— Не подвинешь мне диван? — попросила она, выключив пылесос.
— С удовольствием.
Приподняв диван, он отодвинул его от стены.
— Ты такой мрачный, — сказала она.
— Просто задумался.
— Раздражает тебя эта уборка?
— Нет.
Он снова вышел за дверь.
— Мне не обязательно это делать, — сказала Рейчел. — Просто хотелось заняться чем-нибудь. Терпеть не могу без дела сидеть и просто разговаривать, как мы сидели. Это так… Пустая трата времени.
Пропылесосив пол, ковры, занавески и подушки дивана, она убрала пылесос и принялась мыть посуду.
— Красноречивая у тебя получилась записка, — сказал он.
— Ну, я думала, ты уезжаешь, и мне нужно было отдать ее тебе в последний момент, — ответила она, стряхивая с рук мыльную пену. — Как раз перед тем, как ты тронешься. Иначе ты бы не узнал… Думал бы, я просто из-за того, чтоб как-то устроиться, из-за жилья и так далее. Понимаешь?
— Понимаю, — сказал он.
— И это правда. Я так чувствую.
— Плохо.
— Почему?
— Я так и думал, что дело в этом.
— Тебе нечего бояться. Радоваться надо. Ты ведь за меня переживаешь?
— Да, — подтвердил он.
— Может, из этого что-нибудь выйдет.
Она сполоснула раковину и вытерла руки. Взяв тряпку и моющее средство «Датч», она начала чистить раковину и краны в ванной.
— И после всего, что ты сказала, ты до сих пор веришь в то, что видишь в кино.
— Ты о чем?
— Что настоящая любовь все преодолеет.
— Иногда так бывает.
— Очень редко.
— Но ведь бывает, — сказала она.
— Каким образом? Распихивая все, что попадется ей на пути?
— Если бы я вышла за тебя замуж, у меня было бы много детей, — сказала Рейчел. — Она этого так и не смогла.
— Это не так, — возразил он.
— А я бы смогла. — Она положила руку на живот. — Ты же видишь.
— Это были бы не мои дети, — сказал он. — У меня бесплодие.
Она выпрямилась.
— Правда?
— Так что ты глупость сказала.
— Я думала, это у нее, — сказала Рейчел. — Но неважно. У меня уже есть ребенок. Все равно что твой.
Она снова принялась методично драить ванную.
— Мы с Пэт из-за этого расстались, — сказал он.
— Да, — ответила Рейчел. — Верю. Ей нужны дети, чтобы заботиться о них, чтобы не было времени рассиживаться и жалеть себя. Не понимаю, чего тебя так тянет вернуться к ней. Если у вас не может быть детей, то ничего не получится. Она будет сидеть, пить и предаваться грусти, потом заплачет, что хочет детишек, и снова уйдет. Но со мной все было бы по-другому, ты знаешь.
— Знаю, — согласился он и не солгал — наверное, не солгал.
— У нас был бы ребенок, — сказала она, — пусть только один. А может, у меня будут двойняшки. У Арта ведь есть брат. И у моей матери — брат-близнец. — Она отложила в сторону банку с моющим средством и тряпку. — Если будут близнецы, в больнице больше денег возьмут. Но мне хотелось бы, чтобы не один был ребенок.
— А сколько в больнице за роды берут? — спросил он.
— В смысле, за обычные роды? Без осложнений? От ста пятидесяти до трехсот долларов. Это зависит от того, нужна отдельная палата или нет.
— Отдельная дороже стоит, я знаю, — сказал он.
— А если во время родов им придется воспользоваться приспособлениями — хотя бы щипцами, тогда это называется «операция», и они берут как за операцию. Поэтому стоить может сколько угодно, смотря по обстоятельствам.
— Сколько времени ты проведешь в больнице?
— Не очень долго. — Она открыла холодильник, чтобы посмотреть, что нужно купить. — Три-четыре дня. Смотря как быстро роды пройдут и как я себя чувствовать буду. Я ни разу не рожала, так что, наверно, трудно придется. И потом, я маленькая. Скорее всего, ложные схватки долго будут продолжаться — может, несколько дней.
— А за сколько времени до родов нужно будет уйти с работы?
— Смотря как чувствовать себя буду. Труднее будет, когда я вернусь. Работать я не смогу сразу после родов. Нужно будет дома сидеть. — Она успела составить список покупок и выкатила из угла кухни специальную тележку. — Не сходишь со мной в магазин?
Они медленно шли по тротуару. Он спросил:
— Теперь ты ко мне по-другому относишься?
— Из-за того, что у тебя детей не может быть? Да, наверное. Вы ведь с ней не знали об этом, пока не поженились?
— Не знали.
