Ознакомительная версия.
— Думаю, встретиться с Кнопфом.
— Он тоже от вас ушел?
— Это искушенный противник, знаток наших профессиональных приемов. Такую дичь нелегко…
— Избавьте меня от ваших оправданий. Досье у него? Да или нет?
— Надеюсь, у него. Если это так, то он захочет обменять его на жизнь своей подопечной. Потому я вам и звоню: как прикажете поступить?
Вице-президент велел дворецкому, вошедшему с лекарствами, немедленно убираться.
— Документы забрать. А они, и Кнопф с ними заодно, должны исчезнуть. Клан Уокеров всегда портил мне жизнь. Пора ей присоединиться в аду к своему дедуле, он там ее заждался! Знаю, о чем вы сейчас подумали, Литтлфилд: я тоже совсем скоро туда попаду. Что ж, у каждого свое проклятье! Досье «Снегурочка» должно испариться, это вопрос национальной безопасности.
— Знаю, господин вице-президент. Можете на меня положиться.
Вице-президент потянулся к ящику ночного столика, достал оттуда Библию и посмотрел на фотографию, служившую в ней закладкой. Он сам сделал этот снимок сорок шесть лет назад, солнечным летним деньком на острове Кларкс.
— Перезвоните мне, когда покончите с этим. Вынужден с вами попрощаться, меня ждет другой разговор.
Вице-президент закончил разговор с Элиасом Литтлфилдом и включил вторую линию.
— Кнопф мертв, — раздалось в трубке.
— Вы уверены? Этот человек полон сюрпризов.
Эштон не стал отвечать.
— В чем дело, что за странное настроение? — спросил вице-президент. — Досье у него?
— Досье никому не достанется, условия нашего соглашения неизменны.
— Зачем тогда было убивать Кнопфа?
— Он подобрался к нему слишком близко и собирался воспользоваться им, чтобы сохранить жизнь внучке Лилиан.
— Где ваши мозги, Эштон? Мы старики, наше соглашение нас не переживет. Будут новые Кнопфы, новые Сьюзи Уокер, новые не в меру любопытные журналисты. Необходимо уничтожить доказательства сделанного нами, прежде чем…
— Сделанного вами, — поправил его Эштон. — Кнопфа я убил потому, что он мог допустить слабость: он мог отдать его вам, а вам я никогда не доверял. Оставьте малышку Уокер в покое, без Кнопфа она совершенно неопасна.
— Она, может, и неопасна, но журналист — другое дело, а они заодно. Доставьте мне досье — и я прикажу ее не трогать, раз это для вас так важно.
— Повторяю, наше соглашение остается в силе. Если с малышкой Уокер что-нибудь случится, пеняйте на себя.
— Перестаньте мне угрожать, Эштон, это никогда не шло на пользу тем, кто осмеливался играть со мной в подобные игры.
— В последние сорок шесть лет мне везло.
Эштон бросил трубку. Бывший вице-президент в бешенстве стал звонить Элиасу Литтлфилду.
* * *
Сьюзи и Эндрю расхаживали по крепости Бергенхус вместе с несколькими туристами-англичанами, слушавшими экскурсовода.
— Что-то я не вижу твоего друга, — сказал Эндрю.
Сьюзи спросила экскурсовода, нет ли поблизости места, где можно поесть селедку.
Вопрос развеселил норвежца, и он ответил, что этого добра полно в городе, а в крепости кухни нет уже много столетий.
— А где в старину находилась трапезная? — осведомился Эндрю.
— Солдаты ели в зале стражи, но он закрыт для посетителей, — объяснил экскурсовод.
Затем он дал понять, что должен уделить время и остальным экскурсантам, и занялся ими.
— В Средние века, — заговорил он, поднимаясь по лестнице, — эта местность называлась Холмен — то есть «островок» или «скала», — потому что была окружена водой. В крепости было несколько церквей, среди них знаменитая Кристкиркен, церковь Христа, усыпальница средневековых монархов Бергена…
Сьюзи схватила Эндрю за руку и показала на красную ленту в нише, запрещавшую проход. Они замедлили шаг. Экскурсовод уводил свою группу на вершину башни.
