Он сказал, что видел медведя и пошел за ним. Да, видел, и очень близко. Однако медведь не принял боя, и крестьянин пустился по его следам. При нем был лишь кусок хлеба, ружье и испанский клинок. Ему пришлось долго идти, бежать, карабкаться по скалам, переводя впустую порох, а зверь без устали бежал себе рысцой, словно издевался нал ним.
В конце концов в совершенно недоступном месте медведь исчез из виду, и охотник пошел обратно.
Теперь я хочу рассказать историю об озере Кампас. Мне говорил о нем Модест, но мой рассказ был бы очень неполон, если бы я удовольствовался тем, что он сам сообщил мне. Мне снова и снова пришлось, не подавая виду, выспрашивать его, дополнять то, чего он недоговаривал, и, наконец, разузнавать кое какие подробности об этой истории у других жителей деревни
* * *
О светлые пиренейские ночи… Они полны дорог. Мысль словно птица летит над кедрами, буками и елями, почти касаясь зубчатого края горного хребта. Под натиском человеческой мысли рассыпается сплошной барьер скал. Задушевный голос Пилар переносит меня в Барселону.
— Улицы там узкие, сеньор, узкие, старые, темные. Там торгуют сушеной треской, маслинами, миндальной халвой и пастилой из айвы, кастильским сыром и связками кровяной колбасы. Ну и народу на улицах! Кто бренчит на гитаре, кто продает лотерейные билеты. И вот вы идете и попадаете вдруг на Пласа Реаль. Какое сокровище, сеньор, прямо жемчужина! Площадь старинная, шафранно-розовая, с высокими пальмами и каменными скамьями, которые стоят там с незапамятных времен. Вы останавливаетесь, закрываете глаза, и вам чудится, будто Испания счастлива… Ах, сеньор учитель!
Мысли птицами летают взад-вперед над горами. Пилар несет меня на их крыльях из Барселоны в Валенсию, из Валенсии в Гранаду. А из Гранады к яшме и мрамору колони Кордовы.
— Сеньор, сеньор, во дворце Альгамбры жены султана купались в мраморных бассейнах. Когда они отдыхали, слепые музыканты услаждали их слух. Выбирали только слепых, дабы они не видели их наготы.
Вот заговорил Армандо. Мы сидим в кафе. Зимний туман стелется по улице Ортанс. Гудит печь. Узкая щель печной дверцы краснеет в полумраке, словно ярко накрашенные губы.
Голос Армандо звучит неторопливо и серьезно:
— Если будете в Гранаде, сеньор учитель, посетите Альгамбру; туда входят через ворота Правосудия. Это квадратная башня, высотой более двадцати метров, с аркой в форме подковы, на ней вы увидите высеченную из белого мрамора руку, которая воздета к небу. За первой аркой идет еще одна, и на ней изображен ключ. Рука и ключ. По верованиям мусульман, этим ключом открываются двери в рай. Каждый палец руки соответствует одному из столпов веры. Говорят, сеньор учитель, будто в древние времена, задолго до постройки Альгамбры, на этом холме жил старый мавританский царь. Однажды явился к нему могущественный волшебник. Он оказал царю множество услуг, помог ему победить всех его врагов. И царь спросил: «Чем же я отплачу тебе?» Чародей ответил: «Подари мне первое вьючное животное, которое войдет сегодня в твой сад, а с ним и его ношу». Царь сказал. «Ладно, будь по-твоему. Я дам тебе то, что ты просишь». И что же, на первом муле, который вошел в сад, сидела любимая наложница царя. Он отказался отдать ее. Тогда чародей засмеялся и взмахнул рукой. Рухнули стены и ворота. Ключ и рука соединились. Разверзлась пропасть, чародей и красавица исчезли в ней. И земля сомкнулась над ними. Вот и вся легенда, сеньор учитель. Она прекрасна. Прекрасна и печальна. Но она не окончена. Говорят, объятый горем старый царь долго, много лет спустя, все еще прислушивался к земле, и в неведомых ее глубинах ему слышалось журчание родников и фонтанов, женский смех и пение ветра в невидимых померанцевых рощах. Словно в самом сердце земли цвел сад.
Высоко над горными пастбищами Кампаса разбросано множество ледниковых озер. Обычно они невелики и походят скорее на пруды. Древние ледники выщербили поверхность гор, а отступая, оставили во впадинах эти ясные глаза, смотрящие в небо.
Близ селения есть озеро, больше и глубже прочих. Его называют озером Кампас. В нем водится немного форели, но купаться там нельзя даже в самый зной. Вода озера ледяная и чистая, как хрусталь. На берегах выступают плоские плиты розового и серого цвета, а к середине прозрачные воды отливают синевой.