— Но я-то знаю, — сказала Рейчел. — Так что у нас все будет по-другому. Ты ведь знаешь про меня, про Арта, знаешь, что он мне нравился, поэтому я и вышла за него. И ребенок — его. Но это ведь не плохо, а? Так и у тебя ребенок будет. А иначе и не получится.
— Я думал об этом, — сказал он.
— Когда?
— В первый вечер, когда у тебя остался.
— Да, — подтвердила она. — Я знала, что ты о чем-то думаешь — что-то про ребенка. Значит, хочешь? — Она повернулась к нему. — Хочешь жениться на мне, если удастся все устроить? Где-то год понадобится, а к тому времени и ребенок уже родится. Но мы почти все это время могли бы быть вместе.
— Могли бы, — согласился он.
Справа от них был овощной магазин. Она вошла в него, катя перед собой тележку. Он последовал за ней. У ящика с салатом-латуком она тщательно выбрала несколько кочанов, взвесила их и оборвала лишние листья. Покончив с латуком, она принялась наполнять бумажный пакет кабачками.
— Доброе утро, барышня, — поприветствовал ее пожилой продавец, когда она принесла овощи к прилавку.
— Здравствуйте, — сказала она.
На прилавке лежали помидоры. Она взяла два и добавила к ним зеленого лука и селвдерея. Джиму она сказала:
— Хочу приготовить тебе салат.
— У тебя это хорошо получается?
— Неплохо, — сказала она, платя за покупки. — Нужно взять итальянского домашнего сыра… Пробовал когда-нибудь? Рикотта называется.
В гастрономе она остановилась у витрины и стала изучать сыры и колбасы. Продавец узнал ее и поздоровался. Ее узнавали все — старички — владельцы итальянской бакалейной лавки, торговцы мясом и рыбой. Это был ее маршрут: она шла со своей тележкой из одного магазина в другой, внимательно все осматривала, находила нужное.
— Вот, — продавец предложил ей клинышек белого монтерейского джека[62]. — Как вам?
Она попробовала.
— Нет, поострее бы, — сказала она.
— Вам для салата?
Продавец дал ей чеддера.
— Этот пойдет, — одобрила она. — И еще рикотты.
Она расплатилась, положила пакеты в тележку, и они вышли на улицу.
— Тебе дают пробовать продукты? — спросил Джим.
— Это если не просишь, — сказала она. — Если просто стоишь и смотришь. Тебе нравится, как там пахнет? Турецким горохом, оливковым маслом, специями, колбасами разными. На колбасы у меня обычно денег не хватает.
— Все тебя знают, — заметил он.
— Я тут много времени провожу.
В супермаркете она купила коричневого рису, фунт сливочного масла по сниженной цене и кварту майонеза, тоже по сниженной цене.
— Яиц в распродаже нет, — посетовала она. — Глянь, шестьдесят центов за дюжину хотят. Придется в «Сейфуэй»[63] пойти, там посмотреть.
Докатив тележку до кассы, она встала в очередь. Он остался за ограждением. За ней стояла крупная старуха в шелковом платье, впереди — две темнокожие женщины. Среди домохозяек и покупателей она чувствовала себя как рыба в воде. Она улыбнулась ему.
— Ты мастер по магазинам ходить, — сказал он, когда они вышли.
— Мне это нравится.
— Без очереди не пытаются влезать? — спросил он и подумал, что вряд ли.
— Бывает. Но я тех, кто хочет пролезть, сразу вычисляю — по виду.
В «Сейфуэе» она купила яиц и кофе.
— Теперь в аптеку надо, — сказала она. — А потом — домой, обед готовить.
Держа в руке рецепт, она ждала у стойки с журналами, жевательной резинкой и лезвиями для бритв. Это была ее стихия. Ходить вот так по магазинам. Отмеривать, оценивать, сравнивать цены в разных местах. Осмотрительно переходить из одной лавки в другую.
Когда они пошли обратно, к ней, тележка была нагружена свертками.
— Откуда она у тебя? — спросил он про тележку.
— Арт сделал.
В гостиной она один за другим выложила свертки на массивный дубовый стол. Каждый из них она вынимала осторожно, чтобы не раздавить яйца и помидоры. Купленный пакет ягод она отнесла на кухню, чтобы помыть. Налив в кастрюлю воды, она зажгла конфорку под ней и положила два яйца. Потом достала большую миску и принялась нарезать помидоры, латук и зеленый лук для салата. Сев за кухонный стол и поставив миску на колени, она стала измельчать сельдерей и сваренное вкрутую яйцо.
— И что, твое бесплодие нельзя вылечить? — спросила она.
— Нет.
— И ничего не изменится?
— Оно не пройдет, — сказал он.
Рейчел спросила:
— Ты об этом думаешь?
