– К этому мудозвону?
Маргарет подняла голову и крикнула:
– Эйли, ты скоро?
– Сейчас, мам.
– Он, может, и мудозвон, но мудозвон честный. Говорю как твой адвокат. Не хочешь говорить со мной, поговори с Блантом. На этой неделе он работает в ночь.
– Эйли, – снова раздалось за спиной.
– Извини. – Она взяла у меня коляску. – Мне пора. Удачи.
Она повернулась и побежала к матери и ребенку.
* * *
Мне довольно долго пришлось ждать Бланта в его любимом баре. Он вошел один в том же уставшем костюме, с тем же поношенным лицом. Он направился к стойке, не взглянув на меня, хотя заметил в первую же секунду. Барменша, не дожидаясь заказа, поставила перед Блантом кружку пива. После того как он сделал первый глоток, я решился подойти. Он посмотрел на мой не то чтобы свежевыжатый апельсиновый сок:
– Завязал?
– Нет, принял решение. Никакого алкоголя до 8:30 утра.
Блант поднес кружку к губам.
– Некоторые уже смену отработали. – Он слизал пену с усов. – Больше не спал с пьянчужками?
– Нет. А ты?
– Только с женой. – Он достал сигареты и закурил, не предложив мне. – Я, кажется, говорил, чтобы ты здесь не появлялся.
– Если бы я всех слушал, я бы из дому не выходил.
– Вот было бы счастье.
Я закурил свою сигарету.
– У меня есть кое-что интересное.
– Приходи в рабочее время.
– Дело деликатное.
– Я иногда чувствую себя медсестрой в венерологии. Все хотят показать мне свои болячки. – Он посмотрел на меня сквозь сигаретный дым, что-то для себя решая. – Господи боже. – Блант покачал головой. – Ладно, хуже уже не будет. – Он засмеялся, и я подумал, что это не первый его бар по дороге домой, а в кабинете наверняка припрятана бутылка успокоительного. – Я только закажу завтрак. – Блант перегнулся через стойку. – Мэри, дай-ка мне пакет жареных орешков.
– Может, горячий завтрак, мистер Блант?
– Нет, моя наседка уже небось накрыла мне дома. – Он сунул арахис в карман и выпрямился, бормоча поднос. – Куда ей деваться-то. – Он посмотрел на меня. – Напомни, как там тебя.
– Уильям Уилсон.
– Точно. Любитель покойников Уилсон. Что ж, мистер Уилсон, рассказывай.
– Может, найдем место поукромней?
– Если обещаешь не распускать руки.
Мы сели за столик на отшибе, подальше от туалета и автомата – излюбленное место малолетних любителей травы. Блант сделал большой глоток.
– Значит, так. – Он приставил ладонь ко дну кружки. – У тебя ровно столько времени. – Я прикинул, что при его скорости это секунды две с половиной, но не стал спорить. Я достал из кармана прозрачный пакет с запечатанной в конверт фотографией Монтгомери и положил на стол. Блант посмотрел на конверт, но не взял его. – Рассказывай.
Я пожалел, что не взял себе выпить, но глубоко вдохнул и начал:
– Двадцать лет назад при странных обстоятельствах пропала женщина по имени Глория Нун, полиция так и не нашла ее ни живой, ни мертвой. Главным подозреваемым был муж, но доказать ничего не смогли. В пакете фотография, где он стоит с человеком, который тогда был младшим офицером. Недавно его проводили на пенсию в должности главного следователя. Мне кажется, они стоят рядом с ее могилой.
Блант фыркнул:
– Не знаю, чего я ждал от тебя, но точно не этого.
– Посмотришь на них?
– Придержи коней. У меня пара вопросов. – Я кивнул, стараясь не расплескать нетерпение. – Вопрос номер один: почему я?
– Я навел справки, у тебя чистая репутация.
Блант провел ладонью по лицу.
– И вот награда нашла героя, да? Ладно, вопрос номер два: с чего ты взял, что они стоят у могилы?
– Не знаю, мрачное место, два парня держат газету с датой исчезновения. И еще…
– Что?
– Еще коп со снимка жаждет заполучить его обратно.
– Очень мило. Доказательства есть?
– Нет.
– С чего же ты это взял?
– Я не хотел бы отвечать на этот вопрос.
– Понятно. – Он помолчал, глядя на меня, как, наверное, глядел на сотни подозреваемых в комнате для допросов. – Ладно, к этому мы еще вернемся. Почему ты не отдашь ему конверт?
– Мне кажется, он замешан в убийстве.
Блант посмотрел на мой нетронутый сок:
– Ты собираешься это пить?
Кислая жидкость в стакане казалась пластмассовой.
– Вряд ли.
– Тогда возьми себе что-нибудь нормальное и заодно принеси мне еще пива.
Я посмотрел на конверт.
– Оставь, он никуда не денется.
