— Нет, понимаешь. — Он снова сел с ней рядом. — Пойдем сегодня в кино, а? Ты ведь можешь отказаться от театра. Кэрол не обидится, я знаю.
— Я в театр и не собиралась.
— Тем лучше.
Он взял ее руку; она не шевельнулась. Последовала очередная пауза, нарушаемая грохотом шагов вниз по лестнице. Маргарет взглянула на Диксона, сразу отвернулась и сказала довольно сухо:
— Будь по-твоему, пойду с тобой в кино.
— Вот и хорошо. — Диксон радовался завершению мизансцены. — Я к Недди, зарезервировать место в колымаге. Шестеро там легко сядут. А ты давай собирайся.
Они вышли в холл, где Уэлч, в синем саржевом костюме пугающе экстравагантного покроя, изображал любителя искусства перед своим приобретением, дай Бог, не последним. Когда Маргарет со словами: «Я буквально на минуту», — взбежала по лестнице, Диксон припомнил: разговор, каковы бы ни были прочие его характеристики, продемонстрировал искренность обеих сторон, прежде в их отношениях невиданную. А это уже кое-что.
При появлении Диксона рот Уэлча открылся — не иначе для лекции со вступлением вроде: «В детских рисунках, Диксон, мы сталкиваемся», — но Диксон успел первым — завел про то, что Маргарет, если можно, тоже поехала бы в машине. На секунду явилась гримаса святого недоумения, по окончании визита Уэлч кивнул и вместе с Диксоном проследовал к парадной двери, каковую и открыл. Они вышли на крыльцо. Веял легкий ветерок, солнечный свет смягчали полупрозрачные облака. Было заметно прохладнее, чем утром.
— Пойду подгоню машину, — сказал Уэлч. — Я, видите ли, совсем забыл, что она нынче еще понадобится, иначе бы не поставил в гараж. Я быстро.
И он ушел. В это самое мгновение на лестнице послышались шаги. Диксон обернулся. К нему шла Кристина, одетая, если не считать маленького черного болеро, точь-в-точь как в первый вечер, когда имел место «концертец». Что, если лиловая юбка и белая рубашка и составляют основу ее гардероба? В таком случае нельзя было брать от нее фунт за такси. Кристина улыбнулась ему и встала рядом.
— Надеюсь, с Бертраном до открытого скандала не дошло?
— С Бертраном? А, нет, все в порядке.
— Мне удалось его чуть утихомирить.
Диксон не сводил с Кристины глаз — она стояла ровно, ноги не скрещивала, и излучала здоровье и уверенность. Светлую прядку сдуло на другую сторону пробора. Кристина чуть щурилась на солнце. Вид у нее был, будто она решилась на какое-то опасное и важное дело, равно похвальное в случае успеха и в случае провала. Отчаяние, слишком сходное с яростью, овладело Диксоном. Он стал смотреть на поля за ближайшей живой изгородью, на речку, определимую только по зарослям ивняка. Стая грачей (две сотни, не меньше) метнулась было к дому и вдруг непосредственно над речкой сменила курс — полетела по течению.
— Насчет завтрашнего чая, — произнес Диксон, полуобернувшись к Кристине.
— Да? — Она чуть занервничала. — Что насчет чая? — В этот момент заурчал мотор — Уэлч таки завел его. — Не волнуйся, — добавила Кристина. — Я приду. — Прежде чем Диксон раскрыл рот, она покосилась на застекленную парадную дверь, нахмурилась и сделала упреждающий жест пальчиком.
Из холла, попеременно обрушивая взгляд то на Диксона, то на Кристину, выходил Бертран. В синем берете. Берет возымел действие, сравнимое с действием зюйдвестки Уэлча-старшего. Если сей головной убор призван защищать голову, то от кого или от чего? А если защита ни при чем, тогда каково его назначение? Каково назначение? Каково, будь он неладен?
Словно прочитав вопрос, Кристина повела бровями сначала в сторону Диксона, потом в сторону Бертрана.
— Очень прошу вас обоих: что бы вы друг о друге ни думали, контролируйте себя перед мистером и миссис Уэлч. А то вы совсем распоясались.
— Я только хотел сказать ему, чтобы он… — начал Бертран.
— Ничего, потом скажешь. — Кристина обернулась к Диксону: — И ты воздержись. Если затеете ссору в машине, я выпрыгну.
Несколько минут они стояли каждый сам по себе; обиднее всего было сознавать, что отказ от притязаний на Кристину означает спущенное сверху прекращение огня. Из-за угла вылетела колымага под управлением владельца, все трое пошли к ней. Миссис Уэлч в сопровождении Маргарет появилась на крыльце, заперла дверь и, не глядя на Диксона, тоже забралась в машину. Завязалась неожиданная для интеллигентных людей потасовка, в результате которой Диксон уселся посредине тройного переднего сиденья, Маргарет — по левую руку от него, а заднее сиденье заняли миссис Уэлч, Кристина и Бертран. Для утешения Диксон стал рассматривать расклад с точки зрения симметрии — помогло. Шумно дыша, Уэлч резко отпустил сцепление, и они поехали кенгуровым ходом, к которому машина наверняка давно успела адаптироваться.
