Артом стоял со своей девушкой долговязый круглолицый солдат.
Спрятавшись подальше от света, она пыталась отдышаться, прийти в себя. Очередь выросла. Арт дошел, наконец, до окошка, купил билет и вошел внутрь.
Стреляя выхлопами, подъехала очередная машина с подростками. Из нее высыпали парни и помчались к кассе. За ними последовали две девчонки в свитерах и джинсах. У окошка они, пихая друг друга, влились в общую толкотню, и все смешалось: лица, прически, джинсы, рубашки.
Когда они вошли внутрь, на каток, она развернулась и пошла обратно, в мотель. Войдя в номер, она заперлась. Комнату наполнял всепроникающий рев, и она сначала не поняла, что это и где — внутри у нее или снаружи. Шум шел извне. Она вспомнила — это кондиционер. Они оставили его включенным.
Стоя перед зеркалом со стаканом вина в руке, она окончательно утвердилась в убеждении, что выглядела бы рядом с ним совершенной. Вместе они привлекали бы к себе благосклонное внимание, составили бы незаурядную пару.
И туг она расплакалась. Она хотела было сесть, но ударилась рукой о ручку кресла. Стакан упал, и недопитое вино лужей разлилось по ковру. Она намочила в ней большой палец ноги. Ковер намок и стал приятно прохладным на ощупь.
Боже, подумала она.
Пройдя на кухоньку, она налила себе еще. Потом включила радио над кроватью, но «КОИФ» поймать не смогла — передатчик был слишком далеко. Она нашла классическую музыку, которую передавала радиостанция в Сан-Матео[60], и увеличила громкость до максимальной.
Она взяла бутылку в постель, легла и выключила свет. Лежа в темноте, она пила и слушала музыку. За стеной по шоссе проезжали легковые автомобили и грузовики.
Из соседнего номера в темноту просачивались резкие голоса и смех. Она стала слушать и их. Когда голоса смолкли, она снова погрузилась в музыку.
Вдруг музыка стихла. Пэт села на кровати. Сначала она покрутила ручку настройки, не понимая, что случилось. Потом до нее дошло, что радиостанция закончила передачи — полночь.
Она пошла в ванную, умылась, тщательно вытерла лицо и уткнулась в полотенце, так что стало больно.
Потом она вернулась, села у телефона и набрала номер «КОИФ». Как и следовало ожидать, никто не ответил. Она вдруг с ужасом осознала, что она делает. Там его нет, подумала она, кладя трубку. Его и не может быть сейчас там. Там никого нет. Времени уже за полночь, радиостанция закрылась.
Положив трубку на колени, она набрала собственный номер. Звучали бесконечные гудки. Там тоже нет, подумала она и повесила трубку. Затем она набрала номер его квартиры. И опять одни гудки.
Нигде его нет.
Она положила трубку и снова пошла за вином. Оно уже заканчивалось. Она вылила в стакан остатки.
Потом снова взялась за телефон. В справочнике Сан-Франциско она нашла номер Эмманьюэлов — квартиры на Филлмор-стрит — и набрала его.
— Алло, — ответил мужской голос.
— Джим, — прошептала она и снова заплакала.
Слезы потекли у нее по щекам на костяшки пальцев, на телефон.
— Ты где? — спросил он.
— В мотеле, — сказала она. — Не знаю, как называется.
— Где это? — спросил Джим.
— Не знаю.
Она сидела, вцепившись в трубку, и плакала.
— Он с тобой?
— Нет, — она достала из кармана платок и высморкалась. — Он вышел.
Джим сказал:
— Посмотри, может быть, там рекламные спички какие-нибудь есть. Рядом с телефоном.
Она посмотрела и увидела спички-книжку с названием «Четыре туза».
— Джим, я не знаю, что делать.
— Нашла спички?
— Нет, — сказала она, — я не знаю.
Она спрятала спички-книжку в телефонный справочник, чтобы ее не было видно.
— Я знаю, где я, но не понимаю, что делать. Он пошел кататься на коньках. Ты представляешь?
— Скажи мне, где ты, — сказал он, — и я за тобой приеду. Ты в Сан-Франциско?
— Нет, это на Эль-Камино-Реаль.
— У какого города?
— Редвуд-Сити. Он на каток ушел, с подростками катается. Джим, что со мной происходит? Как я в это ввязалась?
— Назови мне адрес.
— Нет, — покачала она головой.
— Скажи. Ну же, Пэт. Где ты находишься?
