Если кто не в курсе, за безопасность объектов ядерной энергетики в России отвечает ФСБ. Уж не знаю, какие у них там были терки с банкирами-кидалами, но вопрос был решен. Причем настолько радикально, что проблем в работе с Удомлей не возникло никаких, – в дальнейшем об этой истории нам даже не намекали. Не знаю, как это интерпретировать, да и знать не хочу: надо полагать, и в 90-е компетентные органы иногда вспоминали, что есть некие государственные интересы. А обижать государство не позволено никому – хотя, наверное, и тут бывают исключения. Судя по всему, ребятам просто объяснили, что кинули они не мелкого лоха, а государеву атомную станцию (собственно, так оно и было). И лучше, «во избежание», вернуть казенное добро хозяину, причем быстро и по-тихому. Ну а убеждать в компетентных органах умели всегда.
Да, работа наша не пострадала – пострадал Иванов. Опять-таки не знаю, о чем договорились между собой финансисты и силовики, но Пенсионный фонд Жене пришлось отдать. Равно как и финансовую компанию. Короче, отдать всё. Если честно, не самый плохой расклад: в такой ситуации запросто можно было и без головы остаться.
Впрочем, даже здесь нашлись положительные элементы. В конце концов, все, чего лишился Евгений, ко мне с Графом прямого отношения не имело, так что мы по крайней мере ничего не потеряли. А вот Иванов потерял, причем безвозвратно, право на звание старшего партнера. Приобретя взамен обидный эпитет «конченый», которым мы, конечно, не злоупотребляли, но в виду имели. То есть речь не шла о «разжаловании в топорники», но теперь компаньоны на какое-то время приобрели равный статус. К тому же Евгений поклялся мимо нас ничего не предпринимать. Другой вопрос, что Женины клятвы стоили не шибко дорого, но какое-то время его хотя бы можно было контролировать.
«Не жили богато – так и нефиг привыкать». Что ж, миллионеров из нас не вышло, но и в управдомы никто переквалифицироваться не собирался. Все живы, все здоровы, все схемы работают. Скажу больше: дела пошли на редкость бойко; на случившейся примерно в это время встрече однокурсников (круглая дата – десятилетие выпуска) чувствовал себя кем угодно, но не лузером. Причем Иванов с горюхи не впал в депрессию, а внезапно поймал кураж и начал энергично трясти своих влиятельных московских знакомых. Как случайных – так и давних. Одно из таких знакомств вскоре выстрелило – правда, не в денежном плане, а, скорее, в организационном.
По старым делам у Жени остался контакт с советником тогдашнего президента РСПП Аркадия Ивановича Вольского. Как он этот контакт использовал, толком выяснить традиционно не удалось. Судя по всему, кроме болтовни, все ограничивалось тем, что Алексей Петрович Козлов время от времени пользовался доступом к «вертушке» и делал с телефона правительственной связи звонки на АЭС. Чем ощутимо повышал вес Евгения в Удомле: перед Старой площадью, где располагался РСПП, пиетет в регионах оставался достаточно сильным, а тут еще и «вертушка». Если кто не в курсе, в советские годы на Старой площади находился комплекс зданий ЦК КПСС, а в дальнейшем основная его часть отошла администрации президента. За исключением небольшого здания на углу с Варваркой, где и сидели эрэспэпэшники.
Сотрудничество было взаимовыгодным: за каждый «вертушечный» звонок советник получал с Иванова по двести долларов. Точнее, должен был получать – что и выяснилось при первой же нашей встрече.
Уже на проходной РСПП стало ясно, что передо мной реалии, сталкиваться с которыми раньше не приходилось. Суровые дяди в штатском ничем не напоминали обычную охрану коммерческих структур. Я толком не понял, были ли это отставные сотрудники 9-го управления КГБ или действующие эфэсошники, но впечатление эти немолодые дядьки в серых костюмах производили вполне серьезное. Хотя и с некоторым, так сказать, запахом нафталина.
«Нафталиновое ощущение» не покидало и дальше. Просторные коридоры, по которым вальяжно шествуют люди со значительным выражением на лицах. Кабинеты со старой, но основательной мебелью. Все чинно и, как я сразу сформулировал, «партийно». Нечто подобное лет за десять до этого приходилось видеть во всякого рода райкомах, но для второй половины 90-х оно смотрелось как-то диковинно. Но зато солидно.
