– О, дорогая, что они с вами сделали! – проревел Тедди, открыл клетку и поспешил освободить Лизу от веревок и кляпа. – Боже мой, не следует обращаться подобным образом с дамой. Если бы кто-нибудь из моего полка посмел действовать столь невоспитанно, я бы отхлестал его… хлыстом!
Едва он вытащил кляп, Лиза разразилась проклятиями:
– Отвали от меня, ублюдок!
– Но мисс Смит, это я, Тедди!
– Не прикидывайся. Я знаю, что и ты в этом замазан. Ты в сговоре с Твидом. Я все знаю, я слышала ваш разговор в гостиной.
– Уверяю вас, сударыня, я американский патриот и откровенный индивидуалист, который не может сговориться ни с кем, кроме самого себя, да и то не всегда!
– Послушайте, мистер Как-вас-там, я слышала весь разговор. Всю эту ерунду насчет того, чтобы явиться сюда пошпионить, насчет подбрасывания нам «копченой селедки», насчет вашей «доли»… «хитроумной штуковины». Вам это ничего не напоминает, а, Биппи-бой?
Рузвельт поднял три пальца.
– Клянусь вам тарабарской честью скаута! Я понятия не имею, о чем вы говорите, сударыня, но признаю, что время от времени балуюсь копченой селедкой, поскольку нахожу ее не столь соленой, как более распространенная копченая пикша.
– Очень мило. А теперь назад! И руки вверх!
Лиза вытащила свой перламутровый свисток и, держа его словно пистолет, направила на Рузвельта. Он отступил с поднятыми руками.
– Но, Диззи-Лиззи, мне казалось, мы друзья. Честно говоря, я даже думал, что немного больше.
Во всяком случае, я очень старался. – Он подмигнул и послал ей воздушный поцелуй.
– Да, но друзья друзей не похищают, или вы об этом позабыли?
– Дорогая мисс Смит, я пошел в «Дельмоникос», потому что получил срочное сообщение от начальника Спенсера с просьбой привезти вас сюда. Последнее, что я помню, это как я помогал вам сесть в экипаж:, а затем…
– Что затем?
Рузвельт потер затылок.
– …а затем меня, должно быть, ударили сзади, и я вырубился, поскольку, когда сознание ко мне вернулось, я лежал на мостовой. Разумеется, первое, что я сделал, это поспешил домой.
– Все, закрыли тему. А теперь свяжите себя! – Лиза швырнула ему веревки. – И затем полезайте в клетку!
– Как пожелаете, но могу я задать вам вопрос?
– Да, а потом у меня к вам тоже найдутся вопросы. Например, где должно состояться ритуальное убийство?
Рузвельт принялся возиться с веревками.
– Ну, для начала: как мне себя связать?
– Руки за спину. Лодыжки к запястьям. Сообразите сами.
– Да, все верно. – Здоровяк шлепнулся на пол, перекатился на бок и начал неуклюже ворочаться, пытаясь найти наиболее эффективный способ самосвязывания. Он переваливался взад-вперед как выброшенный на сушу кит, раскраснелся и источал знаменитый запах рузвельтова пота.
– …И, во-вторых, мисс Смит, вы и в самом деле видели, что именно я похищал вас?
– О чем вы говорите? Кто же еще? Вы и похитили. А теперь просто умолкните.
– Да, но откуда вы знаете? То есть вы действительно меня видели?
– Как я могла вас видеть? Вы же надели мне на голову капюшон!
– Я? Нет, это был не я. К тому времени я уже отключился. Но, может быть, это один из тех… зловредных монахов? А?
Лиза разглядывала корчившегося на полу мужчину. Неужели она ошиблась? Она была уверена, что один из голосов, долетавших из гостиной, принадлежал Твиду – его шепелявость невозможно было не узнать, – но вот второй… Может ли она сказать наверняка, что слышала голос Рузвельта? Лиза еще раз припомнила картину похищения.
«Когда мы вышли из «Дельмоникос», я шла впереди Тедди. Значит, кто-то другой вполне мог накинуть капюшон мне на голову и затолкать в экипаж. Полагаю, это вполне вероятно».
Ее уверенность невозможно было поколебать, если только дело не касалось близких ей людей.
– Я не могу рисковать, – сказала она. – Вы очень странно вели себя, Тедди. А теперь потуже затяните узлы.
– Я странно себя вел из-за того, что треснулся тыквой, когда провалился в люк. Но, похоже, тот последний удар в «Дельмоникос» привел меня в чувство. Я даже снова способен цитировать себя. Вот, послушайте: «Всегда лучше быть оригиналом, чем имитацией».[65] – Рузвельт разразился добродушным уханьем, означающим смех. – Весьма кстати, я бы сказал, не так ли? Это круто, верно? Йо-хо!
Губы Лизы тронула улыбка. Неужели это ее прежний Тедди?
– Я знал, что вы вернулись из Каира, что нас всех ожидало приключение, но я не думал, что оно окажется таким волнительным. Я и впрямь убеждаюсь, мисс Смит, что запутанные и рискованные события следуют за вами повсюду. Вы неотразимая хозяйка колонки «Вечерних новостей»!