Чистый овал озера Кампас лежит в ложбине среди полого спускающихся лугов. Горные ветры не задевают его, и на поверхности озера почти не бывает ряби. Летом оно сияет, как голубой драгоценный камень, осенью — как жемчужно-серое зеркало в ржавой отраве лесов и трав. Зимой оно скрывается под белой пеленой.
После первой мировой войны в Кампас приехала молодая учительница, мадемуазель Буайе. Она была родом из Сен Годенса, только что получила диплом и была направлена в эту далекую деревню.
Школа, в которой ей предстояло работать, помещалась в доме, недавно купленном общиной. Дом был отремонтирован, оштукатурен и побелен, полы перестелены, крыша покрыта новым шифером. Класс помещался внизу. Две комнатки второго этажа отвели для преподавательницы…
В то время в Кампасе насчитывалось около тридцати учеников. Позднее, когда многие разъехались, число их сильно сократилось.
Мадемуазель Буайе было не больше двадцати лет. Она была невысокая и стройная, черноволосая, с тонкой талией, высокой грудью и изящными маленькими ногами. В глубине ее больших бархатисто-черных глаз сияло теплое пламя. Многие в селении были бы не прочь приударить за ней, но люди разузнали, что в долине у нее остался жених.
Учительница любила свое дело, это сразу было видно. Ее работа не ограничивалась уроками. Она проводила целые дни с учениками, и даже можно сказать — со всем селением, заглядывала в дома, беседовала с крестьянами, входила в труды и заботы каждой семьи. В длинные зимние вечера она собирала взрослых неграмотных — таких нашлось немало — и учила их читать и писать. Модест Бестеги был в их числе, а позднее мадемуазель Буайе давала ему читать несложные книги.
Жители селения заранее огорчались, предвидя, что она уйдет, так как знали по опыту, что учителя, назначенные в горные села, не задерживались там больше года. Они стремились перебраться в другие места, не столь недоступные и более благоустроенные.
Однако в конце учебного года мадемуазель Буайе объявила, что она пока останется в Кампасе. Ей правилось здесь. На вопрос о будущей свадьбе она отвечала уклончиво. Ее жених кончал срок поенной службы в Германии.
Снова начался учебный год. По горам разлилось мягкое осеннее тепло. Бестеги частенько проходил мимо школы с косой или топором на плече, погоняя коров или толкая тачку. Огибая узкий школьный палисадник. Бестеги слышал голос учительницы, размеренный и ровный во время диктанта, оживленный и звонкий, когда она объясняла уроки. Громкое и четкое постукивание мела о грифельную доску сопровождало ее слова. По утрам на первом уроке малыши читали хором. Время от времени, услышав ошибку в слове или интонации, учительница стучала линейкой по столу и монотонный речитатив прерывался. Она рассказывала, читала сама, и снова вступал певучий хор малышей.
Бестеги замедлял шаг. За кустами астр, через окно, полуоткрытое в теплую октябрьскую погоду, он видел платье учительницы, расхаживающей взад и вперед около кафедры.
Когда настала пора дождей и тумана, окна школы закрылись. Проходя мимо здания, он слышал гудение печки. Хор ребячьих голосов и слова учительницы доносились словно издалека.
Зима в тот год продолжалась недолго, и вскоре окно классной комнаты снова открылось. Дети приносили учительнице пучки вербы с пушистыми сережками, первые нарциссы и фиалки. Трава росла дружно, предвещая обильное сено. Дожди хорошо промочили почву. Если к сенокосу установятся солнечные дни, амбары будут полны. Те, у кого было мало скота, решили, что неплохо бы увеличить стадо. И в самом деле, июнь выдался на диво, и крестьяне без помех скосили все луга.
Именно в это время Модест стал замечать, что мадемуазель Буайе изменилась. Она реже заходила в дома, пускалась в одинокие прогулки. И смех ее казался теперь как будто принужденным, неестественным. Когда ее застигали врасплох, лицо ее выдавало тайную думу. Нередко она подолгу сидела за столом, держа перо в воздухе, неподвижно, в глубокой задумчивости. Бестеги расспросил почтальона и узнал, что письма от жениха приходили все реже. На ярмарках в долине жители Кампаса узнали от тамошних, что помолвка мадемуазель Буайе расстроилась. Итак — любовные невзгоды. Кое-кто пожимал плечами: «Это пройдет, она молода. Один суженый ушел, появится другой…»
Бестеги нравился голос учительницы, стройные линии ее фигуры, удалявшейся по горным тропам, и темное пламя ее взгляда, и он постиг то, чего другие не поняли: далеко в горах она кого-то ищет. И может быть, и у нее есть свой тайный замысел.
