— Хей, внимание, это Мэри! — говорит мисс Кора, и все радостно машут мне рукой. Я пытаюсь выдавить из себя улыбку, но это до жути непривычно.
— Мэри, есть хочешь?
Вряд ли кого-то волнует мой ответ, потому что семья мисс Коры не тратит время понапрасну и тут же принимается нагружать мою тарелку всевозможной едой. Курица карри, рис с горошком, жареные бананы, мясо акулы, макаронный пирог. Когда со второй тарелкой было покончено, мне дали нечто под названием: «роти»20. Я съела все, что мне предложили. Все было невероятно вкусным. Никогда в своей жизни я не ела столько. Боб был очень счастлив.
Вся ее семья танцевала под регги, пила ромовый пунш и говорила с забавными акцентами. Я забилась с чашкой гоголь-моголя и кусочком черного пирога в уголок, поближе к елке, и играла с ее иголками. Из них струилась смола, липкая как клей. Последний раз я делала подобное с Рождественской елью Алиссы. Так ее миссис Ричардсон называла. Рождественская ель Алиссы. Она даже разрешила мне помочь украсить ее большими блестящими красными и золотыми шарами. Последний шарик она заказала специально для этого дня. На нем было написано имя Алиссы и слова: «Первое рождество малышки».
Мисс Кора подходит к елке и хватает огромный синий подарочный пакет с нарисованным спереди лицом Санта-Клауса.
— С Рождеством, — говорит она и ставит его мне на колени. Он тяжелый. Как мешок для стирки, набитый одеждой, собранной за месяц. Еще один подарок, которого я не заслуживаю.
— Я не могу его принять.
Она садится рядом со мной.
— Ты его даже не открыла!
— Я вам ничего не приготовила.
— Не страшно. Лучший мой подарок — это ты, в качестве клиента. Ничего сверхъестественного, обещаю.
Лучше бы она этого не делала. Я ставлю пакет на пол и залезаю под слои папиросной бумаги. Это одежда, сложенная аккуратной стопкой. Я достаю лежащее сверху темно-синее платье с длинными рукавами. Оно простенькое и кажется немного большеватым для меня.
— Моя кузина, Шерил, родила два месяца назад и у нее осталась куча одежды для беременных, которая ей больше не нужна. У вас с ней примерно один размер, так что я просто сдала ее в химчистку и вуаля! Как новенькая.
Мои глаза щиплет, будто они готовы разразиться слезами в любой момент. Но я сдерживаю их.
— Вы, правда, мне верите. Да?
Она смеется.
— Кончено же, верю.
— Почему?
Она улыбается, будто давным-давно ждала от меня этого вопроса.
— Первый курс юридического. Второй семестр. Уголовное право, — говорит она. — Я одна из сотни студентов в аудитории. В начале каждой лекции профессор читает нам заголовки криминальной хроники. Мы обсуждаем их и дебатируем. Приходит черед твоего дела. Он излагает детали следствия, процесс рассмотрения улик и соглашается с вынесенным приговором. Как и девяносто девять процентов студентов. Но не я. Подняла руку и вступила в спор с профессором, который, по совместительству, был деканом факультета. Кто-то должен был предупредить меня, что не стоит переходить дорогу человеку, который может либо вознести тебя, либо растоптать.
Он превратил мою жизнь в ад. Никто не хотел связываться со студенткой, занесенной в черный список. Но нас учили соблюдать закон, а в основополагающих принципах права говорится, что каждому человеку гарантируется справедливый и беспристрастный суд. Так, как они могли предложить сделку со следствием без тщательного расследования твоего дела? В этой истории было столько пробелов и вероятностей, столько отвратительных людей, желающих смерти ребенка. Тебя. В этом не было никакого смысла.
Несмотря на то, что большая часть дела осталась засекреченной, я вырезала все статьи из газет и журналов, которые смогла найти, сохранила каждый сайт. Каждая моя курсовая была посвящена тебе. Несколько адъюнкт-профессоров заметили мою одержимость тобой, и я создала себе репутацию. Что хорошо и плохо одновременно. Но это помогло мне устроиться на работу сразу после выпуска. Ты стала краеугольным камнем моего юридического образования. Ты не случайно позвонила мне. Это была судьба.
