Из результатов эксперимента она сделала самые разнообразные выводы, но наиболее важным был следующий: страх часто связан с половым влечением.
Тогда это его изрядно удивило. Тем паче что в комментарии к статье симпатичной ученой издатель сообщал, что результаты ее исследования очень хорошо коррелируются с неврологическими исследованиями. Просто даже поразительно. Здесь же публиковались энцефалограммы, сделанные у людей, которым долго демонстрировали порнографические снимки, доведя их до сильного сексуального возбуждения, а также у контрольной группы, участники которой после долгих подготовительных упражнений впервые в жизни должны были пройти босиком по раскаленным углям; разумеется, они умирали от страха. Энцефалограммы тех и других практически совпадали.
Он же, когда на него накатывал панический страх, либо убегал со всех ног, пока окончательно не обессилеет, либо глотал таблетки в соответствии со своим наивным графиком. В обоих случаях страх проходил или, по крайней мере, становился терпимым. Но если миллиграммы чистой химии в виде валиума или похожего вещества могли повлиять на мозг так сильно, что человек очень скоро переставал бояться и даже испытывал состояние спокойного блаженства, и если при этом существует такое сходство между страхом и сексуальным влечением, то должно существовать и такое химическое вещество, которое снижает или полностью ликвидирует интенсивность этого влечения. Когда он испытывает влечение – хотя бы как только что к этой учительнице истории, – то доминирующей эмоцией является желание прикоснуться к ней. Он смотрел на обнаженное загорелое плечо учительницы, на ее поднимающуюся под лифчиком грудь, и… ему хотелось дотронуться до нее. Когда люди испытывают сексуальное влечение, они хотят, чтобы к ним прикасались, прикасаются друг к другу и, если взаимные прикосновения невозможны, дотрагиваются сами. Охотнее всего они это делают в постели вплоть до момента, когда напряжение влечения исчезнет. Для большинства таким моментом является оргазм. Прикосновениями и реакцией на них они вырабатывают внутри себя химические вещества, подобные тем, которые он принимал, глотая разноцветные таблетки. В обоих случаях – приема лекарства и сексуального влечения – химия эта должна появляться в мозгу. В случае влечения больше всего ее должно быть непосредственно перед, в момент или сразу после оргазма. И это должна быть химия, которая, подобно той, что в его таблетках, действуя очень быстро – а это значит, она должна там появляться в большой концентрации, – успокаивает, расслабляет и даже усыпляет. Особенно податливы к усыпляющему действию, к неудовольствию женщин, мужчины. Кроме того, химия эта, то есть химическое вещество, должна через короткий промежуток времени вызвать наивысшее удовольствие, определяемое людьми как наслаждение. То, что морфин и другие наркотики действуют подобным же образом, известно было давно.
Марцин припомнил, что Блажей говорил про опиаты и почитаемую им Кенданс Перт, которая первая открыла опиатовые рецепторы. О самих рецепторах Марцин знал очень мало, но фамилия Перт ему была известна. Его прославленный брат Блажей мог бы действительно гордиться своим младшим братом из подхалянской деревни. С фамилией Перт он встретился в связи не с опиатами, а с сексуальным влечением. Точнее сказать, прочел эту фамилию. Причем в истории, которая идеально подходит для сценария одного из тех идиотских фильмов, которые показывают после полуночи по телевидению. В ней есть все, чего может ожидать зритель от кино подобного рода: обильно льющаяся кровь, жестокость, звериный секс, но в конце концов все кончается хеппи-эндом.
Перт вместе со своей ассистенткой Перси Островски, которая, прежде чем заняться оргазмом животных, собиралась постричься в монахини, произвела единственный в своем роде эксперимент. Они закрывали в клетке самца и самку хомяков, вспрыскивали им радиоактивный опиат, который должен был конкурировать в мозгу с производившимися там естественными опиатами типа морфина, и измеряли их концентрацию. Для получения данных они снимали самца с самочки в разные фазы копуляции, отрезали им головы, извлекали мозги и готовили из них жидкую взвесь – брр, как только Блажею пришло в голову называть этот ужас коктейлем! – которую затем помещали в пробирки. Наука способна быть исключительно жестокой и кровавой. Но результат эксперимента можно с полным правом именовать счастливым концом. Уровень содержания внутреннего морфина во взвесях из мозгов хомяков до и после копуляции – пока неизвестно, переживают ли хомячки при этом оргазм – отличался на двести процентов!