— Зал построили при Хаконе Четвертом, в середине тринадцатого века…
Его голос удалялся. Сьюзи и Эндрю дождались, пока все ушли, перешагнули через ленту и заспешили по узкому коридору, поднялись на несколько ступенек, свернули под прямым углом вправо, толкнули дверь, преградившую им путь.
Кнопф сидел, привалившись спиной к стене. Земля вокруг него была залита почерневшей кровью. При их появлении он приподнял голову, на мертвенно-белом лице появилась слабая улыбка. Сьюзи бросилась к нему, схватила мобильный телефон, чтобы вызвать «скорую», но Кнопф накрыл телефон ладонью.
— Еще успеешь, милая, — сказал он, кривясь от боли. — Я уж думал, что не дождусь вас.
— Ничего не говорите, берегите силы, мы отвезем вас в больницу.
— Мне хотелось бы избежать перед уходом громких тирад, но, боюсь, уже поздно.
— Не бросайте меня, Кнопф, умоляю, кроме вас, у меня никого нет!
— Ну вот, теперь ты произносишь высокопарные речи! Прошу тебя, не плачь, я этого не вынесу, к тому же я этого не заслуживаю. Я тебя предал.
— Замолчите, — пролепетала Сьюзи, давясь рыданиями, — что вы такое говорите?
— Уверяю тебя, я знаю, что говорю. Я хотел любой ценой завладеть этим досье и использовал для этого тебя. Хотел купить за него твою безопасность, но досье это бы не спасло: я бы его все равно уничтожил. Любовь к родине для меня превыше всего остального. Ничего не поделаешь, в моем возрасте трудно стать другим человеком. А теперь слушайте внимательно. Я сберег последние силы, чтобы рассказать то, что знаю.
— Кто это сделал? — спросила Сьюзи, держа окровавленную руку своего покровителя.
— Сейчас, дай договорить. Кажется, я знаю, где находятся доказательства операции «Снегурочка». Они — твоя охранная грамота. Только сперва обещайте мне кое-что…
— Что обещать? — спросил Эндрю.
— Как раз к вам я и хотел обратиться. Ничего не публикуйте. Конечно, таким разоблачением вы бы заслужили Пулитцеровскую премию, вам бы преподнесли ее на блюдечке, но последствия были бы катастрофическими. Я взываю к вашему патриотизму.
— К моему патриотизму? — усмехнулся Эндрю. — Знаете, сколько людей погибло за считаные дни из-за вашего поганого патриотизма?
— Считая меня самого, — саркастически подытожил Кнопф. — Они умерли во имя своей страны. Скорбный список побочного ущерба, я в нем замыкающий. Если вы раструбите о том, что я намерен вам сообщить, вся вина будет возложена на нашу страну. Весь мир ополчится против нее, запылают наши посольства, на нас будут лить грязь. Даже в самой Америке произойдет раскол, нацию охватит паранойя, она помешается на национальной безопасности и пожрет сама себя. Не слушайте сирен, поющих вам о славе, подумайте о последствиях. А пока послушайте то, что я сейчас вам расскажу.
В пятидесятые годы Соединенные Штаты были крупнейшим производителем нефти и гарантом стабильности для своих союзников. Тогда баррель стоил доллар. В 1956 году, когда поставки с Ближнего Востока прервались из-за Суэцкого кризиса, мы сумели удовлетворить потребности европейцев и избежать катастрофической нехватки энергоносителей. Но в 1959 году президент Эйзенхауэр, подстрекаемый лоббистами американских нефтяных компаний, которые боялись разорения из-за дешевизны ближневосточной нефти, ввел протекционистские меры. Сторонники этой политики доказывали, что она будет способствовать добыче нефти в Америке, а противники предрекали, что это, наоборот, приведет к истощению наших нефтяных залежей. Правы оказались вторые: с 1960 года американские месторождения стали давать все меньше нефти. За десять лет исчерпалось семьдесят процентов наших природных запасов. Мы довольно быстро убедились в том, что наше энергетическое превосходство превратилось в сладкую мечту и что для сохранения энергетической независимости нам придется разрабатывать залежи на Крайнем Севере. «Стандард Ойл», «Бритиш Петролиум», ARCO начали разведывательное бурение на Аляске, но оно не принесло убедительных результатов. Платформам в Мексиканском заливе угрожали тропические ураганы, а за Полярным кругом нам противостояли вечные льды — если их не уничтожить. Твоя бабка нашла в кабинете мужа одно досье, которое ей не следовало видеть…
— Досье операции «Снегурочка», — подсказал Эндрю.