Она моргает, смахивая слезы, и улыбается. Я не знаю, стоит ли мне чувствовать себя виноватой или благодарной. Смотрю на сумку со своей новой и такой необходимой одеждой. Неужели мисс Кора — ответ на мои молитвы? Я прекратила молиться очень давно и уже не помню, о чем просила Господа.
— Мэри, о чем думаешь?
«Мэри, Мэри, милый мой ягненок. Что же творится в твоей маленькой головке?»
— Я боюсь.
— Чего? Потерять малыша?
— Нет. Да, но... я боюсь всего. Боюсь того, чем мы занимаемся... того, к чему это приведет. Что станет со мной?
Лицо Мисс Коры становится серьезным.
— Мэри, ты не трусиха. Ты храбрая. Только храбрая девчонка смогла бы рассказать, как все было на самом деле. Твой звонок мне был храбрым. Ты противостоишь своей матери. Это храбро. Ты пытаешься поступить в колледж. Это бесстрашно. Сейчас тебе требуется только рассказать правду.
Я проглатываю комок в горле. Правду? А что есть правда? Уже и не знаю. Я слишком долго жила во лжи.
— Спасибо, мисс Кора. Что бы нас ни ждало, спасибо.
Она выглядит немного напряженной, но все равно улыбается.
— Мы победим. Когда это случится, ты добьешься опеки над своим ребенком. И перед тобой откроется совершенно новый, неизведанный мир. Кстати говоря!
Она обнимает меня за плечи.
— Репетитор по ЕГЭ? Почему ты мне не рассказала? Я даже не знала, что ты собираешься поступать в колледж. Как ты решилась?
Мерцающие огоньки на елке возвращают меня в гостиную Алиссы. Я почти слышу запах сахарного печенья из духовки, детской присыпки и сосновых шишек. Миссис Ричардсон подпевает рождественским песням, звуки которых доносятся из радио. Я сижу под елкой между подарками и игрушками и потею в своем красном колющемся свитере и шерстяных чулках. На руках у меня Алисса, и я читаю ей «Ночь перед Рождеством»21. Миссис Ричардсон снимает нас на камеру. Я улыбаюсь шире обычного, потому что хочу, чтобы все было идеально. Интересно, сохранила ли она эту фотографию.
— Кто-то однажды сказал мне, что жизнь после колледжа становится лучше. Ты можешь сбежать от того, кем был и отыскать того, кем должен стать, — говорю я.
Мисс Кора кивает и улыбается.
— Кто бы тебе это ни сказал, он знал, о чем говорит.
Я не упоминаю о том, что этим «кем-то» была мама Алиссы.
13 глава
Отрывок из «Истории Алиссы Ричардсон»
автор Дэвид Симмонс (стр. 213)
Но никто не был более опустошен решением суда, чем мистер Ричардсон, отец Алиссы.
«Непредумышленное убийство. Этим она отделалась. Легким испугом. Знаете, как по-другому можно обозвать непредумышленное убийство? Ошибка. Несчастный случай. Вот что, по их мнению, произошло с моей малюткой. Они ее не видели. Они не видели синяки по всему ее телу. У нее был фингал под глазом, будто она ввязалась в сраную драку в баре! Она была всего лишь младенцем! Тут не может быть никакой чертовой ошибки! Мою девочку убили! Я хочу, чтобы эта мелкая с*чка гнила в тюрьме до конца своих дней».
— Зачем мы здесь? — спрашиваю я шепотом, поскольку каждый малейший звук эхом раздается в высоких залах здания суда.
— Судья хочет услышать устные прения в поддержку поданного ходатайства, — говорит мисс Кора, не отрывая взгляд от своих документов. Мы сидим на скамье перед гигантским окном. Толстые кучевые облака проплывают по небу, угрожая намочить мои кроссовки и заморозить пальчики ног.
— Но... зачем здесь я?
Она смотрит на меня серьезным взглядом.
— Потому что я хочу, чтобы ты собственными глазами увидела, чему мы противостоим.
Я сглатываю, расправляя свое синее платье под пальто мисс Клэр. Мисс Кора смотрит перед собой отстраненным взглядом. Но она не летает в облаках, она пытается сконцентрироваться. Так что я молчу. Ее волосы спрятаны в тугой пучок. Ничего общего с ее прической на рождественской вечеринке. Чувствую себя особенной, зная, что видела ее такой.