— Что мне делать? Он катается с детьми. Он сам — ребенок. Водил меня к своим друзьям на чердак. Явился ко мне и уговорил пойти поужинать с ним. Мы поехали в Чайнатаун. Я не хотела, но он меня уговорил. Я старалась, как могла, но, боже, что делать, если он берет и убегает кататься на коньках?
— Пэт, скажи мне, где ты находишься.
— Я его боюсь, — сказала она.
— Почему?
Держа носовой платок у глаз, она сказала:
— Я не хочу, чтобы ты приезжал. Джим, как мне отсюда вырваться? Мне нужно уехать. Ничего не вышло… Ты был прав.
— Почему ты его боишься?
— Он меня ударил, — плача призналась она.
— Тебе больно?
— Ничего страшного. В глаз ударил. Мы с ним всю ночь напролет не могли остановиться, и от меня почти ничего не осталось. Он вымотал меня, а теперь катается на коньках. В очереди перед ним девчонка стояла, ей…
— Я хочу приехать за тобой, — сказал Джим. — Скажи мне, наконец, где ты. Я не смогу забрать тебя, не зная, где ты находишься.
— Он боится тебя, Джим. Вот почему мы здесь. Он боялся, что ты придешь ко мне домой. Ты единственный, кого он боится. Он даже Рейчел не боится. Как там Рейчел?
— Нормально.
— Вне себя?
— Послушай, — сказал он, — скажи мне, где ты.
— В мотеле «Четыре туза».
— Хорошо.
— Постой, — сказала она. — Послушай, Джим. Я сделала все, что смогла. Купила ему одежды, чтобы он выглядел как мужчина, а не как мальчишка, разодевшийся в субботний вечер. Приехали мы сюда на моей машине. Что еще могла я сделать? Единственное, чего мне хотелось — это просто лежать здесь в постели и ничего не делать. Но он не захотел.
— Увидимся, — Джим положил трубку.
У нее в ухе щелкнуло. Она не сразу положила трубку.
— Господи, — прошептала она.
Ну вот. Все кончено. Она нетвердым шагом подошла к шкафу, сняла джинсы и спортивную рубашку и надела блузку, жакет и длинную юбку. Он любил ее длинные юбки. Она принялась заплетать волосы в косы.
В половине первого дверь номера распахнулась, и вошел Арт.
— Привет, — сказал он.
— Здравствуй, — сказала она.
— Чем занималась?
Он увидел у кровати пустую бутылку из-под вина.
— Ты что, целую бутылку выпила?
— Я позвонила Джиму Брискину, — выпалила она.
— Д-д-да? — Он подошел к ней. — Правда?
— Мне ничего не оставалось, — сказала она. — Почему ты удрал, оставил меня? Не понимаю, как ты мог.
— Давно ты ему позвонила?
— Не помню.
— И что он? Едет?
— Да, — подтвердила она.
Лицо его омрачилось.
— Укладывай вещи, и поехали.
— Я возвращаюсь, — заявила она.
— Ах, в-в-вот как?
Вставая, она пригрозила:
— Ты, ничтожный мальчишка, если он доберется до тебя, то просто убьет. Так что уноси лучше ноги как можно быстрее и прячься.
— Зачем ты его позвала?
— На коньках покататься, — съязвила она. — Чем ты там еще занимаешься? Может, пойдешь, купишь мне содовую с мороженым?
Он переступил с ноги на ногу и спрятал руки в задние карманы.
— Ну что, весело было? — спросила она. — Встретил знакомых ребят?
— Нет, — ответил он.
— Чего ушел?
— Они закрылись.
— Проводил какую-нибудь девушку домой? Или, может, купил себе хот-дог и солодовый напиток?
Ей было холодно и страшно, она не осмеливалась замолчать.
Арт сказал:
— Один парень дал мне на «Эм-Джи»[61] поездить.
— Ну, вот и иди, катайся на его «Эм-Джи», — предложила она. — Давай, пока не накатаешься.
— Ты что, правда возвращаешься? — убитым голосом спросил он. — Мы же т-т-только что уехали.
— Сам виноват.
Теребя ремень, он попытался оправдаться:
— Мне скучно было просто так сидеть.
— Со мной. Тебе со мной скучно было сидеть.
— Делать-то тут нечего.
Она достала из шкафа свои чемоданы.
— Помоги мне, пожалуйста, уложить вещи. — Она начала складывать в чемодан юбки, свитера и блузки. — Давай, Арт. Не будешь же ты смотреть, как я сама управлюсь.
Он взял ее сумочку и стал рыться в ней.
— Что тебе нужно?
Она подошла и отобрала у него сумку.
— Ключи от машины, — сказал он, не глядя ей в глаза.
— Зачем?
— Я не могу тут торчать.