— Оно самое. У людей, в силу амбиций наплевавших на любые законы, появилась мания величия. Было решено обстрелять ядерными зарядами с подводных лодок глубинные слои вечных льдов. Зарождение самой этой безумной идеи — захватывающая история. Один наш магнат, большой любитель виски, обнаружил, что при равной температуре брусок льда тает вдвое медленнее, чем кусочки льда. Сам процесс предстал перед ним в подкупающей простоте: раздробить паковый лед снизу и подождать, пока океан доделает остальное. Оптимисты считали, что за полвека льды развалятся настолько, что за зимний период уже не смогут достаточно укрепляться. Но у оптимистов были противники. Твоя бабка ознакомилась с докладом об экологических последствиях подобного проекта: в нем говорилось о катастрофе планетарного масштаба, угрожающей жизни миллионов людей. Она не сомневалась, что муж выступил против проекта. Известно, что стало с джунглями Амазонки из-за того, что люди покусились на их лесные запасы. А представьте их аппетиты, когда речь заходит о нефти! Лилиан была такой же наивной, как ты: Эдвард оказался одним из главных инициаторов «Снегурочки». После этого их отношения разладились, они постепенно стали друг другу чужими и почти перестали разговаривать. Месяцами твоя бабушка следила за мужем. При помощи своего друга, служившего в подразделении, отвечавшем за безопасность сенатора, она раздобыла шифр от сейфа. По ночам она тайком забиралась в кабинет мужа и копировала страницы из докладов, которые там находила. Потом решила окончательно погубить проект, предоставив информацию о нем политическим противникам мужа, даже если это будет стоить ей жизни. Один молодой честолюбивый политик, протеже влиятельной персоны из правительства, на официальном приеме не устоял перед ее чарами. Они стали любовниками. Сенатор узнал об этом, но решил закрыть глаза на похождения жены. Он метил в вице-президенты, поэтому скандал был ему не нужен. Он дал понять Лилиан, что она может утолять свою страсть, как ей вздумается, но только тайком. Она владела недвижимостью на острове Кларкс, и этот дом стал ее убежищем. Там она и решила однажды все выложить своему возлюбленному. Тот сначала счел, что благодаря этому сумеет ослабить политических противников и добиться признательности от своего покровителя. Но его пыл быстро остудили. Республиканцы и демократы гораздо больше схожи между собой, нежели принято считать, — особенно когда они чуют запах денег, золотого дождя из миллиардов долларов. Покровитель велел ему помалкивать не только об операции «Снегурочка», но и о заговоре против твоей бабки: ей решили помешать во что бы то ни стало. Покровитель молодого политика убивал одним выстрелом двух зайцев: Лилиан затыкали рот, карьера сенатора шла под откос. Все было настолько серьезно, что президенту Джонсону пришлось отказаться баллотироваться на второй полный срок. Лилиан грозило обвинение в государственной измене. Ты знаешь, какое дело ей шили. За несколько дней до ее ареста любовник, уже продвинувшийся по службе, дал слабину и в их последнее совместное воскресенье на острове Кларкс предупредил Лилиан о предстоящем аресте. Она надеялась, что единственный человек, на которого она могла положиться, устроит ей побег. Свои последние дни на свободе она заметала следы, мечтая, что ее дочь Матильда когда-нибудь сумеет раскрыть всему миру тайну «Снегурочки». Сделав вид, будто в очередной раз отправляется на остров Кларкс, Лилиан велела пилоту приземлиться в Канаде, а там села на корабль, отплывавший в Норвегию, вместе с человеком, помогавшим ей бежать. При ней было досье. Она намеревалась передать его норвежским властям, не состоявшим в союзе с Советами, но и не подчинявшимся Штатам. Но судьба обошлась с ней невероятно жестоко. Тот человек, которому она так верила, сотрудник сил безопасности, получил от сенатора приказ с ней разделаться и, будучи послушным солдатом, подчинился. Лилиан пропала назавтра после прибытия в Осло, и досье вместе с ней.
Ознакомительная версия.
