Ночью их разбудили:
— Собирайтесь!
В аэропорт отвезли на военном грузовике под конвоем автоматчиков. Маленькие орали от стаха. Взять с собой ничего не разрешили. Из всех вещей у Маруси была небольшая сумка, в которой лежал кошелек и две перемены детского белья. Ботинки Эрни отобрали при обыске, потому что они были завернуты в газету. Иракцы не хотели, чтобы последние известия просочились за пределы страны.
— О том, что вы видели, держите язык за зубами, — предупредил женщин конвойный. — Иначе вашим мужьям будет плохо.
В Багдаде была жара, а в Лондоне — сырость, дождь, слякоть. Мальчики — в одних шортах. Маруся потерянно оглядывалась по сторонам — она никогда не была в Англии и понятия не имела, куда ей идти.
— Мадам, следуйте за мной, — произнес молодой человек в военной форме.
Всех женщин, приехавших из Ирака, отправили в переполненный распределительный пункт для беженцев. По залу тянулись длинные очереди: беженцы из Кипра, беженцы из Венгрии, беженцы из Польши, беженцы из Ливана.
— Куда вы сейчас направляетесь? — спросила Марусю дама в окошке.
— В Ливерпуль. Там у меня подруга. Мы были соседями в Багдаде.
— У вас что, нет семьи?
— Есть, но моя мама живет в Иерусалиме. А семья мужа — в Бейруте.
— Как зовут вашу подругу?
— Пэт Морган.
— Где она проживает?
Маруся назвала адрес.
— У вас есть деньги?
— Нет. Все наши сбережения остались в Ираке. Но у меня есть дорожные чеки. Мой муж сказал, что я могу обменять их на деньги в Англии.
— Не имеет значения. Подойдите к окну № 3 и получите 5 фунтов стерлингов пособия. Следующий!
Банк отказался принять Марусины чеки.
— В Ираке хаос, все финансовые учреждения закрыты, и мы не можем проверить, кто именно выдал ваши бумаги.
На оставшиеся деньги Маруся купила билеты на Ливерпуль.
В 9 часов вечера прибыли на место. Солнце еще не зашло, и это было так странно! Маруся привыкла, что в 7 вечера уже темнело. Было холодно: она закутала Эрни в свою кофту, взяла на руки Пола и пошла по написанному на бумажке адресу.
Пэт была эвакуирована из Багдада на один день раньше, потому что была беременной. Она встретила Марусю радушно и выделила ей маленькую комнатку.
— Что-нибудь слышно из Ирака? Нет? Ох, у меня сердце не на месте. Ладно, давайте в ванную и ужинать.
Несмотря на улыбки Пэт, было видно, что в доме не все в порядке. У ее отца был паралич, мать страдала артритом и не могла ходить за ним. Саму Пэт постоянно мутило от затянувшегося токсикоза. Все ее деньги тоже пропали.
Уложив детей, Маруся вышла на кухню. Пэт сидела над фотографией мужа и плакала.
— Я не могу пользоваться вашим гостеприимством, — сказала Маруся. — Денег нет, когда Эда отпустят, непонятно…
— У нас здесь есть католический монастырь, — отозвалась Пэт. — Может, они чем-то помогут?
Тихая монахиня провела Пэт и Марусю с детьми в приемную аббатисы. Матушке было под шестьдесят. Строгое морщинистое лицо обрамляла черная накидка.
— Чем могу служить?
Пэт объяснила ситуацию.
— Моя подруга не имеет родных в Англии. Ей нужно где-то остановиться на время.
Аббатиса перевела взгляд на Марусю.
— Какой вы веры, мадам?
— Православной.
— О, нет, нет, нет! Мы занимаемся только католиками!
— Но у нее муж католик! — возмутилась Пэт. — И дети тоже католики! Им некуда идти!
Аббатиса страдающе посмотрела на мальчиков.
— Сестра Урсула, принесите детям молока.
Монахиня выскользнула в заднюю дверь и через минуту вернулась с двумя стаканами на подносе.
Эрни терпеть не мог молоко. Он как увидел этот стакан, сразу заплакал: «Не хочу! Уберите!» А глядя на него, и Пол запищал: «Мама! На ручки!»
— Они что у вас, больные? — с испугом проговорила аббатиса.
— Нет. Просто они прошли через такое, что не каждый взрослый выдержит. У них нет дома. Все их вещи пропали. Их отец неизвестно где.
Аббатиса поднялась.
— Посидите здесь. Мы объявим вам свое решение.
Она вернулась через полчаса. В руках у нее были детские костюмчики, похожие на больничную пижаму.
— Мы дадим приют вашим детям, но не вам. Вы не принадлежите к нашей Церкви и потому не можете рассчитывать на ее защиту. Вам позволено видеться с детьми раз в неделю в воскресенье после мессы.
— Мама! — заголосил Эрни. — Не надо! Мамочка! Спаси!
