— Это невероятно, — простонал Брайан. — Молдавия и Литва. Латвия и Эстония.
— Кстати, заметь, пока Литва, Латвия и Эстония были европейскими государствами, им отводили на троих всего одну страницу в масштабе 1:7 500 000, а в качестве советских республик по отдельной странице получила каждая, и масштаб теперь 1:3 500 000. К своим и внимания больше, да? — засмеялся Регаме.
— Совсем другой атлас.
— Атлас тот же, — решил не идти против правды Регаме, — а объяснение на последней странице внизу. Издание подписано в печать в апреле сорокового. А новые страницы — в январе сорок первого года. Это был своего рода дополнительный тираж с изменениями. Сталин и Гитлер перечерчивали карту Европы так стремительно, что Управление геодезии и картографии за ними не успевало. Основной тираж атласа, — Регаме поднял руку с экземпляром Брайана, — еще в конце сорокового начал продаваться по всему Союзу, но дополнительный тираж, отпечатанный не раньше мая сорок первого, был даже не весь вывезен из Ленинграда, и часть его пропала в годы блокады. Так что этот экземпляр, — другой рукой он поднял свой, — куда большая редкость.
— Судырьтымой…
— Но, Брайан, — не дал перебить себя Регаме, — я не знаю у нас ни одного коллекционера, у кого были бы оба эти атласа. А между тем вместе они, как китайские вазы эпохи Цин, стоят неизмеримо больше, чем каждый в отдельности. Скажи мне, тебе нужно это издание?..
В этот момент Регаме мог уверенно назвать сумму, впятеро превосходящую стоимость этой, в общем-то, недорогой книги, и Брайан Стоун взял бы ее, не раздумывая. Но и тут Регаме не спешил. Он назвал цену всего вдвое большую реальной стоимости атласа, а когда Брайан поднялся, что бы принести деньги, Регаме попросил его подождать.
— Видишь ли, Брайан, — сказал Регаме и сделал паузу, чтобы понять, насколько собеседник увлечен происходящим. В иной ситуации тот обязательно обыграл бы в ответной реплике эту фразу, которая на самом деле никогда не звучала в любимом фильме «Адъютант его превосходительства». Но в этот раз Брайан терпеливо молчал, слушая Регаме. — Мне придется просить тебя об одной услуге.
Он тут же почувствовал, как изменилось отношение собеседника к разговору. Одно дело — милые забавы со старыми картами, совсем другое — работа. Брайан отлично помнил и кто он, и сколько может стоить его услуга.
— Я слушаю, Константин, — Брайан откинулся в кресле и прикрыл глаза.
— Брайан, ты заметил, что за последнюю неделю наше спокойное захолустье превратилось в какой-то беспощадный Пракседис-Герреро.
— Наркотики? — вскинул брови американец.
— Нет-нет, я имел в виду не причину, а саму обстановку. Причина же, — засмеялся Регаме, — куда более тонкая.
— До Мексики вам тут еще далеко, — успокоил Регаме Брайан. — И что же?
— Такого, чтобы всего за одну неделю разгромили два компьютерных магазина, обстреляли ЦКТ[3] пивзавода «Пуща», залив всю территорию завода недоваренным пивом, да еще и в алкогольных отделах сразу трех супермаркетов сети «Мегашоп» разбили бутылки с меркаптаном,[4] у нас не было давно. Бутылки, кстати, тоже были из-под «Пущи». Когда отмоют магазины неизвестно, вонь там стоит такая, что даже если их откроют, туда никто еще полгода по доброй воле не зайдет. О сожженных машинах я даже не говорю, это пустяки, а вот пожар на Петровке, в котором погибли люди, — это уже не мелочь, и это тоже часть происходящего.
— Что же ты мне предлагаешь? Вызвать в Черное море Шестой флот наших доблестных ВМС и высадить десант, чтобы навести тут порядок?
На самом деле Брайан внимательно следил за происходящим в городе и знал даже больше того, что сейчас перечислил Регаме. Но ему ничего не было известно о причинах неожиданной вспышки агрессивности. Брайан как раз готовил очередную записку для инвесторов. Он не мог ни промолчать о происходящем, ни внятно объяснить причины случившегося.
— Думаю, мы сможем обойтись и менее радикальными мерами, — отказался приглашать Шестой флот в Одессу Регаме. — До Мексики нам далеко, тут ты прав. Это у них всё определяют наркотики, а у нас по-прежнему Николай Васильевич Гоголь.
— Правда? — обрадовался вдруг Брайан. — Как интересно. Ну, рассказывай скорее.
И Регаме рассказал ему все: от звонка Чаблова, заставшего его торгующимся с Бидоном, до еще только предстоящей ему встречи с Рудокоповой. Он говорил почти час, и это был не самый скучный час в жизни Брайана Стоуна.
