Ознакомительная версия.
— Кто он, убийца моей бабушки?
— Тот, кто сегодня вечером всадил в меня нож.
Кнопф закашлялся и выплюнул сгусток крови. Ему становилось все труднее дышать, он судорожно ловил ртом воздух.
— Где досье?! — крикнула Сьюзи.
Взгляд Кнопфа затуманился, сделался бессмысленным.
— В кармане ее прекрасного белого наряда, — выдавил он с болезненной усмешкой.
— Что за наряд?!
— Какой положен Снегурочке. Он пожелал утопить ее прямо в нем. Такой он придумал способ, чтобы сохранить свою тайну.
— О чем вы, Кнопф?
— Там… — Он из последних сил приподнял руку и указал пальцем на бойницу. — Полярный круг. Эштон знает точное место.
— Кто такой Эштон?
— У меня к тебе последняя просьба. Ничего не говори Стэнли, его надо поберечь. Скажи ему, что я умер от инфаркта, что не мучился. И что очень его любил. А теперь оставьте меня, в смерти нет ничего веселого.
Кнопф закрыл глаза. Сьюзи взяла его за руку и осталась рядом до его последнего вздоха. Эндрю сидел бок о бок с ней.
Кнопф угас четверть часа спустя. Сьюзи встала и погладила его по голове. Эндрю вывел ее из крепости.
* * *
Они нашли временное пристанище в бергенском кафе, забитом туристами. Сьюзи гневно сверкала глазами и упорно молчала. Смерть Кнопфа заставила ее передумать: она больше не желала отказываться от борьбы, хотя говорила об этом перед отъездом в Норвегию.
Она открыла сумку, порылась там и достала папку с заветными бумагами. Среди них находился видавший виды конверт. Эндрю сразу его узнал.
— Это письмо, которое ты нашла на трупе индийского дипломата в горах?
— Взгляни на подпись.
Эндрю развернул письмо.
Дорогой Эдвард,
произошло то, что должно было произойти, мне остается только сердечно Вам сочувствовать. Всякая опасность теперь устранена. Причина находится там, куда никому не попасть, если обещание будет выполнено. Я сообщу точные координаты в двух отдельных посланиях, которые Вам доставят тем же способом.
Могу себе представить смятение, в которое Вас повергла эта трагическая развязка, но если это облегчит Вашу совесть, то знайте, что при подобных обстоятельствах я поступил бы так же. Государственные интересы превыше всего, и у таких людей, как мы с Вами, нет выбора: мы обязаны служить родине и даже жертвовать ради нее самым дорогим.
Больше мы не увидимся, о чем я очень сожалею. Я никогда не забуду наши поездки в Берлин в 1956 и 1959 годах, в особенности 29 июля, когда Вы спасли мне жизнь. Теперь мы квиты.
При крайней необходимости вы можете писать мне на адрес: 79, Июли 37 Тате, квартира 71, Осло. Какое-то время я пробуду там.
Уничтожьте это письмо, когда прочтете. Надеюсь, Вы постараетесь, чтобы все следы этой последней переписки были уничтожены.
Преданный Вам Эштон.
— Мой дед никогда в жизни не бывал в Берлине. Это шифрованное письмо.
— Теперь ты его расшифровала?
— 1956, 1959, 29, июль — седьмой месяц в году, потом 79, опять июль, 37 и 71 — все эти цифры наверняка что-то значат.
— Допустим. Но в каком порядке? И где? Что? Я все время думаю о последних словах Кнопфа и о том, где может находиться это проклятое досье…
Сьюзи рывком поднялась, сжала ладонями лицо Эндрю и крепко его поцеловала.
— Ты — мой добрый гений! — восторженно вскричала она.
— Потрясающе! Не пойму, какой гениальный поступок я совершил, но, главное, ты счастлива!
— Порядок цифр! Я днями их вертела так и сяк, не зная, что ищу. А ты мне подсказал.
— Что я такого сказал?
— Где!
— Я сказал «где»?
— Цифры указывают на местоположение. Эштон сообщал моему деду координаты того места, где он спрятал досье!
— Зачем он сообщил сенатору эти координаты?
— Потому что этот мерзавец на него работал, и его намерения — это единственное, что в этом письме обозначено ясно, а не зашифровано. Дед пожертвовал жизнью жены в обмен на свою неприкосновенность. Совершив убийство, Эштон не уничтожил, а спрятал досье, тем самым заставив дедулю сидеть тихо. Хотя письмо до него так и не дошло…
Сьюзи переписала цифры из письма Эштона себе в блокнот.
— 59 градусов 56 минут 29,07 секунды западной долготы, 79 градусов 7 минут 37,71 секунды северной широты — это очень точные координаты того места, где находится досье «Снегурочка». Сколько у тебя осталось наличных денег?
— Примерно половина того, что я занял у Саймона.
— Ты взял эти деньги в долг?
