Тот поднялся.
— Одиннадцать семей, плюс минус еще столько же. Сами знаете, как их считать? Прописаны двое, живут пятьдесят.
— И что все торгуют? — поинтересовался станичный тренер Смагин.
За участкового ответил Атаман:
— Тут разбираться бесполезно, кто продает, а кто только на шухере стоит. У них круговая порука. Тут надо, как с чирием. Гнилой ствол один, а выдавливают все гнилье вокруг. Иначе не вылечишь.
— Правильно, — поддержали сразу несколько голосов.
— Предлагаю сегодня же вечером сделать рейд по цыганским хатам. Посмотрим, что у них в закромах, какие-такие наркотики? Всех сразу не охватим — сил не хватит, а вот самых злостных наркоторговцев прижучить надо. Петя нам наводочки даст, да и сам участие примет. Так, Петр Сергеевич?
Тот кашлянул и дернулся вперед.
— А на каком основании? У нас что, жалоба на цыган есть, заявление? И мне не понятно, вот приедем мы к ним, как во двор зайдем? А если не пустят? Да и пустят, как там делать обыск без санкции прокурора? Сами знаете, это незаконно. Они еще на нас нажалуются потом, и мы же виноватыми останемся.
Виктор Викторович завелся с пол-оборота.
— О какой это ты санкции говоришь? А они у нас на продажу наркоты нашим детям санкцию спрашивают?
— Ну-ка, я тоже что-то не понял, — атаман подался вперед, — объясни мне поподробней — ты, значит, в нашем рейде принимать участие отказываешься?
— Да, ничего я не отказываюсь, — пошел на попятную Журавлев, — просто, что сразу обыск, можно же просто для начала поговорить с людьми, предупредить. А так без заявления, незаконно…
— Незаконно, говоришь. — Митрич приподнялся и, показалось, в кабинете стало тесно, — а девчонку, помнишь, в прошлом году какие-то нарики изнасиловали и в речке утопили, это законно? А то, что ее мать работать больше не смогла. «Крыша» от горя поехала, может, это законно?
— Да при чем здесь это, есть же закон…
Виктор Викторович от возмущения зарумянился:
— Ты, вообще, на чьей стороне? Может, бабки с них сшибаешь, потому сейчас и о законе заговорил? А? Так что ли, угадал?
— Да какие бабки? — Он растерянно оглянулся на казаков. Те с интересом поглядывали на участкового. Журавлев вскочил, тоже покраснев. — Да вы что? У меня, может быть, от этих бабок миллионы на кармане, коттедж себе, может, отгрохал? Или на «Мерседесе» езжу? Я на стороне закона, а его нарушать…
Атаман остановил участкового жестом.
— Дом у тебя скромный, это правда, и машины дорогой нет — тоже знаем. Но в данном случае, как говорил уважаемый вождь товарищ Сталин, у тебя два пути: или с нами, или против нас. Так что выбирай.
За столом затихли. Жалобно скрипнул стул — на него опустился Митрич. Сидящие к Журавлеву спиной Роденков и Осанов развернулись, чтобы его видеть.
Из участкового как будто воздух выпустили. Он сел и махнул рукой.
— Да что тут выбирать. Я что, не в станице живу. Тоже не слепой, и не враг я своим. Но если меня из органов попрут, то только из — за вас.
— Не попрут, — лицо Виктора Викторовича постепенно восстанавливало естественный цвет, — а и выгонят, не велика потеря. Пристроим куда-нибудь, да, Егорыч?
Атаман откинулся на спинку стула.
— С голоду помереть не дадим. Не переживай.
Участковый поправил форменный галстук и улыбнулся.
— Ну, тогда другое дело. Но все равно надо сделать заявление на цыган. Чтобы мне задницу прикрыть. И, вообще, Никита Егорович, принимай и меня в казаки, что ли. Раз пошла такая пьянка…
Начальник автоколонны хмыкнул и пальцем размял косточки кулака:
— Примем. Попозже.
Казаки за столом зашумели.
Атаман постучал ладонью по столу:
— Тихо, казаки, тихо!
— Да сделаем мы ему заявление, — подал голос с места Василий Смагин, — и не одно. Я сейчас пойду к ребятам, которым эти уроды наркотики предлагали, они с удовольствием на цыган любые заявления напишут.
Атаман жестом остановил снова зашумевших казаков.
— Ну, вот и порешили. А для начала, и правда, можно предупредить, конечно… если ничего не найдем, — он усмехнулся и поднял сжатый кулак, — по-нашему, по казачьему, а там можно и наркоконтроль из города подключить. Там сейчас новый руководитель — толковый мужик, говорят. Устроит тебя такой вариант? — Атаман снова повернулся к участковому.
Журавлев пожал плечами. Он успокоился и сидел расслабленно.
— Устроит.
— Вот и отлично. Первый вопрос, считай, закрыли. Что у нас следующим номером? — Он наклонился ко второму механику и одновременно главному хозяйственнику автоколонны Василию Ивановичу, который перебирал бумаги с последними записями решений круга.