— Какая потрясающая история, су-дырь-ты-мой, — нарочито выделив любимую приговорку, сказал Брайан, выслушав Регаме и пролистав часть рукописи. — Голливудский сценарий. Где бы еще могли начать войну из-за Гоголя?.. Только здесь. Окей, Константин, что я могу для тебя сделать?
— Да просто поговори с ними, Брайан. Как ты умеешь. Намекни, погрози слегка пальцем, пообещай конфету. Ты ведь лучше меня знаешь свои возможности. Дай понять, в конце концов, что это может быть и не Гоголь вовсе, и намекни, что источник информации надежный. Тебе они поверят охотнее, чем мне. Уверен, что обычного разговора будет достаточно.
— Ты переоцениваешь мои возможности, Константин. Сильно переоцениваешь. Но в этой ситуации наши интересы совпадают полностью, так что считай, мы договорились. Я постараюсь их убедить. Теперь ты наконец продашь мне атлас?
— Забирай, — улыбнулся Регаме.
— Скажи мне, Константин, — спросил минутой позже счастливый обладатель двух довоенных карманных атласов мира, — ты ведь пришел именно из-за Гоголя. Атлас был только поводом для встречи и разговора. Так?
— Но хорошим поводом, согласись, — не стал спорить Регаме.
— А если бы — предположим гипотетически — у меня был такой же экземпляр, как у тебя? Если бы мне твой не был нужен? Что бы ты тогда придумал?
— Такого не могло быть, — пожал плечами Регаме. — Ты купил его прошлым летом в старой «Академкниге». Мне их директор Люся об этом тогда же и сказала.
— Ах ты ж старый лис! — рассмеялся Брайан. — Так ты все просчитал заранее: ты знал, какой у меня атлас, ты знал, на чем меня поймать! А ведь еще и играл здесь! И как играл.
— Брайан, я бы не смог заставить тебя ни купить атлас, ни встретиться с нашими гоголефилами. Я не смогу заставить тебя даже просто подняться из этого кресла против твоей воли. Ты ведь делаешь все только потому, что тебе это выгодно.
— Верно. Хороший бизнес должен быть выгоден всем сторонам. А с тобой, Константин, бизнес всегда хороший. За это я тебя и люблю, судырьтымой.
День Рудокоповой начался с мелкой неприятности. В Борисполе таможня задержала партию ноутбуков из Китая. По контракту эти ноутбуки, специально оснащенные веб-камерами с повышенным разрешением, уже две недели должны были работать в единой диагностической сети Минздрава. Но сперва завод затягивал отгрузку, а теперь и таможня ударила по тормозам. Ужасного ничего в этом не было — обычный контракт, обычные ноутбуки, — но, чтобы их быстро вызволить, теперь придется занести тысяч восемь, а то и десять.
Ближе к обеду сообщили, что в Чопе тормознули две ее фуры с одеждой на Италию, а на границе с Россией придрались к заключению врачей на твердые сыры. Все это случилось почти одновременно, просто информация с границ шла на пару часов дольше, чем из Борисполя.
Три шлагбаума опущено в одну ночь. В случайность таких совпадений Рудокопова давно не верила, поэтому набрала своего человека в Таможенном комитете и попросила выяснить, что происходит. К трем часам ей сообщили, что на нее «есть заказ», что «ничего страшного, и беспредела не ждут» и что «вопрос можно решить на уровне зама», но при этом лучше не затягивать. Каждый день просрочки будет не только поднимать «цену вопроса», но и бить по бизнесу: ни одна фура с ее товаром, ни один вагон не пересекут границу страны, пока в офис на Дегтяревской не занесут. Сумму, конечно же, не назвали, кто ж такие вещи говорит по телефону? Не сказали и кого благодарить за заказ, но догадаться было не сложно. Рудокопова выслушала собеседника молча и назначила встречу на вечер.
Черт бы драл тебя, родная таможня! Когда же ты наешься?! Когда перестанешь кивать на портрет президента страны за спиной: «Нам тоже надо делиться», — смахивая небрежным движением в выдвижной ящик стола очередную пачку банкнот с портретом президента другой страны? Когда уже наполнишь свои защечные мешки питательным и сытным кормом, когда набьешь бесконечные гаражи белыми «лексусами», а несчетные особняки — столиками из карельской березы в вечно живом стиле рококо? Когда по запросу «таможня берет добро» неутомимый Гугл перестанет выдавать любопытному читателю ссылки на сотни тысяч интернет-записей всего за две десятых доли секунды? Когда перестанешь невидимыми синими чернилами на ладони составлять секретные «стоп-листы», а потом невидимыми красными вычеркивать расплатившихся? Когда уже заполнятся твои бездонные счета в оффшорных банках, и, вздохнув обессиленно, но довольно, ты скажешь: «Хватит»?
