Тем временем на стоянке перед рестораном Пол вскрывал машину Хуана, чтобы засунуть в нее шампанское и букет роз. За этим занятием его и застала Барбара.
С криком «Нашу тачку угоняют!» она подскочила к нему сзади и огрела сумкой.
— Стой! Не двигайся! Выходи за меня замуж! — завопил Хуан.
Заломив Барбаре руки по всем правилам полицейского задержания, он оттащил ее от Пола.
И тут из дверей ресторана высыпали друзья и начали аплодировать.
Сгустились сумерки. Волны с грохотом разбивались о камни. Освещая себе путь зажигалкой, мы с Полом брели по пляжу,
— Черт, куда я засунул эту бутылку? — бормотал он. — Может, завтра при свете дня посмотрим?
— Давай, ищи! — подбадривала я. — Это семейная реликвия. Завтра ее кто-нибудь уже подберет.
Волна залила нам ноги.
— А-а! — завопил Пол. — Я им новую бутылку куплю! Ты подпишешь открытку и дело с концом!
И тут мы ее увидели. Она лежала, наполовину засыпанная песком — как послание с дикого острова.
Потом мы сидели на заднем крыльце ресторана и курили.
— Ты что, воды боишься? — спросила я.
— Нет. Просто… Не знаю… Стихия — это страшно. Землетрясения всякие, цунами…
— А меня гораздо больше люди пугают. Стихия не может преследовать тебя специально, а люди — могут.
Пол хмыкнул.
— Значит, вместе мы с тобой ничего не боимся. Если что, мы будем взаимно друг друга спасать.
Да, меня надо спасать. Причем спасать — это не кидаться грудью на амбразуру. Это стоять за меня, и когда я права и когда не права. Это быть рядом до конца — что бы ни случилось: попади я под трамвай или сядь в тюрьму. Это лечить, когда я больна. Тратить время на мои безумные проекты. Учить, когда я не знаю, как быть… И еще — не пускать к психоаналитикам.
Вот так было бы очень хорошо.
ДЖОШ ПОДКОПСКИ, ПЕРЕВОДЧИК
11 ноября 2006 г.
После учебки Джоша распределили в роту поддержки аэродрома и велели служить электриком.
— Прикинь, тетя Мардж, я для них — бог, — хвастался он по телефону. — Закинут нас на учения в пустыню: там ни черта нет, по ночам холод собачий… А я могу розетку в палатку провести. У меня тут же столько друзей завелось — ты себе не представляешь!
Все прелести мира — от горячей воды до телевизора — сосредоточились в руках Джоша. Власть над людьми развратила его до безобразия: он перестал затягивать ремень и даже честь отдавал с явной неохотой. Но ему все прощалось.
— Мне даже газ из газовой камеры всегда выкачивают. А то если у меня будет газ, у них не будет электричества. Сломается все, а починить — никак. Разве что в Сан-Диего за запчастями лететь.
Джош решил, что проверять генераторы два раза в сутки — не царское дело. Для этого надо вставать, садиться на машину, пилить то по жаре, то по холоду…
«Дай подсоединю провода к щитку на вертолетном ангаре. Там всегда бесперебойное напряжение. Никто ничего не заметит».
Протянул провод, воткнул…
Огромная военная база посреди пустыни: танки, техника, госпиталя, аэродром… Сотни лампочек вспыхнули на мгновение и тут же погасли. В щитке, куда по дурости подключился Джош, напряжение составляло 480 вольт. Провода после этого ломались как сухие макароны.
— Сгною!!! — вопил полковник, тыча карманным фонариком в Джоша.
Тот потеряно разводил руками.
— Э-э… Сломалось… В Сан-Диего за запчастями надо лететь.
С этого дня в жизни Джоша наступила черная полоса. К обязанностям электрика ему добавили новые: делать из больших камней маленькие. Выдали кирку, гору булыжников и велели улучшать геологический облик планеты.
На третий день Джош понял, что долго он так не протянет.
— Еще что-нибудь делать умеешь? — спросил клерк из штаба. В свое время Джош починил ему вентилятор, и тот хотел быть благодарным.
Джош порылся в памяти.
— Умею рисовать стариков и мопсов. Умею розетки делать… О, по-русски говорю!
Клерк покачал головой: с такими дарованиями вырваться из пустыни было непросто. Но тем не менее он забил информацию Джоша в компьютер.
А спустя неделю случилось чудо. Джош махал киркой и думал о смерти, как вдруг к нему подбежал вестовой и сообщил, что его срочно вызывают на Карибы.
— Куда?! — только и смог прошептать Джош.
