Он взял ее сумочку и стал рыться в ней.
— Что тебе нужно?
Она подошла и отобрала у него сумку.
— Ключи от машины, — сказал он, не глядя ей в глаза.
— Зачем?
— Я не могу тут торчать.
— Мою машину я тебе не дам. Хочешь уехать — вперед. Автобусом, еще там как-нибудь.
Тут он вырвал сумочку у нее из рук и высыпал ее содержимое на кровать.
— Я ее где-нибудь оставлю, — сказал он. — А ты потом заберешь.
— Если ты возьмешь мою машину, я вызову полицию и скажу, что ты ее угнал.
— Скажешь?
— Это моя машина. — Она протянула руку. — Отдай ключи.
— Я ведь только на время.
— Нет.
— Ну, я бы хоть до Сан-Франциско доехал, а там бросил ее, а? Не хочу с Джимом Брискином столкнуться, он, злой, наверно, как зверь.
— Он убьет тебя.
— Что, так и сказал?
— Да.
— Это ведь ты все придумала.
Она указала пальцем на глаз.
— Видишь, что ты со мной сделал?
Он долго молчал, колеблясь, и, наконец, спросил:
— Не дашь мне несколько долларов? Ну, если автобусом п-п-придется ехать?
— Ты потратил все, что у тебя было?
— Я за бензин заплатил. Для «Эм-Джи» этого парня.
Она извлекла из содержимого сумочки кошелек.
— Я отдам, — пообещал он.
Она дала ему шесть или семь долларов, и он положил их в карман куртки.
— А теперь уходи, — сказала она. — Пока он не приехал.
Она взяла его за руку и повела. Он вяло пошел, но у двери стал сопротивляться, уперся.
— Не пойду, — сказал он. — Не верю я, что ты Джиму Брискину звонила, в-в-врешь ты все.
Вырвавшись, он прошел обратно и, сгорбившись, встал у двери кухоньки.
— Делай, как знаешь, — сказала она и снова принялась укладывать вещи.
Она собрала все флаконы, баночки и пакеты и втиснула их в чемоданы.
— Он правда едет? — спросил Арт.
— Правда.
— И ты поедешь с ним?
— Да, — подтвердила она. — Надеюсь.
— Ты хочешь выйти за него замуж?
— Да.
Он сник, совсем согнулся и стал похож на старичка, сутулого старого гномика, близорукого, тугоухого. Чтобы слышать ее, ему нужно было напрячься, собрать все свои силенки. От юношеского задора ничего не осталось. И от чистоты.
— Что ты в нем такого нашла? — спросил он.
— Он очень хороший человек.
— А ты тощая старая баба.
Она подняла с кровати первый чемодан, отнесла к двери и поставила. Потом принялась за второй. Но тут у нее опустились руки. Она села на кровать.
— Просто старая баба, — сказал Арт. — Почему бы тебе не завести кота, попугайчика или другую птичку, как делают старые девы? Будешь их нянчить.
— Арт, уйди, пожалуйста, оставь меня в покое. Пожалуйста, оставь меня.
— Какая из тебя любовница? — продолжал он. — Высохла вон вся. Износилась.
— Хватит.
— Тяжелый случай, — изрек он, не двигаясь с места.
Она встала и вышла за дверь, на крыльцо номера. Мимо проносились огни автомобилей. Она пошла к шоссе — все ближе и ближе, вот гравий перестал хрустеть под ногами, и она вышла на проезжую часть. Просив налил автомобиль. За ним затормозил и свернул в сторону еще один. Она увидела искаженное лицо человека, сидевшего за рулем, и машина унеслась. Вдали мерцали красным задние габаритные фонари. Они все уменьшались и, наконец, исчезли.
Вскоре одна машина съехала с шоссе и, трясясь на ухабах, покатилась по обочине. Пэт ослепили светившие прямо в глаза фары. Машина выросла, и Пэт подняла руки. Она почувствовала запах горячего двигателя из-под капота. Распахнулась дверь. Автомобиль остановился.
— Пэт, это ты? — услышала она голос Джима Брискина.
— Я, — сказала она и подняла голову.
В машине за рулем сидел Джим и через открытую дверь всматривался в нее. Узнав ее, он вышел.
— Как ты? — спросил он.
Они пошли к номеру «С». Он положил руку ей на спину.
— Ничего.
— Вид у тебя потрепанный. — Он остановил ее и внимательно рассмотрел. — Он что, правда ударил тебя?
— Да, — сказала она.
Он первым ступил на крыльцо и вошел в номер.
— Привет, Арт, — сказал он.
— Здрасте, — покраснев, ответил Арт.
Он нервничал.
— Ты что, ударил ее в глаз?
— Да, — сказал Арт. — Но с ней ничего страшного.
Повернувшись к Пэт, Джим сказал:
— Дай-ка ключ от твоей машины.
Он обвел взглядом комнату, и она достала ключи из кучи вещей на кровати.
