Это «к нам» было хитрой аббревиатурой. На самом деле, никакой аббревиатурой там и не пахло — Уолс был одиноким мстителем, и, может, именно поэтому Шая к нему и потянуло.
— Я за, — согласился Шай. — Можешь на меня рассчитывать. Мы избавимся от этих гребаных коров.
В тот вечер он был очень пьян и едва стоял на ногах.
Следующим летом он женился на Роуни Слингер.
У них была классическая для этих мест свадьба: банкет в «Хитчинг пост мотель» в Шайенне, шелковое свадебное платье ручной работы, букетик пожухших диких роз в руках у невесты, доходящий жениху до колен шерстяной сюртук. Его двоюродный брат Хьюи тогда сказал: «Ты прям вылитый генерал Шерман, ать-два». Они пили шампанское из бокалов с выгравированным сплетением веревок, в котором читались их имена: «Шайленд и Роуни». Их родственники сели за разные столики и друг с другом не разговаривали. Хьюи и Халс Бирч напились, как свиньи, и набили мусорный пакет ножами и вилками из мотеля, после чего привязали пакет к выхлопной трубе машины.
В младших классах Шай дружил с Халсом Бирчем. Летом они выезжали на лошадях к речке Пинхед-Крик, разбивали палатки и проводили там три-четыре дня, питаясь недопеченной картошкой и форелью. Когда им было по одиннадцать лет, они обнаружили в известняке три или четыре пещерки. В одной из них малыши нашли покрытые толстым слоем пыли три седла и уздечки.
Кожа на седлах со временем скукожилась и затвердела.
— Эти седла небось грабители поездов здесь припрятали, — предположил Халс, мечтавший стать одним из них. — Они хотели украсть лошадей, а потом приехать сюда за седлами, чтобы быстренько скрыться. Зуб даю, они пытались увести наших лошадей, но мой отец или дедушка пристрелил их.
Затем ребята осмотрели остальные пещеры в поисках припрятанных денег и слитков золота. Особый интерес у отца Халса вызвало одно седло — фирмы «Меани Шайен», с надписью «Территория Вайоминга» и инициалами Б. В., нацарапанными шилом на краю. В магазине «Кинг Роупс» за это седло предлагали хорошие деньги, но Халс выпросил его у отца. После этого случая они, казалось, только и делали, что рыскали по пещерам, но вскоре Шаю надоело терпеть летучих мышей и запах гуано.
На шоссе Интерстэйт-80 пакет разорвался с таким шумом, что Шай даже не сомневался: двигатель отвалился. У него тогда были большие усы с напомаженными кончиками, и на них остались крошки пирожного. Он стоял на обочине и глядел на рассыпавшиеся по всей дороге столовые приборы. А Роуни показывала пальцем на крошки в усах и смеялась до слез.
— На тебя как будто птичка нагадила, — сквозь смех выдавила она.
Усы Шай сбрил спустя неделю после свадьбы. Примерно в то же время он перестал кормить коров и принялся их забивать.
— Хотя бы будет на что жить, — оправдывался он перед женой.
Часть вырученных от продажи мяса денег Шай потратил на то, чтобы доучиться, еще какую-то сумму вложил в магазин Роуни. Закончив университет, он пошел на двухмесячные курсы по страхованию лошадей в Колорадо. На его визитке появились такие слова:
ШАЙ В. ХАМП
КОМПАНИЯ ПО СТРАХОВАНИЮ ЛОШАДЕЙ «БИГХОРС»
ОБСЛУЖИВАЕМ РАНЧО И ФЕРМЫ
СЛОУП, ВАЙОМИНГ
Когда Шаю звонили и попадали на автоответчик, то клиенты сначала слышали лошадиное ржание, а потом возбужденный голос: «Компания „Биг Хорс“ с радостью застрахует вашу лошадь от смерти, бесплодия, пожара в конюшне, землетрясения и удара молнии. Мы поможем защитить вашу лошадь».
— Я продам скот, — говорил он Роуни. — Но никогда не продам ранчо. Наша семья жила здесь семьдесят пять лет. Мы и без коров прекрасно обойдемся. Можно сдать ранчо в аренду, можно развести овец, но коров здесь не будет. Только оставим пару лошадей. Лошади — это единственное, что мне всегда нравилось в ранчо.
Хотя в свое время Шай был членом одной молодежной организации, где во главу угла ставились сильные руки, доброе сердце, живой ум и крепкое здоровье, в конце концов главным для него стало другое — разрушение. Раз или два в год приезжал Уэйд Уолс, и они разбойничали там, где, по мнению Уолса, это было нужно.
Сдать землю в аренду не составило никакого труда. Старый проныра Эдмунд Шэнкс не упустил своего шанса. Его философия была проста: зачем покупать что-то в собственность, если можно взять это в аренду, потратив меньше денег, чем на налоги с имущества.