Есть в Карибском море остров свободы Куба. Многие кубинцы настолько не любят свободу, что постоянно пытаются удрать от нее во Флориду. Американские пограничники их отлавливают, но не возвращают Фиделю, а отправляют в нечто среднее между лагерем военнопленных и лагерем беженцев.
Постепенно лагерь разросся до невообразимых размеров. Арестантов надлежало кормить, лечить и охранять. Места для обслуги уже не хватало, и тогда Министерство обороны решило зафрахтовать круизный теплоход и разместить солдат и офицеров по каютам.
Дешевле всего оказался украинский лайнер «Тарас Бульба». Команда на «Бульбе» — 400 душ, из которых по-английски понимало человек тридцать. Из тысячи американцев на борту по-русски не понимал никто, а про существование Украины знало процентов десять.
Поначалу в качестве переводчика прислали офицера из Вашингтона. После трех дней в обществе корабельных сантехников он попал в госпиталь с острым расстройством желудка и нервной системы. В штабе вновь сбились с ног: переводчик был нужен позарез. И тогда в базе данных обнаружили Джоша Подкопски. Все необходимые качества у него имелись: русское происхождение, американская присяга и воинское звание, не позволяющее выпендриваться.
Так Джош из пустыни попал на тропический остров.
Джош перезвонил Леле через две недели и тихо простонал в трубку:
— Мама, меня выследили и рассекретили… Я больше не могу…
Что-то зазвенело, посыпалось, и голос Джоша затих вдали.
Перепуганная Леля начала бегать по инстанциям и проситься в госпиталь к сыну. Но все оказалось не столь печально.
Поначалу украинские моряки считали Джоша обыкновенным «пиндосом», только говорящим. Но тут корабельное начальство решило устроить любительский чемпионат по боксу: сборная «Тараса Бульбы» против сборной охранников. И Джош оказался единственным американцем, болевшим за «Тараса».
Моряки, закаленные в пьяных драках друг с другом, быстро отметелили 20-летних сопляков. Джош был в восторге.
— Ты что, больной? — спросила его буфетчица Оксана.
— Не, я свой! — радостно орал Джош. — Я из Нижнего Новгорода! Я на Украину к дедушке ездил!
И тут началось. Никогда, даже в самые запойные студенческие годы, Джош столько не пил. Чтобы побрататься с ним, моряки записывались в очередь. В военторге закупались ящики виски, рома и пива, все это добро тащилось к механику Филиппычу и разливалось по стаканам.
— За Родину! — орали морские волки и выжидающе смотрели на бывшего соотечественника.
Соотечественник бледнел лицом, но понимал, что Родина ему не простит, если он не ужрется.
Между тем работы у Джоша прибавилось. Морские пехотинцы страстно ухаживали за официантками и горничными — и им нужно было переводить. Ревнивые моряки бились с морпехами — и им тоже нужно было переводить. Беременных дам нужно было возить на берег на анализы: ни одна из них не желала идти к корабельному доктору по кличке Гангрена. Кроме того, дня не проходило, чтобы Джош не ездил в военную комендатуру «за своими». Стоять месяцами на якоре морякам было скучно, и они развлекались, как могли. Верхом щегольства было прокрасться в магазин, переклеить этикетку с портвейна на коньяк, пробить его в кассе и выйти наружу. Работу осложняли вражеские видеокамеры, натыканные над винным отделом. Охрана военторга (скучающая до слез в этой дыре) при виде моряков прилипала к мониторам. Если удавалось поймать врага на месте преступления, радовались, как дети. Тащили виновного в кутузку и обменивались «факами» с группой поддержки.
И те, и другие срочно вызывали Джоша и требовали переводить.
— Скажи ему: «Ты — троеблядский выблядок!» — грозно орал кок Мыкола.
Джош потерянно моргал.
— He said you’re a triple fucking… eh… A triple bastard… No… Fuck! Я не знаю, как это переводить! Объясняй сам!
Мыкола тыкал в охранничью рожу три пальца.
— Понял? Теперь понял, шлепок майонезный?!
Уходя в армию, Джош переживал: дождется ли его Сарочка. Он перечитывал ее письма и прислушивался к голосу в трубке — нет ли намека на измену?
Но оказалось, что беспокоиться надо было Сарочке. Официантки и горничные «Бульбы» осознали, что капрал Подкопски — это ходячая грин-карта. Вскоре сердце Джоша начало напоминать коммунальную квартиру — в нем поселились пятнадцать дам, но при этом оно не принадлежало никому в отдельности.
Капитан Фишман настойчиво советовал Джошу «не баловаться», а потом приказал отчитываться по рации каждые 15 минут: где он и с кем.
— Тоже мне, Шерлок Холмс! — хихикал Джош. — Выследить меня захотел! Да мне всего три минуты надо!
