Ознакомительная версия.
Однако все оказалось сложнее, чем я думал. На седьмой день я услышал мелодичный звон. В хамлете зажегся свет, и записанный на магнитофон женский голос выразительно произнес где-то рядом:
«Ни о чем я так не жалею в свои последние дни, как о долгих годах, которые я бессмысленно и бездарно провисел вниз головой во мраке безмыслия. Час и минута одинаково исчезают в этом сероватом ничто; глупцам кажется, будто они обретают гармонию, но они лишь приближают смерть… Граф Дракула, воспоминания и размышления».
Я слез на пол. Было понятно, что включилось какое-то устройство, следящее за проведенным в хамлете временем – видимо, я исчерпал лимит. Подождав час или два, я вновь забрался на жердочку. Через пять минут в хамлете вспыхнул свет, и над моим ухом задребезжал звонок, уже не мелодичный, а довольно противный. Снова включился магнитофон. В этот раз он произнес эпическим мужским басом:
«Впавших в оцепенение сынов великой мыши одного за другим уничтожило жалкое обезьянье племя, даже не понимающее, что оно творит. Одни умерли от стрел; других пожрало пламя. Вампиры называли свое безмолвное бытование высшим состоянием разума. Но жизнь – а вернее, смерть – показала, что это был глупейший из их самообманов… Уицлипоцли Дунаевский, всеобщая история вампиров».
Я решил схитрить – спрыгнул на пол и сразу же вернулся на серебряную штангу. Через секунду над моим ухом заверещал яростный клоунский голос:
«Что скажет обо мне история? А вот что: еще одно чмо зависло в чуланчике! Бу-га-га-га-га!»
Я решил больше не спорить с судьбой, вернулся в гостиную и прилег на диван. На самом деле хотелось только одного – снова зависнуть в чуланчике, раздавив надежным черным ядром зашевелившиеся в голове мысли. И плевать на приговор истории… Но я понимал, что лимит выбран. Закрыв глаза, я заставил себя уснуть.
Меня разбудил звонок. Это была Гера.
– Давай встречаться, – сказала она без предисловия.
– Давай, – ответил я, даже не успев подумать.
– Приезжай в Le Yeltsine Ivre.
– А что это такое?
– Это оппозиционный ресторан. Если ты не знаешь, где это, мой шофер за тобой заедет.
– У тебя машина с шофером? – удивился я.
– Если нужно, у тебя тоже будет, – ответила она. – Попроси Энлиля. Все, жду. Чмоки.
И повесила трубку.
Шофер позвонил в дверь через полчаса после нашего разговора. За это время я успел принять душ, одеться в свою новую угольно-черную униформу (она выглядела очень аскетично, но ее подбирал целый взвод продавцов в «Архипелаге»), и выпить для смелости полстакана виски.
Шофер оказался немолодым мужчиной в камуфляже. У него был слегка обиженный вид.
– Что это за «оппозиционный ресторан»? – спросил я.
– А за городом, – ответил он. – Минут за сорок доедем, если пробок не будет.
Внизу нас ждал черный джип BMW последней модели – я на таких никогда не ездил. Впрочем, новость о том, что я могу завести себе такой же контейнер для стояния в пробках, совершенно меня не вдохновила – то ли я уже воспринимал финансовые возможности своего клана как нечто само собой разумеющееся, то ли просто нервничал перед встречей.
Я ничего не слышал про ресторан «Le Yeltsine Ivre». Название перекликалось с известным стихотворением Артюра Рембо «Пьяный корабль». Видимо, имелся в виду корабль нашей государственности, персонифицированный в отце-основателе новой России. Странно, что Геру тянет к официозу, думал я, но, может быть, такие рингтоны сами звенят в душе, когда появляется казенный бумер-2 с шофером…
Я стал размышлять, как себя вести, когда мы встретимся.
Можно было притвориться, что я не придал ее укусу никакого значения. Сделать вид, что ничего не произошло. Это не годилось: я был уверен, что начну краснеть, она станет хихикать, и встреча будет испорчена.
Можно было изобразить обиду – собственно, не изобразить, а просто не скрывать ее. Это не годилось тем более. Мне вспомнилась присказка бригадира грузчиков из универсама, где я работал: «На обиженных срать ездят». Конкурировать с шофером Геры на рынке транспортных услуг я не хотел…
Я решил не забивать себе голову этими мыслями раньше времени и действовать по обстоятельствам.
«Эльцын Ивр» оказался модным местом – парковка была плотно заставлена дорогими автомобилями. Я никогда не видел такого оригинального входа в здание, как здесь: в кирпичную стену был вмурован настоящий танк, и посетителям приходилось взбираться на башню, над которой была дверь входа. Впрочем, это было несложно – туда вели две ажурные лестницы, расположенные по бокам танка. По многочисленным следам подошв было видно, что экстремалы залезали на танк и спереди. На пушке висело объявление:
«Просьба по стволу не ходить, администрация».
