Словом, заключительная часть суда, уже над самим «патриотом» Рудольфом Кастнером и «отцами нации», как видим, была подготовлена Тамиром всесторонне. Но… этого судебного процесса не было. Не было, Джордж! Израильская контрразведка тут же убрала «верного патриота». Тот вышел прогуливать собачку, получил у собственного дома две пули в голову. Полицейский, стоявший поодаль, догнал киллера и тот… предъявил свой документ…
Опаснейший свидетель исчез… Если тут не рука Бен Гуриона, то, скажите мне, чья?!.
Мой раввин, — рав назвал почтенное имя, — умирал на моих руках. Перед смертью рассказал, как он принимал, и не однажды, Бен Гуриона, приходившего к нему за поддержкой религиозной общины: в те дни ООН решало — быть или не быть Израилю? И мой раввин никогда не поднимал на собеседника глаз. Отвечал Бен Гуриону, уставившись в чернильницу. Ибо, Джордж, прямо сказано в Талмуде, в трактате «Мегила», «Не следует смотреть в лицо нечестивому» В лицо злодея…
Юра уж не просто слушал, он всеми порами тела, сердцем впитывал слова равва. Однако как бы ни был рав Бенджамин убедителен, в голове Юры по-прежнему звучал и звучал возглас Марийки: «Не может быть!..» Зачем?!»
«ЗАЧЕ-ЕМ?» стыло в его глазах и все эти сутки, которые безвылазно сидел над книгой «PERFIDY».
В самом-то деле, отчего с легкостью дозволили убивать евреев английский лорд Мойн и его следователи, понятно. Из той же лондонской «Белой книги». Они пытались предотвратить заселение Палестины — своей колонии евреями. Евреи взрывной материал. После войны тем же занимался их бравый военный флот, перехватывая и бросая в лагеря евреев — беглецов из лагерей смерти… Но ведь цели англичан и «отцов» современного сионизма — Хаима Вейцмана, Бен Гуриона, Моше Шарета — были полностью противоположными. Почему же они и здесь шли рука об руку с лордом Мойном? Значит, тысячу раз прав адвокат Тамир, бросивший на иерусалимском процессе в лицо «отцов нации» свои сенсационные обвинения, запечатленные Юрой дословно. На всю жизнь:
«Я обвиняю вас в том, что вы предали Джоэля Брандта, «эмиссара из еврейского ада». Вы, каждый из вас и все вместе, запланировали его арест. Из дела очевидно: англичане и Шарет действовали, как соучастники. Шарет прибыл на сирийскую границу за день до Брандта, он знал о предстоящем аресте, который развяжет Эйхману руки…
А потом уже здесь, в свободном Израиле, вы шантажировали Брандта. В течение всех лет его жизни в Израиле Брандт не имел работы, жил, как нищий иммигрант. Перед этим процессом вы вдруг предложили ему хорошо оплачиваемое место, — место, естественно, вне страны, и отправиться туда ему следовало немедленно…
Далее. Перед началом суда у Брандта украли почти все документы, доказывающие, что лидеры мирового сионизма повернулись спиной к европейскому еврейству. «По счастью, до суда я встречался с ним, — с холодной улыбкой заключил Тамир свои показания, связанные с провальной миссией Брандта, — и снял с этих документов копии».
Генерального прокурора, пришедшего защищать «отцов нации», от этих слов затрясло, писал из зала суда Бен Хехт, автор «Предательства».
«Но… зачем «отцы нации» дышали англичанам в затылок? Как солдаты в строю… За-ачем?» — Юра поднял глаза на раввина. Не удержался от восклицания: — Где логика, равви? Я схожу с ума, равви, от алогичности всего этого. С какой целью они пошли на историческое преступление. Зачем?! Неужели идея предательства европейского еврейства была этими злодеями запрограммирована?
Рав Бенджамин взглянул на распахнутое окно, из которого тянула долгожданная прохлада ранней осени…
— «Запрограммирована…» — Скривил недовольно свои пухлые губы. Поистине то суждение лихого программиста… Хаим Вейцман не был злодеем по рождению. Он был мечтателем, беспочвенным фантазером, Джордж. Он и в страшном сне не хотел бы видеть будущий Израиль еврейским гетто. С толпищей стариков, измученных своей иудейской судьбой. Он мечтал об Израиле, как о центре еврейской культуры и науки, славе нации… Но, увы-увы! в политике субъективная и объективная вина, чаще всего, неразделимы. Ущерб от субъективного недомыслия, розовых слюней идеолога столь ужасен, что тут любая субъективная вина — объективная… Воистину, Джордж, добрыми намерениями Хаима Вейцмана вымощена дорога… в Аушвиц… Нет, я не преувеличиваю, Джордж! Именно он, сионистский оракул, «светильник разума» подвел под все, что стряслось позднее, «идейную базу», кажется, так у вас, в Московии, принято формулировать? В своем знаменитом выступлении на Международном Сионистском Конгрессе 1937 года в Лондоне (Гитлер уже не скрывал своих безумных планов) Хаим Вейцман задал самому себе риторический вопрос: «Можно ли привести шесть миллионов европейских евреев в Палестину?» О том криком кричал в мировой прессе тех лет российский журналист и писатель Жаботинский: «Надо спасать еврейство от гитлеровского ножа! — требовал Немедленно!». А каков был ответ респектабельного Хаима, напечатанный тогда всеми газетами мира: «Я отвечаю — нет!» — воскликнул он. «Эти евреи «dust of Europe». Пыль Европы! И экономически и морально — пыль в этом жестоком мире… Старые уйдут. Только ветвь выживет… Они должны принять это…»
Документы свидетельствуют, после его программной речи Международный сионистский Конгресс 37-го года встал в едином порыве и запел «Хатикву» гимн будущего Израиля. Как видите, это был недвусмысленный наказ современного идеолога государственного сионизма, позволивший будущим израильским правителям отвернуться без зазрения совести от шестимиллионного «dust (пыли) в годы смертельной опасности.
