По старой партийной еще привычке и принципиальности Дременко не любил кичливых холуев, но свыкся и вынужденно их терпел, потому что иногда через них только и можно было решать насущные вопросы сельской глубинки. По крайней мере, суть их была открыта и понятна. Однажды через Ляха ему удалось пробить дополнительное финансирование дома престарелых, находящегося в нищенском состоянии. Причем без всяких заморочек – приехал человек, привез полтора миллиона гривен и даже расписки не взял. Правда, потом телохранитель за каждую потребовал отчета – на что потрачено…
– Скажу по секрету, – продолжал он. – Батько своим распоряжением переводит тебя в свой аппарат. Личным уполномоченным в Харьковскую громаду. Засиделся ты на районе. А из аппарата путь тебе в Верховную Раду. Через несколько месяцев будет ротация.
О таком резком взлете и мечтать было невозможно, однако то ли еще не совсем проснулся, то ли после крепкого снотворного что-то усмирилось в душе, но Дременко ничего особенного не испытал. Возможно, и потому, что услышал о своих перспективах из уст Геббельса, а не самого батьки. Ответить что-либо он сразу не мог, от смутных чувств зазвенело в голове, и получилось, будто он раздумывает, принимать предложение или отказаться.
– Нет, ты соображаешь, Тарас Опанасович? – доверительно спросил Лях. – Аппарат представителя – это реальная власть, государственная квартира, машина и свой штат. А за этот несчастный случай получишь компенсацию. Американскими бабками и в наличных.
Только тут Тарас Опанасович и догадался, отчего столь сильно переменилось к нему отношение Гуменника: миновало двое суток, а важное задание не выполнено. Должно быть, американец сейчас рвет и мечет, требуя результативной охоты и не желая влипнуть в скандальную историю. И теперь батько пытается утрясти дело, поправить положение, потому как самого уже выдрали за чуб и, видимо, потребовали во что бы то ни стало добыть мутанта. Только почему теперь рулит Гуменник, если изначально заказывал охоту и контролировал процесс пан Кушнер?
Дременко насторожился:
– Где же Сильвестр Маркович?
– Лично занимается организацией, – был ответ. – Работает с объектами. Нет надежных людей, Опанасыч! Проблема с кадрами. Сам батько с утра мотается, мутанта ищет, подвергая себя опасности… У нас сутки сроку!
– Может, его и нет вовсе? – тоскливо предположил голова. – И мы гоняемся за призраком? Или ушел из района?
– Есть и никуда не делся. – Телохранитель достал из папки несколько снимков. – Каждую ночь выходит из логова и бродит вдоль границы. Вот, можешь полюбоваться…
На нечетких, смутных фотографиях было изображено обезьяноподобное существо, озаренное светом костра, причем в разных ракурсах. А на одной, крупным планом, – трехглазая, волосатая физиономия…
– Кто же его снимал? – изумился Дременко. – Как будто с самолета…
– Спутник, из космоса! Вчера повесили, ты врубаешься, Опанасыч? Мистеру Странгу каждый день звонит президент Соединенных Штатов…
Тарас Опанасович закутался в халат, испытывая озноб.
– До чего же техника дошла, – тихо проговорил он. – Так если сверху его видно, на что мотаться и искать? Можно с подхода взять…
– Никуда она у них не дошла, эта техника! – Лях выругался. – Только бабки тратят… Информация опаздывает на два часа. А мутант на месте не стоит. Все равно придется ловить эту тварь старым козачьим способом. На логове взять не удалось – придется брать на путях его передвижения. Ты для этого дела нужен, Опанасыч, до зарезу. Личная просьба батьки и пана Кушнера.
– Я готов, – без особого энтузиазма отозвался Дременко.
Геббельс перевоплотился в стратега:
– Понимаешь, людей со стороны мы брать не можем, операция секретная. И так уже шум пошел, привлекли внимание… Ты человек посвященный, поэтому придется послужить приманкой.
– Это как же?
– Да просто. Ловить мутанта на приманку – идея самого мистера Странга. Одобрена батькой и Сильвестром Марковичем. Мутант заботливо относится к мертвецки пьяным людям. Поднимает их и приносит домой. Как только спутник засечет объект, изобразишь пьяного. И ляжешь у него на пути. Увидишь – подашь условный радиосигнал. А мы подвезем мистера Странга на выстрел.
– Добре, – не сразу согласился Дременко. – Вот уж не думал выступить приманкой для мутанта…
– И это не все, Опанасыч… Нам еще дочка твоя нужна. У мутанта на нее особая реакция.
– Насчет дочки – не знаю. Она строптивая девка, согласится ли…
– Уломай! Если хочет перебраться в столицу из этой дыры – согласится! Всего-то – погулять одну ночь вдоль стены.
