– Согласен, – кивнул Антон. Ему ужасно захотелось курить. – Но таковы правила. Успокойтесь, пожалуйста, и расскажите, что было дальше.
– Дальше? Дальше я его наконец нашла. В реанимации районной Красногорской больницы. Алика без сознания обнаружили на обочине Волоколамского шоссе. Он был страшно избит и чуть не замерз насмерть! Повезло, что мимо проезжала «скорая». И ехала с вызова, а не наоборот. Иначе не остановилась бы. Вы ведь знаете, что они обычно не останавливаются?
– Не имеют права, – подтвердил Молчанов.
– Женщина в справочной сначала сказала, что в больницы и морги Москвы похожие по описанию мужчины не поступали. А потом сжалилась надо мной и предложила посмотреть по области. Вот так я его нашла. В Красногорской больнице даже не удосужились известить меня о том, что случилось. Ведь при нем были все документы. Неужели трудно набрать номер?
– А с врачом вы разговаривали?
– Конечно. Я вон даже записала все, – Алена вытащила из кармана халата блокнот. – Посмотрите. Тупая травма головы, травма печени, разрыв селезенки, переломы ребер, проткнутое сломанным ребром левое легкое. Внушительный список... Ему сделали операцию, удалили селезенку, заштопали легкое. Теперь он подключен к аппарату искусственного дыхания.
И когда придет в себя, одному Богу известно. – Алена закрыла лицо ладонями.
– Ну, тихо, тихо. – Молчанов коснулся рукой спутанных Алениных волос. – Он поправится.
– Прошу вас, – горячо зашептала Кудрявцева, – отвезите меня к нему. Я просто сама не смогу машину вести.
– Честно говоря, я не знаю... – растерялся Антон. Он никак не ожидал такого поворота событий.
– Пожалуйста, не отказывайте мне, – взмолилась Алена, и ее глаза угрожающе увлажнились.
– Ну, хорошо, хорошо, – поспешно согласился Антон.
Пока Кудрявцева спустилась на улицу, Антон успел выкурить две сигареты подряд. Как ни странно, горло практически не болело. Зато в голове прочно угнездилась пустота. Он ничего не понимал.
Ведь если Альберт Кудрявцев являлся, может, и не исполнителем, так, по крайней мере, соучастником преступления, в чем до последнего времени Антон не сомневался, то тогда кто же его так жестоко избил? И за что?
– Я не слишком долго? – спросила Алена, с трудом усаживаясь в машину.
Антону показалось, что за последние дни ее живот увеличился в два раза.
– Знаете, я уверена, что все это связано между собой, – задумчиво произнесла Кудрявцева, когда они вырулили на МКАД.
– Что связано? – Молчанов сделал вид, что не понимает, о чем идет речь.
– Викино исчезновение, смерть тети Вали, а теперь вот... О-ох, – вдруг застонала она.
– Что такое? – встревожился Молчанов. Он уже пожалел о том, что согласился отвезти Алену в Красногорск.
– Да что-то живот схватило. Ничего, сейчас отпустит.
– Может быть, вернемся?
– Нет, нет, все нормально.
Антон с беспокойством посмотрел на свою спутницу. Она заметно побледнела, на лбу выступили крупные капли пота.
Какое-то время они ехали в полной тишине. Миновали Волоколамское шоссе и двинулись в сторону области, как вдруг Алена выгнулась дугой и буквально взвыла от боли.
– Черт! Не вздумайте здесь рожать! – пробормотал Молчанов, врубил фары, развернулся через две сплошные и, мигая дальним светом, устремился в Москву.
– Вам повезло, папаша, – процедила сквозь зубы врач приемного покоя ближайшей больницы, осмотрев Алену, – еще чуть-чуть, и она разродилась бы в машине.
«Я вовсе не папаша», – хотелось ответить Антону, но он промолчал.
Ему почему-то вдруг вспомнилось, как однажды в выпуске новостей он видел репортаж из какого-то сибирского города. Там торжественно открывали новый роддом, и крупный чиновник местного розлива, разрезая ленточку, важно провозгласил:
– Мы должны заботиться о будущих матерях, создать им все условия. Ведь дети – это геноцид нации!
«Проклятие! – подумал Антон, садясь в машину. – Что же теперь делать?»
Молчанов вырулил с больничной парковки и, злясь на себя, направился в сторону Красногорска. Зачем поддался на Борькины уговоры? Но он уже погряз в этой истории и бросить ее вот так, в середине пути, не мог.
Впереди зазывно мигнула огнями вывеска «Макдоналдс», и Антон вдруг осознал, что не ел почти сутки.
Рот наполнился слюной, а желудок отозвался голодной резью.
Утром, опаздывая на работу, он успел только проглотить чашку кофе, прежде чем бегом прогуляться с Брауном.