Удовлетворенное сексуальное желание и успокоенный страх сходны не только для психолога, у них не только похожие графики энцефалограмм, но похожая химия. И это не только у хомячков! Перт не остановилась на исследовании полового влечения хомяков. Она хотела доказать, что этот механизм действует идентично и у людей. Использовать ту же методику эксперимента на людях, ясное дело, не представлялось возможным. Такое не пришло бы в голову и самому извращенному режиссеру телевизионных ужастиков. Даже теоретическая вероятность забора крови в «определенный момент» у людей, занимающихся любовью, лаборантами, которые дежурят у их постели, спутала бы все измерения. Перт нашла другой выход. Она решила измерять уровень этих внутренних морфинов (Блажей, несомненно, назвал бы их гораздо более научно – эндорфинами) не в крови, а в слюне. Она подготовила полоски особой жевательной резинки, вызывающей обильное слюноотделение, и уговорила мужа жевать их и выплевывать в различные моменты их соития в помещенные у кровати пробирки. Впрочем, делали это не только Перт с мужем. Упорной и харизматичной Перт удалось уговорить принять участие в эксперименте большинство своих друзей из института. Исследования материала, полученного столь своеобразным путем, полностью подтвердили результаты экспериментов с мозгами хомяков.
После прочтения этой кровавой истории, словно из третьеразрядного американского фильма ужасов на больничную тему, для Марцина все стало складываться воедино. За исключением одного. Почему и по какой схеме ему неоднократно удавалось совладать с паническим страхом, когда он бежал, как обезумевший, до полной потери сил? Оказалось, он вовсе не наткнулся на «отсутствующее звено», никакой особой тайны тут не было.
Он прочел об этом в «Газете Выборчей» в приемной у дантиста. И самое странное – в длинном интервью с министром иностранных дел Германии Йошкой Фишером. Фишер интересовал его не как политик – политики для него были людьми, которые в результате житейских поражений, когда уже ничего другого не оставалось, принялись за деньги обманывать людей, – а из-за его внешности. Меньше чем за год Фишер сумел похудеть почти на сорок килограммов. Марцин видел фотографии Фишера до и после похудания. На последних морщин у него было больше, чем у Секерковой, хотя он был моложе ее минимум раза в два. И вообще, он даже был похож на Секеркову, хотя у нее глаза были красивее и лоб куда глаже. Видно, Фишеру приходилось чаще морщить его. Политик… Наморщенный лоб вызывает доверие. Даже если он говорит всего-навсего о погоде.
Журналист пытался объяснить перемены в облике министра какими-то сверхординарными средствами. Фишер, впрочем не слишком убедительно, утверждал, что ни к каким диетам не прибегал. Он сказал, что перестал пить вино, начал ежедневно бегать и женился на женщине, которая моложе его на двадцать семь лет. Кстати, это у него третья жена. И он ничуть этого не скрывал. Марцина это признание Фишера страшно удивило. В Польше политик, женатый во второй раз, может стать, самое большее, войтом в деревне. И то лишь в деревне близ Варшавы или Познани. А вот в окрестностях Кракова уже точно нет. Фишер даже пошутил, что во главе немецкого правительства сейчас стоят трое мужчин, у которых в сумме было одиннадцать жен. И похоже, так оно и есть. Шредер, когда стал канцлером, был женат уже в четвертый раз. В комментарии – а это было самое интересное в интервью – Фишер признал, что бег приводит его в состояние, близкое к эйфории. Все речи, произнесенные за последний год, он мысленно готовил во время бега. И еще он добавил, что не является исключением: большинство людей, регулярно занимающихся бегом, через некоторое время испытывают нечто наподобие наркотического возбуждения, а в этом состоянии обостряются чувства и язык становится метким и язвительным, что и нужно политику. Марцину запомнились из этого интервью многочисленные жены, а также наркотическое возбуждение бегуна. Вскоре оказалось, что и про жен, и про бег Фишер, хоть он и политик, не врал. Германский министр экономики Оскар Лафонтен добавил трех своих бывших жен и одну нынешнюю к одиннадцати, а наркотическое возбуждение бегуна оказалось реальным нейробиологическим явлением, которое открыл и подтвердил достоверными данными коллега Перт, американский физиолог Питер Фарелл. Он брал у бегунов кровь до и после интенсивного джоггинга. Оказалось, что как после оргазма, так и после бега уровень внутренних морфинов в крови исследуемых мужчин и женщин чуть ли не троекратно возрастает. То, что люди, кошки, мыши и блохи, будучи напуганными, в панике убегают, получило научное истолкование. Его бегство от Марты тоже.