Коридор за входом был оформлен в виде самолетного фюзеляжа; входящим улыбалась девушка в форме стюардессы и спрашивала номера посадочных талонов – в заведение пускали только по записи. Видимо, по мысли устроителей, посетители должны были попадать с башни танка прямо в брюхо президентского авиалайнера.
Меня ожидал одетый авиастюардом официант, который повел меня за собой. Зал заведения выглядел традиционно, удивляли только огромная эстрада с табличкой «дирижоке с 22.00», и еще круглый бассейн – небольшой и глубокий, с арочным мостиком сверху (рядом в стене была дверь с непонятной надписью «мокрая»). Проход к отдельным кабинетам находился в конце зала.
Когда мы приблизились к кабинету, где ждала Гера, я ощутил острый прилив неуверенности.
– Извините, – спросил я стюарда, – а где здесь туалет?
Стюард показал мне дверь.
Проведя несколько минут в сверкающем помещении с клепаными писсуарами на авиационных шасси, я понял, что дальнейшее изучение своего лица в зеркале ничего не даст. Я вернулся в коридор и сказал стюарду:
– Спасибо. Дальше я сам.
Подождав, пока он скроется из виду, я нажал ручку двери.
Гера сидела в углу комнаты, на куче разноцветных подушек в форме пухлых рельсовых обрезков. На ней было короткое черное платье с глухим воротом. Оно казалось очень простым и вполне целомудренным, но я никогда не видел наряда сексуальнее.
У стены стоял стол с двумя нетронутыми приборами. На полу перед Герой был поднос с чайным набором и недоеденным чизкейком.
Она подняла на меня глаза. И в ту же секунду мое замешательство прошло – я понял, что делать.
– Привет, – сказала она, – ты сегодня какой-то мрачно-решитель…
Договорить она не успела – в два прыжка я приблизился к ней, опустился на корточки, и…
Тут, надо сказать, произошла маленькая неожиданность, чуть не сбившая меня с боевого курса. Когда наши лица оказалось совсем близко, она вдруг прикрыла глаза и приоткрыла губы, словно ждала не укуса, от которого меня уже не могла удержать никакая сила в мире, а чего-то другого. А когда мои челюсти дернулись и она поняла, что именно произошло, ее лицо сморщилось в гримасу разочарования.
– Тьфу дурак. Как же вы все меня достали…
– Извини, – ответил я, отступая в угол комнаты и садясь на горку подушек-рельсов, – но после того, как ты… Я должен был…
– Да все понятно, – сказала она угрюмо. – Можешь не объяснять.
Я больше не мог себя сдерживать – прикрыв глаза, я отключился от физического мира и принялся всем своим существом подглядывать и подсматривать, выясняя то, о чем я гадал столько ночей – а сейчас, наконец, мог увидеть с полной ясностью. Меня, впрочем, не интересовали вехи ее жизни, секреты или проблемы. У меня хватило такта даже не глядеть в эту сторону. Меня занимало совсем другое – ее отношение ко мне. И это выяснилось сразу.
Я не ошибся. Только что я мог ее поцеловать. Она была совсем не против. Она этого даже ждала. Больше того, она не стала бы возражать, если бы дело не ограничилось поцелуем, а зашло дальше… Как именно далеко, она не знала сама. Может быть, подумал я, еще не поздно? Открыв глаза, я сделал робкое движение в ее сторону, но она поняла, что у меня на уме.
– Нет, дорогой, – сказала она. – Что-нибудь одно – или кусаться, или все остальное. Сегодня, пожалуйста, не приближайся ко мне ближе чем на метр.
Я не собирался так просто сдаваться – но решил немного повременить.
– Хочешь есть? – спросила она.
Я отрицательно помотал головой, но она все равно кинула мне книжечку меню.
– Посмотри. Тут есть прикольные блюда.
Я понял, что она старается отвлечь меня, не дать заглянуть в нее слишком глубоко – но я и сам не хотел лезть в ее мир без спроса. То единственное, что меня интересовало, я уже выяснил, а копаться в остальном мне не следовало для своего же блага, тут Локи был совершенно прав. Я чувствовал инстинктом – надо удержаться от соблазна.
Я углубился в меню. Оно начиналось со вступления, несколько разъяснившего мне смысл названия ресторана:
«Российский старожил давно заприметил вострую особенность нашего бытования: каким бы мерзотным ни казался текущий режим, следующий за ним будет таким, что заставит вспоминать предыдущий с томительной ностальгией. А ностальгии хорошо предаваться под водочку (стр. 17–18), закусочку (стр. 1–3) и все то, что обыщется промеж».
Ознакомительная версия.