— Спасибо, — поблагодарил он ее. Вид у него был озабоченный. — Арт, возьми.
Он бросил ключи парню.
— Зачем это? — опешил Арт.
Ключи упали на пол, и он наклонился за ними. Они выпали у него из руки, и он нагнулся снова.
— Ты еще не собралась? — спросил Джим у Пэт. — Навалено все кругом.
— Нет еще, — сказала она. — Только один чемодан собрала.
Он подошел к Арту и приказал:
— Дособери ее вещи. Положи в «Додж» и поезжай.
— Куда? — спросил Арт.
— Оставь машину перед ее домом.
Джим повел Пэт из номера. Арт последовал за ними до двери.
— Распаковать их, к-к-когда приеду? — спросил он.
— Не надо, — сказал Джим. — Оставь все в машине.
— А ключи?
— В почтовый ящик положи.
Джим отвел Пэт за руку к своей машине.
Когда они выехали на шоссе, она спросила:
— Он сделает это?
— А тебе не все равно? — ответил Джим.
Она сказала:
— Спасибо, что приехал.
— Думаю, на этом сия история закончилась.
Мотель «Четыре туза» уже исчез позади них среди неоновых вывесок.
— Ну, а вообще, как ты? — спросил он.
— Жить буду, — сказала она.
— Да, название из тебя было не вытянуть. Название мотеля.
Оба замолчали. Они смотрели на дорогу, на машины, вывески, на проносившиеся мимо огни фар. Откинувшись на спинку сиденья, Пэт ненадолго заснула. Когда она проснулась, они ехали по скоростной дороге. Справа от них был Залив. Огней стало меньше.
— Маленький, гнусный, наглый сопляк, — заговорила она.
— Так, — сказал он.
— Он заехал мне прямо в глаз. Сбил меня с ног.
— Ну вот, тебе есть о чем поговорить. Есть на что пожаловаться.
— Он угрожал ножом Бобу Посину.
— Ну и что? — сказал Джим.
Она съежилась. Вытащив из кармана носовой платок, она отвернулась и заплакала в него, стараясь, чтобы ее не было слышно.
— Не обращай на меня внимания, — сказал он.
— Да нет, ты прав.
Он потянулся к ней и погладил ее по руке.
— Может, помолчишь? Никому тебя не жалко. Когда приедем в город, остановимся и купим тебе что-нибудь для глаза.
— Не нужно мне ничего, — сказала она. — Знаешь, как он меня называл? Обзывал чудовищными словами — я таких с детства не слышала. И еще хотел занять денег под мою машину, хотел…
Она снова заплакала. Ей было не сдержать слез. Она все плакала а, Джим не обращал внимания.
Скоростная дорога соединилась с другими автострадами, ведущими к Сан-Франциско. И вот они уже ехали над домами. Почти ни у кого уже не горел свет.
У него дома было темно и холодно. Пока он включал свет и опускал шторы, Патриция ждала у двери.
— Ты не заходил сюда? — спросила она.
— Какое-то время — нет.
При включенном свете он увидел, насколько она устала, как постарело и помрачнело ее лицо. Изможденное лицо, подумал он.
— Давай-ка садись, — сказал он.
— Знаешь, сначала он чуть не свел меня с ума, я была ему так нужна.
— Ты сказала, что первая ночь прошла прекрасно.
— Да, — кивнула она. Она сидела, скрестив на груди руки и плотно сдвинув ступни. — Но на следующую ночь, когда он ударил меня… Это продолжалось до бесконечности — боже, я думала, что умру. Он начинал снова и снова. Мне казалось, что он засыпал — может, и засыпал, ненадолго — и вдруг опять, и все сначала.
Она робко подняла взгляд.
— Так мы и продолжали, — сказала она. — А утром, когда я проснулась, у меня все болело. Я едва смогла встать с постели.
— Тебе нужно хорошенько отдохнуть, — сказал он.
— Ужасно об этом говорить. Рассказывать тебе.
— Да ладно, — махнул он рукой.
— Можно мне кофе? Я… выпила бутылку вина. Мне плохо.
Это было видно. Но он видел ее, и когда ей бывало похуже. В целом она еще легко отделалась.
— Сладкого вина? — спросил он.
— Портвейна.
— Ты, кажется, потеряла над собой контроль. Тебе хотелось, чтобы все это прекратилось?
— Да, — сказала она. — Так должно было произойти.
Он встал на колени, чтобы смотреть ей прямо в лицо. Взяв ее за руки, он спросил:
— Это девиз?
Она пошевелила губами.
— Не знаю. Джим, о чем ты?
— Что теперь?
— Теперь, — эхом повторила она, — я осознаю свою ошибку.
Он оставил ее и пошел на кухню варить кофе.
Когда он вернулся, она так и сидела, поджав под себя ноги и сложив руки на коленях. Как она несчастна, подумал он. Как он рад, что она снова с ним. Это так важно для него.