Молчанов приобрел двойной гамбургер, большой пакет картошки фри и стакан горячего чая. Пристроился на освободившееся место на стоянке. Щедро полил кетчупом картошку, запачкав брюки. Капли кетчупа смотрелись на темной ткани как брызги крови. Антон вытер их бумажной салфеткой и неторопливо поел. Насытившись, почувствовал, как раздражение отступило.
Он с наслаждением выкурил сигарету. За окном постепенно темнело, безрадостный день клонился к закату. Антон посмотрел на часы. Они показывали пятнадцать минут шестого.
Спустя полчаса он въехал на территорию подмосковного Красногорска. Въехал и растерялся. Он не имел ни малейшего понятия, в каком направлении следовало двигаться дальше.
Антон притормозил у ближайшей остановки общественного транспорта, на которой толпился злой и замерзший народ. Поинтересовался, как ему добраться до районной больницы. От толпы отделилась закутанная в дубленку женщина и склонилась к открытому окну.
– Мне как раз в те края, – сказала она, – если подвезете, я вам покажу дорогу.
– Садитесь, – Молчанов распахнул дверцу машины.
– Спасибо, сейчас пока все время прямо. – Она устало плюхнулась на сиденье и затихла, прикрыв глаза.
– С работы? – зачем-то спросил Антон.
– С одной на другую, – усмехнулась женщина, скинув капюшон. – В поликлинике целый день отпахала, теперь на ночное дежурство еду.
– Что же так? Без перерыва?
– А кто, кроме меня, семью кормить будет? У врачей нынче знаете какая зарплата?
– Да уж, – неопределенно хмыкнул Молчанов. – Послушайте, у меня в вашей больнице друг лежит. Мне бы взглянуть на него. Как-нибудь это возможно?
– Вообще-то у нас посещения до семи. – Она сверилась с наручными часами. – Так что время еще есть.
– Дело в том, что он в реанимации лежит. После операции. А туда вроде бы не пускают.
– Да, в реанимацию действительно нельзя.
– Вот в этом-то и проблема. А мне обязательно нужно его увидеть.
– Вряд ли я смогу вам чем-то помочь. – Женщина отвернулась к окну.
– Жаль, – разочарованно произнес Антон. – Придется искать другие пути.
– Где, вы говорите, ваш друг? В хирургии? – спустя минутную паузу деловито спросила женщина.
– Нет, в травме.
– Я вообще-то работаю в кардиологии. Это в другом корпусе. Но я, так и быть, – вздохнула она, – проведу вас куда надо.
Припарковавшись, Антон скрестил на удачу пальцы. Женщина торопливо вышла и через некоторое время вернулась, держа в руках медицинский халат.
– Куртку снимайте и надевайте это. Да быстрее же!
Молчанов не заставил себя ждать. Рукава оказались коротковаты, но в целом Антон вполне мог сойти за врача. Женщина втолкнула его в облупившуюся дверь и, вопреки логике, потащила вниз, в подвал.
– У нас все корпуса соединены между собой подземными проходами, – пояснила она, вышагивая по длинному коридору. Стук каблуков гулким эхом раздавался далеко впереди. – Это обычная больничная практика. На случай нештатной ситуации: экстренной эвакуации, пожара, землетрясения, угрозы взрыва. Так легче больных перемещать. Не все могут передвигаться самостоятельно.
– Ясно, – пробормотал Антон, с трудом за ней поспевая. Женщина на ходу стянула дубленку, оставшись в мятом белом халате. Не сбавляя темпа, перекинула ее через руку, размотала шарф. Извлекла из сумки стетоскоп и повесила на шею. Шарф, наоборот, засунула в сумку. Все это она проделала, ни на секунду не останавливаясь. Наконец, преодолев марафонскую, как почудилось Антону, дистанцию, она застыла напротив лифта с железными дверями. «Для перевозки тел», – прочел Молчанов криво начертанную голубой краской надпись. Женщина потянула за ржавый рычаг, торчащий из стены, и створки лифта разъехались с оглушительным скрежетом. «Для перев...» – получилось с одной стороны, «озки тел» – с другой.
– Так, какой нам этаж? – Женщина озадаченно приподняла правую бровь и решительно ткнула пальцем в кнопку с цифрой шесть. «Перевозка тел» подпрыгнула, угрожающе закачалась и с грохотом замерла.
– Реанимационная палата сразу после ординаторской. – С этими словами женщина свернула за угол и, не попрощавшись, скрылась в неизвестном направлении.
Левое крыло травматологического отделения тонуло в полумраке. Не считая сидевшей на посту медсестры, погруженной в любовный роман, коридор был пуст. Наступило время ужина. Медсестра нехотя подняла голову, скользнула по Молчанову равнодушным взглядом и снова углубилась в любовные перипетии.