Он вцепился в мамину ногу, сполз на пол и забился в истерике. Маруся подхватила его на руки.
— Вон видите за окном телефонную будку? — проговорила она, задыхаясь. — Я лучше буду жить в этой будке, чем разлучусь с моими детьми! Мне ничего от вас не нужно.
Аббатиса выглядела растерянной.
— Поймите меня правильно! Если бы вы были католичкой, мы бы дали вам комнату. А вы, простите, иракская женщина.
— Я русская!
— Коммунистка?! О, Господи! Сестра Урсула! Проводите их отсюда!
Они вышли из монастыря. Дети всхлипывали.
— Маруся, мне так стыдно! — сказала Пэт. — Это… У меня нет слов.
— Это не твоя вина. Я что-нибудь придумаю.
На следующий день Маруся позвонила в офис «Роллс-Ройса» и сказала начальнику Эда, что ей негде жить. Через два дня он прислал ей 15 фунтов и дал адрес в Лондоне, где ее могли приютить на время. Купив детям штаны и куртки, Маруся вновь отправилась в столицу.
Миссис Дэвис, хозяйка огромного многоквартирного дома, заселенного студентами, уже ждала ее.
— О, у вас два ребенка? Но мне сказали, что будет только один.
— Мне что, второго на улицу выкинуть?
— Но они будут кричать. Дети всегда кричат, а у меня студенты занимаются!
— Какого будем выкидывать? Какой вам больше нравится?
Миссис Дэвис сказала, что она согласна взять их на испытательный срок при условии соблюдения правил:
— Вы должны уходить из дома в 9 и возвращаться не раньше 17:00. После 20:00 нельзя включать воду и спускать унитаз. Покой жильцов — это наше кредо.
Свет и газ в квартиру подавался следующим образом: кладешь шиллинг в автомат — будет электричество, кладешь второй — будет газ.
Целыми днями Маруся с детьми гуляла в парке. Денег было катастрофически мало, и она экономила каждый пенни.
— Знаете, миссис Вардлоу, вы можете остаться, — сказала ей домохозяйка по прошествии испытательного срока. — Ваши мальчики очень благовоспитанные. Они нам подходят.
В это время в коридоре раздался телефонный звонок.
— Миссис Вардлоу! — крикнул консьерж. — Вас мужчина!
У Маруси перехватило дыхание. Эд!
Это звонили из министерства иностранных дел.
— Добрый день! Вы знаете, что ваш муж в тюрьме?
— Как?! За что его арестовали?
— Вот именно это мы и хотим узнать.
Маруся медленно перевела взгляд на миссис Дэвис. Та была бледнее штукатурки.
— Ваш муж — преступник?!
Кабинет, в который привели Марусю, был обит войлоком, и ей показалось, что ее посадили в дурдом. Вскоре появился пожилой чиновник с газетой в руках.
— Миссис Вардлоу, вы читаете по-арабски?
— Да.
На первой странице был крупный заголовок: «Арестован английский шпион!»
— Этого не может быть! — воскликнула Маруся. — Эд не шпион! Он…
— Да, мы в курсе, — отозвался чиновник. — Его арестовали по ложному доносу. Вчера мы еще не знали, где он, но сегодня нам передали информацию…
После переворота новые иракские власти устроили охоту на ведьм. Погоня за шпионами превратилась в национальный вид спорта. Кто-то донес, что Эд несколько раз выезжал в пустыню на встречу с английским послом и один раз — с военным атташе. На следующий день Эда похитили и бросили в тюрьму.
Камера-одиночка, никакой мебели, даже матраса. Всю одежду, кроме трусов, отобрали. Эд развлекался тем, что рассчитывал скорость муравьев — сколько потребуется, чтобы доползти из щели в полу до щели у окна.
Его судили на закрытом суде.
— Какие сношения вы имели с английским послом? Зачем вы поехали на свидание с ним в пустыню?
— Он ездит на «Роллс-Ройсе», и его машина сломалась. Меня позвали ее починить.
— А военный атташе?
— Та же история.
— Ложь!
Ни консул, ни руководство «Роллс-Ройса» не были поставлены в известность об аресте Эда. Для всех он пропал без вести.
Его спасло знание арабского языка. Он разговорился с охранником, который приносил ему еду — чашку воды, кусок хлеба и луковицу.
— Эй, Омар! У тебя есть жена?
— Отвяжись.
— Не может быть, чтобы у такого мужчины не было жены. Она тебя сильно любит?
— Ну?
— Моя меня тоже любит. Она не знает, где я. Омар, это не преступленье, если ты ей скажешь, что со мной. Отнеси записку в «Роллс-Ройс» и попроси денег. Тебе дадут.
Иракское правительство долго отрицало похищение британского подданного, но потом все же согласилось выдать его в обмен на 25 тысяч фунтов (по тем временам гигантская сумма). Для пущего эффекта газеты трубили о поимке шпиона.