У мисс Катлер телефон располагался в гостиной, на бамбуковом столике, на черной плюшевой салфеточке. Диксон чувствовал себя алкоголиком, медитирующим на бутылку джина — полегчает только после употребления, зато побочные эффекты, как показал недавний опыт, наверняка будут ужасны. Он должен отменить чаепитие с Кристиной, которое уже через шесть часов. Для этого надо, чтобы трубку взяла миссис Уэлч. При других обстоятельствах вероятность подхода к телефону именно миссис Уэлч явилась бы для Диксона сдерживающим фактором; теперь ему казалось, лучше так, чем смотреть Кристине в глаза и говорить об окончании их коротенького романа. Мысль, что это будет их последняя встреча, была из категории невыносимых. Диксон сел к телефону, набрал номер и через несколько секунд услышал голос миссис Уэлч. Он не задергался, как обычно, однако, прежде чем заговорить, изобразил лицом индуса в нирване. Это что же, миссис Уэлч от телефона вообще не отходит? Может, она и спит на расстоянии вытянутой руки — вдруг Диксону взбредет позвонить?
— Выполняется соединение, — пропел Диксон согласно плану. — Алло! Назовите, пожалуйста, свой номер.
Миссис Уэлч назвала.
— Лондон, говорите, — продолжал Диксон. — Соединение состоялось. — Диксон сжал челюсти, своротил губы набок и зарычал басом: — Але! Але! — Сам себя перебил пискливым «Лондон, говорите», продолжил раскатисто: — Але, мисс Каллаган у вас? Можно ее к телефону? — Затем произвел шипящий звук, по его мысли, имитирующий сбои на линии.
— А кто ее спрашивает?
Диксон принялся раскачиваться, словно убитый горем, подносить трубку близко-близко к губам и снова отдалять:
— Але! Але! Это Фортескью.
— Извините, плохо слышно…
— Фортескью. Фор-тес-кью…
— Кто говорит? Очень похоже на…
— Але! Это вы, мисс Каллаган?
— Это вы, мистер…
— Фортескью! — завопил Диксон в кулак и еле сдержал кашель.
— Это вы, мистер Диксон, да? Что вы пытаетесь…
— Але!
— Извольте прекратить… эту… эту… коме…
— Три минуты истекли, — проблеял Диксон. — Заканчивайте. Время вышло. — Выдавил напоследок дерущее горло «але», держа трубку на расстоянии вытянутой руки, и замолчал. Это был полный разгром.
— Мистер Диксон, если вы все еще на линии, — миссис Уэлч выждала с полминуты, голос, отделенный от Диксона какой-то полудюжиной миль, возымел эффект наждачки, — извольте выслушать мое последнее предупреждение. Только попробуйте еще раз вмешаться в мои дела или в дела моего сына — и я буду вынуждена просить мужа рассмотреть ваше поведение в дисциплинарном аспекте, а главное — в аспекте вашего дальнейшего пребыва…
Диксон повесил трубку и односложно выругался. Дрожащей рукой потянулся за сигаретами — в последние дни он окончательно перестал придерживаться какой-никакой нормы их потребления. Теперь придется идти пить чай с Кристиной; телеграфировать будет слишком грубо. А миссис Уэлч, чего доброго, попытается устроить Кристине перехват. Только Диксон закурил, как раздался телефонный звонок. Диксон вздрогнул, закашлялся, взял трубку. Кто бы это? Не иначе гобоист, а может, кларнетист.
— Алло, — сказал Диксон.
— Здравствуйте. Мистер Диксон здесь проживает? — спросили в трубке.
Диксон с облегчением не опознал голос с первой фразы.
— Диксон — это я.
— Мистер Диксон, какая удача. Этот номер мне дали в вашем колледже. Моя фамилия Кэчпоул. Полагаю, Маргарет Пил обо мне упоминала.
Диксон напрягся и процедил:
— Упоминала.
Вот не ожидал, что у Кэчпоула окажется такой тихий, вежливый и даже робкий голос.
— Я позвонил вам, потому что подумал: вы, наверно, располагаете информацией о состоянии Маргарет. Я был в отъезде, ничего не знал, вернулся, а тут такое… Как она себя чувствует?
— Вот позвоните ей и у нее спросите. А может, вы уже звонили и она отказалась с вами разговаривать? Что ж, я ее понимаю. — Диксона снова затрясло.
— Мне кажется, произошла ошибка…