В меру солидно и при этом вполне нафталинно выглядел и хозяин кабинета. Серый костюм (в этом здании, похоже, данная форма одежды была общепринятой), белая рубашка, галстук, общий вид человека, утомленного делами государственной важности… Андрею Петровичу было под шестьдесят, но лицо его сохраняло изрядную подвижность. Что до поведения, то должная вальяжность сочеталась с неожиданной суетливостью – впечатление создавалось достаточно комическое. И был он крайне болтлив, о чем, впрочем, Иванов меня предупредил заранее.
– Очень приятно с вами познакомиться, Сергей Юрьевич! Мы с Евгением Эдуардовичем знакомы давно, много сотрудничали – и небезуспешно. Кстати, господин Иванов, – вы мне вроде немного задолжали, я не ошибаюсь?..
И снова здравствуйте, что называется. Без сюрпризов у Жени обходилось достаточно редко: похоже, шкаф там был забит скелетами очень плотно. Я даже не очень удивился, и скривить понимающую улыбку особого труда не составило.
– Ну да, – продолжал Козлов. – Сейчас, подождите минутку, у меня все записано… ага! Вот, извольте: пятьсот пятьдесят долларов США. Со временем, конечно, набежали проценты, но мы же с вами не будем мелочиться!..
Сообщил советник об этом с таким приятным и доброжелательным видом, что отказывать было бы просто неудобно. «В конце концов, – прикинул я, – сейчас его посылать точно не с руки. Поговорим потом с Ивановым, на край просто забудем о существовании этого кренделя. Главное – что он, собственно, может нам предложить?» Улыбаемся и киваем – типа, ну да, конечно: что, право, за пустяки!
– Я полагаю, Алексей Петрович, что этот вопрос мы в самое ближайшее время решим. – Иванов тоже умел вести переговоры. – Думаю, что наше прерванное сотрудничество…
– Да не совсем прерванное – вы просто в какой-то момент взяли и пропали. С моими, заметьте, долларами.
Да, а старичок-то нудный. И если вцепится – не отстанет, с такой же вот доброй улыбкой. Впрочем, куда деваться?..
– …Думаю, что наше прерванное сотрудничество давно уже следовало возобновить, – неумолимо продолжал Иванов, как бы не слыша собеседника (кстати, готов поверить, что и впрямь не слышал, – эдакий, изволите видеть, «синдром глухаря»). – Тем более что наши нынешние проекты связаны с работой с региональными предприятиями. Вполне в русле деятельности РСПП.
– Замечательно. – Козлов вдруг перестал улыбаться и посмотрел на нас холодным оценивающим взглядом. – И как вы это себе видите?..
– Ну, тут можно говорить о нескольких позициях, – Женя понял, что прямо сейчас денег с него требовать никто не собирается. – Помимо взаимозачетных позиций, у нас есть еще проект негосударственного фонда…
– Так, давайте поконкретней: что вы хотите лично от меня?
Куда девался добродушный улыбчивый старичок?.. Перед нами сидел обычный московский чиновник средней руки: в меру неглупый, цепкий, алчный. Но сбить с толку разошедшегося Иванова было нелегко.
– У наших структур есть несколько офисов, – нагло врал он в лицо хозяину кабинета. – Но с учетом специфики нашей деятельности… сами понимаете – регионы… В общем, мы хотели бы открыть тут у вас нашу… мм… общественную приемную.
От последних слов слегка вздрогнул даже я: вот это импровизация! То есть нечто подобное мы перед беседой обсуждали, но никаких таких «приемных» в разговоре не звучало.
– И как вы эту приемную себе представляете?..
– Собственно, тут возможны разные варианты. – Евгений уверенно гнул свою линию. В принципе мы – разумеется, при вашем посредничестве – могли бы арендовать комнату в этом здании совершенно официально. Но можно поступить проще.
– Это как? – заинтересовался советник.
– Например, как-то договориться лично с вами. – Иванов перестал смотреть в потолок и жестко взглянул в глаза собеседнику: прием проверенный и эффективный. – Скажем, мы могли бы использовать в рамках взаимовыгодного сотрудничества ваш кабинет!
Черт, прямо по Булгакову! «А где же вы будете жить?» – «В вашей квартире!» Тут растерялся даже Козлов.
– Позвольте, а мне что прикажете делать?..
– Алексей Петрович! Вы же все равно проводите у себя в комнате явно меньше половины рабочего дня. Вот мы тут и будем сидеть, причем обычно никак не больше двух человек. Если у нас будут переговоры, вы наверняка найдете, чем себя занять.
– Но я тоже иногда веду переговоры, причем именно в кабинете!
– А на это время мы найдем чем себя занять, – безмятежно сообщил Евгений Эдуардович. – В конце концов, у вас тут прекрасный недорогой буфет. Встречаться с людьми там не очень желательно, но так у нас и переговоры будут не в ежедневном режиме.