– Без обид, но я сам фокусник. Я знаю, как легко исчезают такие вещи.
Я протянул руку, но Блант поставил на пакет кружку пива.
– Не волнуйся. Я тебя дождусь.
Стоя у бара, я пытался разглядеть, что делает Блант, но мы выбрали надежное место.
Я вернулся с выпивкой, Блант закурил и на этот раз предложил мне сигарету.
– Где, ты сказал, пропала та женщина?
– В Эссексе, недалеко от Лондона.
– Я знаю, где находится Эссекс, а ты наверняка знаешь, что это вне моей юрисдикции. Я могу только передать дело.
– По крайней мере, будет запрос. Им придется начать расследование.
Блант сделал глоток пива.
– Может, да, может, нет. – Он вздохнул. – Я действительно чист. Меня не купишь ни деньгами, ни обещаниями. – Я посмотрел на стойку, он затянулся сигаретой. – Я отрабатываю зарплату и получаю чек каждую пятницу. Просто делаю свое дело. Кому-то нравится, кому-то нет, и посрать на них. Но я не лезу в чужие дела, и мне не нужны лишние враги. Обвинить уважаемого офицера крупнейшей национальной службы в соучастии в убийстве – это самый простой способ нажить проблемы. – Он посмотрел на меня и подставкой для кружки отодвинул от себя конверт. – Ничем не могу тебе помочь.
– Но тебе это кажется подозрительным?
– Я такого не говорил.
– Если я добуду доказательства, ты сможешь что-нибудь сделать?
Блант осушил кружку.
– Собирать доказательства – работа полиции. – Он вынул из кармана блокнот и ручку. – Как звали пропавшую женщину?
– Глория Нун.
Блант записал имя и закрыл блокнот.
– А любопытного полицейского?
– Монтгомери, Джеймс Монтгомери.
Я ждал, что он запишет, но Блант не шевельнулся.
– Ты не запишешь себе его имя?
– Думаю, что запомню. – Блант устало покачал головой. – Когда-то здесь был хороший тихий бар. – Он достал бумажник и нашел визитку. Убедившись, что на обороте нет записей, он протянул ее мне. – Звони только по делу, не суетись. Я не любитель светских бесед.
* * *
Два часа утра. Машину мы взяли напрокат. Дикс всю дорогу поглядывал на часы, и я боялся, что мы разобьемся. Ковыряясь в огромном замке на двери склада, он снова взглянул на циферблат.
Ночью особенно остро чувствуется запах сырой земли. Закрываешь глаза и оказываешься далеко от города, в саду, где только что посадили деревья, в распаханном поле, у свежей могилы.
– Кто они? – спросил я.
Сильви куталась в длинное пальто и постукивала красными босоножками по земле, чтобы согреться. Дикс бросил на нее раздраженный взгляд, повернул ключ и поднял щеколду.
– Тебе станет легче, если я назову имя?
– Может быть.
– Поздно задавать вопросы, Уильям, просто делай, как договаривались, и деньги наши.
Не только Сильви приоделась для шоу. Дикс проявил неожиданные организаторские способности и раздобыл мне подходящий к случаю наряд: черный костюм, разрисованный сзади и спереди светящимся в темноте скелетом, и маска в виде ухмыляющегося черепа. Маска удачно скрывала синяки, но я боялся, что мой живот изуродует образ скелета. Сильви меня успокоила:
– Уильям, ты очень аппетитно смотришься. Смерть пришла за моим юным невинным телом.
Я опустил череп на лицо, вытянул руки и гонял ее по комнате, пока она, смеясь и брыкаясь, не поддалась и мы не рухнули на диван. Я заговорил с аристократическим акцентом, как Кристофер Ли в роли Дракулы:
– Вот и смерть пришла, дорогая.
Сильви разыграла обморок, а Дикс смотрел на нас и снисходительно улыбался, как скопидом в предвкушении прибыли.
Теперь шутка не казалась уместной, и костюм для Хеллоуина не выглядел смешным. Сильви побелела, как мои фальшивые кости. Я обнял ее, но она нетерпеливо отмахнулась:
– Давай скорее покончим с этим.
– Ты можешь отказаться, если не хочешь.
Она громко и резко рассмеялась в ночной тишине.
– Скоро все кончится, – сказал Дикс. – Меньше чем через час мы выйдем отсюда с карманами полными денег.
* * *
Блант сказал, ему нужны доказательства, и я, кажется, знаю, как их получить. В основе любого фокуса лежит психология и тончайший расчет, но с хорошим ассистентом все будет просто.
Я вернулся в интернет-кафе и посмотрел расписание рейсов из Лондона. Пора войти в роль и сделать звонок. Тихий голос на том конце провода долго не хотел соглашаться, особенно с необходимостью хранить предприятие в тайне, но от моего предложения отказаться было тяжело, и мы оба понимали, что единственный, кого голос хотел посвятить в наши планы, никогда не позволит им сбыться.