Тут, Джордж, все сошлось. Британцы пытались вообще отрезать европейских евреев от Палестины, отлавливая, как вам известно, своим могучим флотом даже беженцев из гитлеровских лагерей. Сионизм, устами того же Хаима Вейцмана и усвоивших его «идеи» «рабочих вождей» Израиля, хотел «only the best Jews». Только лучших. Слышите, Джордж? Только лучших спасти, привести в Израиль, что и пытался сделать вполне «законопослушный» государственный сионист Рудольф Кастнер. Потому и поднялось в его защиту правительство Шарета, верного питомца Бен Гуриона, который своей позиции никогда не скрывал. — Рав Бенджамин протянул руку к стеклянному шкафу, приоткрыл дверцу, наощуп достал исследование известного американского историка с закладками между страницами. — Вот этих материалов, Джордж, нет в книге, которую вы сейчас читаете…. Здесь есть, к примеру, и варварское высказывание Бен Гуриона. Не слышали о нем? «Если бы я знал, что возможно спасти всех детей в Германии, перевезя их в Англию, или только половину из них, транспортируя в Израиль, я выбрал бы второе…» На словах наш гуманист готов даровать жизнь половине детей, на деле, как мы видим, — убивает всех. Без колебаний. И тоже «ради своей страны…» Сподвижники Бен Гуриона пренебрегают и условными наклонениями. К чему им подкрашиваться? Вот копия письма от агента в Швейцарии Натана Швалба от 1942 года. Тот отказался дать благороднейшему раву Вейсменделю, о котором уже вспоминал, деньги на спасение 25 тысяч словацких евреев Отказ отправлен, как шифровка, на иврите латинскими буквами. Чем этот чиновник Бен Гурионаа мотивирует свое решение? Слушайте, Джордж! «Мы должны будем сделать все, чтобы создать государство… Если мы не принесем жертвы, какое у нас будет право сесть за стол после войны, когда будут делить страны… Только кровь нам обеспечит землю…»
Юра снова вытащил носовой платок, вытер горевшее лицо. В его хрипатом голосе зазвучало страдание:
— Сегодня, наконец, я понял, рав Бенджамин, почему вы первые шаги бен гурионов сравнили с кровавыми реками большевизма. Когда-то Илья Эренбург, давний противник сионизма, все же приветствовал рождение Израиля, назвал его, если не ошибаюсь, отмелью, плотом, необходимым для спасения людей, выброшенных фашистами за борт… Оказывается, у бен гурионов и в замысле не было спасения еврейства, как народа! Хаим Вейцман и Бен Гурион породили вовсе не плот для спасения жертв фашизма, как предполагал в своем романтическом воображении Илья Эренбург, а нечто вроде явочной квартиры, «хазы», где в гуще коренных палестинских евреев схоронятся, что ли? отсидятся в смутное время они, избранники? Не так ли, рав Бенджамин?
— Вообще, становясь политиками, люди меняются. Это видим не только по Хаиму Вейцману, зайцем ускакавшему в начале мировой войны от всех сионистских забот в «научный отпуск», но даже по твердокаменному Уинстону Черчиллю. В том же 39-том году англичане издали «Белую книгу», запрещающую евреям покупать землю в Палестине. Черчилль окрестил «Белую книгу» «постыдным… криминальным документом». Став Премьер-министром Великобритании, он быстро изменил свое мнение на противоположное… Известно, политика грязное дело… и все же, Джордж, я бы не ставил розового слюнтяя и англофила Хаима Вейцмана рядом с Бен Гурионом — кровавым исполнителем. Мясником… Не скажу, что бен гурионы могли спасти все шесть миллионов евреев. Гестапо и, в частности, вытащенные из петли Кастнером генералы СС свое дело знали, но десятки, а то и сотни тысяч, до миллиона евреев мы могли бы уберечь от газовой камеры. Поменять, украсть, выкупить, выклянчить, организовать, черт возьми! диверсии на железных дорогах в Аушвиц, взрывники в Палестине всегда были первоклассные! Наконец, поднять евреев-смертников на мятеж, где пусть погибла бы половина евреев, но только половина, а не вся еврейская община до последнего ребенка… Рабби Вейсмендель подкупил главу СС в Словакии и тем отложил истребление словацких евреев на два года, с 1942 до 1944. Маршруты оттуда в Аушвиц начались лишь когда подкупленного эсэсовца сняли с должности… Потому настаиваю, Джордж, в будущей, еще ненаписанной истории европейского еврейства XX века, свободной от идиотских розовых мифов и прямого вранья, Бен Гурион останется кровавым мясником, пусть бы он и не держал никогда в своих руках даже кухонного ножа…