Дела со страхованием лошадей шли не особенно бойко. А вот магазин Роуни процветал. Шай поверить не мог, что столько женщин готовы отдавать неплохие деньги за всякие снадобья и жилетки из лошадиной кожи, а ковбоям понадобится столько рубашек за триста долларов. Роуни просто-напросто не справлялась с потоком заказов на рубашки. Один знаменитый любитель родео заказывал новую каждый месяц. Зато на страхование своих лошадей он не потратил ни пенни.
Шай все ждал, когда магазин жены прогорит — тогда бы она стала принимать заказы в его фирме, отвечать на телефонные звонки, занялась бы бухгалтерией. Но все получилось иначе. Роуни купила пикап, отремонтировала дом и подумывала о бассейне. Он же на страховании лошадей зарабатывал немного. Когда клиенты рассказывали ему о стоимости, родословных, здоровье и удали своих лошадей, он верил им на слово и потому постоянно оказывался в минусе. В мире мошенников и лжецов Шай все еще верил в джентльменские соглашения, хотя и сам всех обманывал, скрывая свои гнусные преступления.
— У меня все валится из рук. Вообще все, — признался он как-то Роуни.
Она ничего не поняла, но попыталась его утешить.
Джон Филипс по прозвищу Португалец
Некоторые события так сильно западают в душу, что память о них живет до последнего вздоха. Для Шая Хампа таким событием стало путешествие на заднем сиденье старенького седана дедушки его одноклассницы Николь Ангермиллер. Он на всю жизнь запомнил ту поездку в мельчайших деталях: потертое велюровое сиденье, пейзаж за окном. Дело было в 1973 году, ему тогда исполнилось двенадцать лет, а Николь Ангермиллер — тринадцать. Однажды им задали написать доклад по истории о некоем Джоне Филипсе, который в 1866 году якобы проскакал от Форт-Керни до Форт-Ларами, чтобы сообщить о бездумной выходке капитана Феттермана, из-за которой все его восемьдесят солдат погибли, сражаясь против двух тысяч индейцев.
— Дедушка говорит, что невозможно проскакать триста тридцать километров за три дня, да еще в пургу. Если только у этого Филипса зад не был железным, а лошадь — волшебной.
Николь жила с бабушкой и дедушкой. Ее папа, их единственный сын, погиб во Вьетнаме в 1963 году, а мать жила в Остине, штат Техас, с музыкантом, игроком на ситаре, чье имя никто не мог выговорить.
— Лошадь погибла. Он загнал ее до смерти. А лошадь была породистая.
Шай хотел, чтобы эта история о героическом путешествии Португальца Филипса оказалась правдой.
У Николь Ангермиллер были смуглая кожа, румяные щеки и алые губы; она была симпатичной девочкой, но ее никто не любил. Девочки-воображалы с тонкими руками и по-мужски большим размером ноги ненавидели красоту Николь, а местные ребята ее побаивались. Роберт Ангермиллер, ее дедушка, был аптекарем, веселым и общительным человеком. Если бабушка с дедушкой куда-то ехали, они обязательно брали Николь с собой, ее баловали, покупая вещи в Форт-Коллинс и в Денвере. Дедушка сам стриг внучку. Ей разрешали пользоваться бесцветным лаком для ногтей, которые всегда блестели, как вода в озере в солнечный день. Три медных браслета на левом запястье оберегали ее от болезней.
— Сынок, ты так быстро растешь, тебе, наверное, голова уже жмет. Кстати, как твои родители? — спросил Роберт Ангермиллер. — Я удивлен, что ты не выбрал другую тему для доклада, учитывая, чем у вас дома увешаны стены.
Во рту у него сверкнули золотые зубы.
— Почему? Что у нас такого особенного в доме?
— Да у вас же там губернаторы Вайоминга. Фотографии всех губернаторов штата вплоть до времени смерти твоего дедушки. У вас на стене висит настоящее сокровище. Но старик не особенно его ценил.
— На самом деле учитель сам раздавал темы. Причем нам досталась одна из двух-трех тем про Вайоминг. Остальным повезло: экспедиции Скотта на Южный полюс, нападения акул на людей. А нам выпал Португалец Филипс.
Шай почти не обращал внимания на те фотографии. Дедушка умер, когда ему было лет восемь-девять, а они висели на стене всегда — эдакие черно-белые обои с изображением мешковатых глаз и тонких губ. Дедушкины вставные зубы до сих пор ждали хозяина в ящике письменного стола, а его пропахшая табаком куртка висела в прихожей. Старик в свое время пичкал Шая с Деннисом рассказами о том, как на ранчо убили последнего волка, как соседка отморозила глаза и ослепла, а потом погибла, не сумев выбраться с загоревшегося поля, про рог с порохом, найденный им в речке, про какого-то соседа, уехавшего заниматься фермерством в Бразилию. Ребята только и думали, как бы побыстрее от него отделаться.
