— Возьмите вещи вашего сына.
— Какие такие вещи? — спросила мать, но ей не ответили. Она услышала, как хлопнула дверь, и лифт пошел вниз.
Мы с отцом вышли на лестничную площадку и увидели картонный ящик с моим костюмом для выпускного вечера и черными парадными ботинками. Джинсы и кроссовки я перенес в родительскую квартиру, когда она уезжала.
Я спустился на три этажа ниже и позвонил в квартиру моей жены. Дверь мне открыл мужчина в спортивном костюме с надписью «Россия». Он был явно из тех сравнительно молодых, которые недавно ушли из спорта. Старые спортсмены носили костюмы с надписью «СССР».
— Ты кто? — спросил спортсмен.
— Я муж хозяйки этой квартиры.
— Ты самозванец! Муж хозяйки и продал мне эту квартиру. А хозяйку я видел один раз. Такая баба не для тебя.
— Для тебя, что ли?
— И не для меня, — ответил спортсмен с явным сожалением.
— Это вы принесли мои вещи?
— Я принес, — подтвердил спортсмен и добавил: — Никаких приветов тебе не передавали.
И я вернулся к себе на три этажа выше. Ни мать, ни отец ни разу не вспомнили о моей женитьбе и что меня так бессовестно кинули. А тут пришла повестка о призыве на военную службу. Мать хотела достать медицинскую справку, что у меня астма, но я ей сказал: не надо никаких справок. Мне надоело видеть жалостливые взгляды соседей. Все, наверное, пытались определить, насколько я переживаю свою неудачную женитьбу.
Я отслужил два года на Чукотке, на станции слежения за американскими самолетами, и вернулся домой. Осень была теплой, и женщины еще не надели куртки и плащи. За два года моего отсутствия в моде произошли изменения. Женщины по-прежнему носили узкие юбки с разрезами до бедер, но особенно модными были обтягивающие штанишки до колен. Теперь даже не надо было догадываться, что у них под юбками, они демонстрировали все свои достоинства.
Первые дни я часами стоял и смотрел на женщин, входящих в метро и выходящих из метро. Все женщины казались мне прекрасными.
Я вернулся на свою фирму и продолжил продавать шведские холодильники. Как-то в метро я встретил девушку, похожую на мою бывшую жену. Такие же белокурые волосы до плеч, так же обтянутая попка и такие же полуоткрытые губы, только моложе моей жены и даже моложе меня. Ей только что исполнилось девятнадцать лет, она окончила Педагогическое училище и преподавала в первом классе. И мать у нее была учительницей, только в старших классах. В общем, мне везло на учительниц. Я им понравился. К тому же я зарабатывал один больше, чем они вдвоем. Я объяснился в любви и сделал предложение своей будущей жене.
— Ты мне и маме очень нравишься, — ответила она. — Но давай поживем некоторое время, присмотримся друг к другу.
Я согласился и переселился к ним, потому что я с родителями жил в двухкомнатной квартире, а она с матерью — в трехкомнатной.
В то утро я вместе с грузчиком погрузил «Электролюкс» в пикап и повез холодильник в подмосковную Фирсановку. Я уже перестал удивляться огромным особнякам, обнесенным кирпичными стенами. Но этот был из особняков особняк. Два этажа из трех были прикрыты метровой кирпичной стеной. Такую не возьмешь из подствольного гранатомета, здесь нужно орудие не меньше чем 85 миллиметров.
Я нажал кнопку и сказал в домофон:
— Холодильник доставлен.
Услышал легкий шум над головой, это телеобъектив развернулся и уставился на меня. Ворота раздвинулись, и мы въехали во двор.
Парень в камуфляжной форме с помповым ружьем провел нас через гараж, в котором стояли «сааб» и джип «Субару».
Мы на лифте спустили холодильник в первый подвальный зал, во втором был большой бассейн. На первом подвальном этаже стояли насосы — если бы отключилось центральное водоснабжение, воду бы качали из скважины. На случай отключения электричества был бензиновый двигатель с генератором. В ряд выстроились стиральная машина, машина для химической чистки одежды и морозильник. К нему мы приставили наш холодильник, из самых объемных, которыми торговала наша фирма.
— Хозяйка распишется в получении товара, — сказал нам парень с помповым ружьем.
Мы вышли во двор и стали ждать. Хотелось курить, но мы не решились. Дорожки из керамической плитки были стерильно чистыми, куда тут стряхнешь пепел, когда на тебя направлены как минимум три телекамеры.
На детской площадке были два мальчика, может быть, даже близнецы. Судя по тому, как они неуверенно ходили, им еще не исполнилось и двух лет. Им помогала молодая блондинка в джинсах и легком свитере. К ним подошел плотный мужчина лет сорока, и по тому, как он поцеловал женщину, я понял — это муж и хозяин, а она — жена и хозяйка. Парень с помповым ружьем кивнул в нашу сторону.
Я тогда подумал, что главное отличие мужчины от женщины в том, что женщина однажды может сразу стать богатой, получив вот такой дом, а мне за такой дом надо вкалывать половину жизни, и то, если повезет, а для везения надо иметь характер и хорошие мозги. А женщине достаточно иметь привлекательную попку и не быть полной идиоткой.
Хозяйка подошла к нам, и только теперь я узнал в ней свою бывшую жену.
По тому, как она меня рассматривала, я понял, что она меня тоже узнала. А как не узнать, когда прошло меньше трех лет, как она меня кинула.
— Привет! А ты возмужал! — сказала она. И вдруг ее лицо начало краснеть, почему-то белыми и красными пятнами. И я увидел, что к нам направляется ее муж, отец ее детей и хозяин этого особняка, и ей, наверное, не хотелось, чтобы я расспрашивал о ее жизни или делился воспоминаниями. Она боялась и не хотела воспоминаний о своей прошлой жизни.
— Извините, — сказал я. — Вы ошиблись. Мы не знакомы.
Она молча расписалась в наряде, достала из кошелька сто долларов и протянула мне. Это была плата за мое молчание. Не будь мужа, я засунул бы доллары в карман ее джинсов, но муж уже подходил к ней.
— Благодарствуйте! — сказал я.
Клиентам больше нравилось, когда говорили:
— Благодарствуйте.
«Спасибо» или «благодарю» покупателя и продавца как бы уравнивали, а «благодарствуйте» давало дистанцию.
Моя первая жена молча повернулась и пошла к детям. Она совсем не изменилась. Ее попка не располнела и не похудела. Но попка моей второй жены-учительницы была не меньше, а может быть, даже более совершенной формы. Мне очень нравилась моя вторая жена. Она хорошо и экономно готовила, она гордилась тем, что я хорошо зарабатываю. На эти сто долларов я куплю ее любимые духи «Живанши». Все-таки я эти доллары получил не за унижение, а за нормальное мужское поведение.