Дременко подумал и сказал определенно:
– Оксанка не пойдет. Я согласен, а ее даже уговаривать бесполезно. Все наперекор делает…
– А ты попроси ее, убеди как отец! Кстати, пану Кушнеру удалось сговорить даже свою сестру.
– Тамару Шалвовну? Да это легче еще один спутник повесить…
– Сильвестр Маркович нашел подходы, слова…
– Да какая же приманка из судебного пристава?
– Очень хорошая, аппетитная! Батьке Гуменнику понравилась. Мутант должен на нее среагировать.
Тарас Опанасович представил, как станет убеждать Оксану, и сразу же пожалел, что снотворный выстрел не такого уж и длительного действия…
Оксана выскочила из подпола растрепанная, в расшнурованной на груди украинской сорочке и первым делом в сердцах захлопнула крышку люка. Даже диван хотела подтащить, но сил не хватило. И все-таки, чтоб хоть как-нибудь придавить, подкатила станковый пулемет.
– Какой резвый! – выкрикнула. – В кургыттару тебя! Все вы в темноте такие! А ты бы попробовал на свету девушке понравиться! Что, юрюнг канул? Эй? Не стану же я всегда жить с тобою в подполье. Я там ничего не вижу! Это у тебя третий глаз, так тебе все равно. Привык в своей тундре… Ну что замолчал, Юрко?
Включив свет, она прихорошилась возле зеркала, исправила все образовавшиеся несуразности в одежде и напоследок глянула на себя, приняв гордый вид.
– Ладно, кель манда… Вылазь, говорю. Я с духом собралась, готова.
Минуту подождала, но внизу было тихо. Она откатила пулемет, подняла крышку и заглянула:
– Где ты там? Поднимайся… Зажмурюсь, – однако сама смотрела с любопытством, – не напугаешь. Я даже мертвецов не боюсь, а ты все-таки живой.
В подполе что-то ворохнулось, и вновь повисла тишина. Оксана оставила крышку открытой, сама присела на стул рядом:
– Ну что притаился? Обиделся, что ли ? А ты как думал? Столько лет терпела, никто ко мне не прикасался. Тебе же сразу вынь да положь! Руки распустил! Ладно, американец сразу хватает – «охота, охота»! У них так принято… А потом, этот Джон с виду приятный такой молодой человек. Наверняка миллионер! Ему и простить можно! А ты глянь на себя, чудище, тундра неумытая… Ко мне вон какие хлопцы клеились – не позволяла. Даже Мыкола Волков куда симпатичнее тебя, по крайней мере таким старым не выглядит… Эй, ты, что замолчал? Не нравится?
Однако и ревностью выманить не удалось.
– Хорошо, ну и сиди там! – демонстративно простучала каблучками по полу. – А я ухожу от тебя. Насовсем. Борись со своими айбасами один!
И громко хлопнула дверью. Сама же выждала минуту, сняла туфли и осторожно прокралась к западне, надеясь, что Юрко без нее-то непременно хотя бы выглянет из подпола.
Минут пять ждала – не выглядывает, шаманская душа! Тогда она соблазнительно поддернула и так коротковатую юбку, скрестила ножки:
– Юр, а Юр… Посмотри, что у меня на спине? Кажется, я все-таки сильно стукнулась, боль в области пятого позвонка. Или шестого…
Тот и на это не подавал сигналов. Оксана подождала несколько минут и тяжко вздохнула.
– Слышь, Юрко? Ты должен меня понять! Я знаю, ты был бы верный муж. Кому ты еще нужен такой? Но мне еще хочется, чтоб девки завидовали! Чтоб прошла я по селу под ручку с мужем! Чтоб – вся в собольей шубке, в бриллиантах. Чтоб от зависти всем хохлушкам и москалихам пришел кургыт-тара хотун! Не один ты такой романтик! Ну ты что там? Оглох? Юрко? Отвечай, когда с тобой девушка разговаривает!
И вдруг Юрко внизу заблеял по-козлинному и будто копытами затопал. Она встала на коленки, заглянула:
– Что это с тобой? Дар речи потерял ? Ты где?
Спустилась в подпол, присмотрелась, а вместо Юрко стоит козел Степка, печально так глядит и блеет нежно, словно козу уговаривает. Оксана опешила на миг: было полное ощущение, будто Юрко козлом обернулся, тем более Степка и в самом деле подошел и давай тереться о ее голую ногу, как кот. Однако она стряхнула наваждение, огляделась – а кадушка-то с капустой в сторону отвернута, и подземный ход открыт.
– Сбежал! – И не раздумывая следом.
Нору сухощавый дед Куров выкопал тесную, под себя – только ползком и пролезть, и то бедра в некоторых местах едва проходят. Оксана протиснулась, проскреблась кое-как и выбралась в козлятник. Посмотрела по сторонам, а уже темно, и не известно, в какую сторону жених подался…