— Давай, Чапай, огласи повестку дня, — Виктор Викторович снова не промолчал.
За столом слегка улыбнулись.
Василий Иванович, собираясь с мыслями, постучал пальцами по столу:
— Я думал вчера об этом. Правильно тут говорили, Егорыч, надо работать по всем направлениям. — Он сделал паузу, перебирая бумаги.
Атаман внимательно слушал, откинувшись в кресле. Митрич поглаживал бороду, ожидая, что он скажет дальше. Смагин, наклонив голову на длинной шее, посматривал в сторону Чапая.
Василий Иванович обвел взглядом поверх очков с интересом слушающих его казаков:
— Каждый займется своим делом. Вот я, например, всегда историей интересовался. У меня, сами знаете, дома казацкого добра на небольшой музей хватит. Если по станице пошукать, то и на нормальный музей боевой славы казаков хватит. Должны же молодые знать, чем их деды занимались и как жили.
— Мы на себя работу с молодежью возьмем, — бывший военрук Трофим Линейный толкнул молчащего учителя физкультуры Роденкова. Тот поднял голову и подтвердил:
— Да мы уже взяли, я кружок по казачьему уставу начал в третьей школе организовывать. Там и джигитовка и история местная, тут Виктор Иванович обещал помочь. Рукопашный бой Самогон будет вести, он бывший десантник. Отбоя от желающих нет. В колхозе пару коней — последние остались — обещали для тренировок выделить.
— Ну, и еще пара задумок есть, — тренер Смагин наклонился, чтобы видеть лицо атамана. — Теперь займемся вплотную.
— Музей в последнюю очередь надо делать, — встрял механик, — наркопритоны надо первым делом уничтожить, а то их вон сколько развелось. Не только цыгане этим занимаются, наши тоже есть выродки — торгуют травкой.
Митрич снова кивнул, а мужики заерзали на сиденьях.
— У меня на улице местный недомерок — с матерью живет — недавно дом купил, а сейчас порошком приторговывает, — подал голос молчавший до этого начальник котельной — молодой, только после техникума Алеша Иванов, по семейной традиции прозванный «кузня». В семье Ивановых и его отец, и дед до сих пор могли подковать редких в последнее время лошадей. Знал кузнечное дело и Алексей.
— Все правильно, — взял слово Атаман, — и музей нужен, и с детьми работать, и патрули, и с наркопритонами бороться. — Он помолчал, глядя в окно, и решительно обернулся, — с этого и начнем. Ты, Василий Иванович, готовь музей, бери в помощь нашего начальника штаба, (будущие музейные работники одновременно кивнули головами и переглянулись), помещение мы тебе где-нибудь найдем, в сельсовете или в клубе — глава администрации Парамонов обещал любую помощь — вот пусть и старается. А с выродками-наркоторговцами, я думаю, поступим так, — Он выпрямился и нахмурился. — На приступ их домов нам никто не даст пойти, — он осуждающе взглянул на Журавлева. Тот смолчал. — Поэтому будем действовать, как говориться, по диспозиции. Для начала проедем по всем их домам, что они в станице поскупили, по чердакам, подвалам, посмотрим. Если что найдем — сразу участкового и понятых вызываем. Ты, Петр Сергеевич, как? Не возражаешь?
Участковый вскинул голову, уверенно глядя в лицо атаману.
— Не возражаю.
Никита Егорович принял его слова к сведению и продолжил:
— Отправим их в район, в милицию — пусть разбираются. А дальше будет видно. Если начнем такие рейды регулярно проводить, а мы будем их проводить, у торговцев бизнес накроется. Что нам и надо. Все согласны? — Он сделал паузу.
Казаки дружно качнули головами.
— Тогда так. Виктор Викторович, и ты, Чапай, готовьте машины и экипажи на вечер. Пять — семь бригад соберем, в каждой чтобы две машины, минимум. Для начала хватит. График дежурств довести до сведения патрулей. — Он опустил ладони на стол. — Все казаки, на том и порешим. Митрич, распределяй по объектам.
Огромный трал с тяжелым бульдозером на борту, скрипя многочисленными колесами, медленно въезжал во двор автоколонны. Никита Егорович встречал его перед шлагбаумом. Ему еще утром позвонили с буровой и сообщили, что трал минут пять назад вышел из Кущевки, а это почти 300 километров. Прикинув примерное время прибытия, Атаман последние полчаса с нетерпением выглядывал в окно. На этом бульдозере работал Иван — старший сын. И работал очень неплохо. Буровики его хвалили. Никита Егорович не видел его уже около месяца и порядком соскучился. Да и серьезный разговор назревал. Пора было уже расставлять точки над «i». Иван, как связался с женщиной с ребенком, дома показываться перестал. И мать волнуется, и сам тоже. «Околдовала она его что ли? Нормальный молодой парень, с хорошими задатками, а институт, где учился заочно, бросил. Точно, она на него влияет. Не раз пытались с женой поговорить с ним, но он все время ускользал от откровенных вопросов. Может, поэтому и домой заглядывать перестал — не нравятся ему прямые вопросы».