Точно так же он представлял ее Калебу в тот вечер, когда она заявилась в «Дельмоникос».
«Это должен быть он!»
– Тедди? – сказала Лиза со слезами, выступившими на ее усталых глазах.
– Ну конечно же я, дорогая моя. Это все время был я. – Рузвельт отбросил веревки, встал и раскинул руки.
– О, Тедди! – Она позволила заключить себя в сладострастные медвежьи объятия.
– Ну-ну, Лизок, все в порядке. Теперь дядя Тедди о вас позаботится.
– Извините, что я сомневалась.
– Все хорошо, дорогая. Я уверен, что на вас излишне повлиял молодой Спенсер. Он отличный начальник полиции, но все-таки еще зелен. Он склонен срываться, он чересчур быстро хватается за оружие и, похоже, не всегда обращает внимание на…
Лиза отпрянула.
– Калеб! Я чуть не забыла про Калеба. Он отправился в театр «Лицей» арестовывать Гудини. Он считает, что Гудини и Аркибалд Кампион действуют сообща в качестве Крушителя. Я всегда подозревала Кампиона… но Гудини? Что ж, возможно, это одна из… странностей Калеба.
– Да-да, тем не менее это не говорит нам о том, где состоится ритуальное убийство. Нужен Именослов. Я совершенно уверен, что там где-нибудь это написано.
– Не беспокойтесь о книге.
– Но у нас мало времени. Ритуал назначен на полночь. – Рузвельт достал из кармана часы. – Осталось меньше часа.
Неожиданно они услышали радостное приветствие механической гориллы.
– Здорово, братва! Тедди сейчас к вам присоединится, а пока почему бы вам не накатить в гостиной?
Они оба замерли, затем Лиза шепнула:
– Кто-то здесь есть.
– Спокойно, – сказал Рузвельт. – Я с этим управлюсь.
Он снял со стены охотничью винтовку «Сэвидж» калибра 22 и проверил, заряжена ли она.
– Вы уверены, что знаете, как с ней обращаться? – прошептала Лиза.
– Моя дорогая юная леди, когда вы еще играли в бирюльки и безик, я уже вышибал мозги беспомощным диким зверям из всего списка исчезающих видов, и вообще, «я покажу вам свою писю-мисю, если вы покажете мне свою».
Он опустился на колено, навел винтовку на дверь и взвел курок.
Лиза присела сзади.
– Только не стреляйте, пока не увидите, кто это, – предостерегла она.
Послышались шаги.
– Замрите, – прошептала Лиза.
Створки двери резко распахнулись.
Бабах!
Тедди выстрелил, отдача завалила его на Лизу, и они оба плюхнулись в неглубокий пруд позади них.
Когда дым рассеялся, посреди оранжереи обнаружилась фигура пришельца.
Это был Калеб? Профессор Аркибалд Кампион? Это был я?
НЕТ, ПРИДУРОК! Не угадал!
Это был грязный татуированный бродяга в набедренной повязке; он по-прежнему держал копье, джутовый мешок и восковую фигуру, украденную в «Иден-Мюзе», – правда, фигура была без головы, ее начисто снесло выстрелом, воротничок еще дымился.
– Именем благословенной девственницы, читающей свежий выпуск еженедельника «Харпер», что происходит?! – заорал бродяга. – Э, да кажется, я потерял голову!
Он расхохотался, швырнул манекен на пол и затоптал язычки пламени.
– Ой-ой-ой, горячо! Это мне напоминает времена, когда мы с моим старым друганом Махатмой Ганди чуть-чуть перебрали черного гангла и решили поразвлечься и поплясать босиком на костре.
Лиза отскочила, схватила винтовку и встала поодаль, наводя прицел то на одного, то на другого.
– Так, ну и кто мне объяснит, что здесь творится?
Оба мужчины повернулись к ней. Они были совершенно одинаковы: та же комплекция, те же усы, тот же прищур – два абсолютно неотличимых Рузвельта, только один – в набедренной повязке и с толстым слоем грязи на лице.
– Боже мой! Митти никогда не говорила мне, что у меня есть брат-близнец, – заявил бродяга, а потом вытянул свои большие сильные руки. – Обнимемся, брат?
– Не подходи ко мне! – сказал второй. – Лиза, этот человек самозванец. Тедди Рузвельт – я! Вперед, нам нужно достать этот Именослов!
– Самозванец? Как бы не так, уважаемый! – взревел полуголый пришелец. Он грозно подбоченился, а его маленькие круглые глазки налились яростью. – Да будет вам известно, сэр, что я четвертый ребенок несравненной мисс Марты «Митти» Буллок из Росвела, Джорджия, и моего дорогого отца, великого нью-йоркского филантропа и пылкого верноподданного Теодора Рузвельта-старшего, а также достойный брат Эллиота, Бейли и Коринны. Не прошло и сорока лет, как я родился здесь, на втором этаже этого дома. Я честно служил этой стране вместе с моими «Мужественными всадниками» во время испано-американской войны…