— У меня не было другого выхода. Я бы с радостью попросил у главной редакторши аванс, но… Зачем тебе целых пять тысяч долларов?
— Чтобы убедить пилота доставить нас на льдину.
Сьюзи позвонила пилоту и пообещала четыре тысячи долларов наличными. Этого оказалось достаточно, чтобы тот согласился забрать их из Бергена и доставить в нужное место.
79° 7’ 37” 71’” с. ш. — 59° 56’ 29” 7”’ з. д.
Эти координаты значились на экране бортового GPS. Самолет заложил вираж и приступил к снижению через плотный слой облаков. Внизу белело ледовое поле, далеко на его краю виднелось море. Прожектор «Бивера» осветил молочно-белую посадочную площадку, заметаемую поземкой. Колеса под поплавками смягчили удар, самолет запрыгал, борясь с боковым ветром. Его бег замедлился, мотор заработал тише. Остановка.
Вокруг простерлась нестерпимая белизна. В открывшуюся дверцу ворвался воздух непривычной для Эндрю и Сьюзи чистоты. Безмолвие нарушалось только ветром и доносившимся издали странным рокотом, походившим на раскаты смеха. Взгляды людей устремились в сторону этого звука.
— Точка, которую вы ищете, находится в километре-двух, вон там. — Летчик махнул рукой. — Будьте осторожны, здесь, во льдах, свет обманчив, расстояния и рельеф совершенно не такие, как кажется. Можно запросто пройти под холмом, не заметив его. Потеряете самолет из виду — начнете кружить и не найдете. Через час я включу прожектор и запущу мотор. Так что в вашем распоряжении один час. Чувствую, погода портится. Не хотелось бы здесь сгинуть. Если вы не вернетесь, мне придется взлететь без вас. Я предупрежу спасателей, но до их появления вам придется выживать самим. При таких температурах остается только пожелать вам удачи.
Сьюзи посмотрела на часы и решительно зашагала вперед, поманив за собой Эндрю.
Пилот не ошибся: ветер крепчал, швыряясь им в лицо колючим снегом. Рокот усиливался, его можно было принять за скрип старого ржавого ветряка, какие еще можно увидеть кое-где на фермах.
Одежда не спасала от пронизывающего холода, Эндрю мигом замерз. Ухудшавшаяся с каждой минутой погода превращала их затею в безумие.
Он уже собрался поворачивать назад, но Сьюзи, бросив на него суровый взгляд, только ускорила шаг. Пришлось и ему тащиться следом.
Внезапно посреди слепящей белизны показалась метеостанция — три строения из листового железа. Они вынырнули из тумана, как буи над затонувшими кораблями. Между домиками торчал флагшток без флага, чуть дальше кренился сарай с провалившейся крышей. Главная постройка имела форму эскимосской хижины диаметром метров в тридцать, из его округлой крыши торчали два дымохода с флюгерами и с оголовками в треть высоты.
Железная дверь не имела никаких запоров — к чему запираться посреди пустоты? Дверная ручка обросла льдом, и Сьюзи не смогла ее повернуть. Эндрю пришлось несколько раз ударить по ней ногой, чтобы сбить лед.
Внутри их встретила спартанская обстановка: деревянные столы и скамьи, десяток железных шкафчиков, пустые ящики. Главная постройка, куда они заглянули, раньше служила, как видно, лабораторией, две другие — общежитием и столовой. На пыльных стеллажах Эндрю заметил разные приборы для измерения всего, что поддается измерению. Здесь остались весы, пробирки, анемометр, несколько термостатов, два аппарата для фильтрации, несколько старых ржавых насосов, бурильные стержни. Все свидетельствовало о том, что в этой лаборатории занимались не только метеонаблюдениями. У стены виднелась подставка для винтовок на добрые два десятка стволов, тут же стоял шкаф, запертый на висячий замок, — видимо, для боеприпасов. Оставалось только гадать, как давно все это забросили. Сьюзи и Эндрю принялись открывать все шкафы, выдвигать все ящики, приподнимать все крышки. Всюду их встречала пустота.
— Наверняка это где-то здесь! — крикнула Сьюзи с хриплым ожесточением.
— Прости мой пессимизм, но часы тикают. Слышишь вой ветра? Боюсь, пора возвращаться на самолет.
— Лучше отбрось свой пессимизм и помоги мне искать.
— Где искать-то? Оглянись, здесь же одно бесполезное старье!
На очереди были две другие постройки. На общежитие им хватило нескольких минут: кроме двух десятков заиндевевших коек и такого же количества пустых тумбочек там не было ровным счетом ничего. Столовая производила мрачное впечатление. Видно было, что отсюда бежали, не намереваясь возвращаться и не возражая, чтобы здесь хозяйничала стихия. На столах остались грязные миски и приборы, на древней плите громоздился котел. Кухонный инвентарь имел малоаппетитный вид: здесь утоляли голод, а не наслаждались едой.
Ознакомительная версия.
