Маша отчаянно мерзла, посматривала в окно, не появится ли Света, наконец? Сколько можно тренироваться? Достала смятый конверт.
-Полежаевой М. Обратного адреса, разумеется, нет.
Расправила сложенную открытку. Что так взбесило Геночку, интересно? "Без тебя, твоей улыбки, голоса - все теряет смысл. Я люблю тебя! Люблю! Понимаешь? Федотов - просто глупый хвастун. Хотя все кошмарная несправедливость. Все! У этого животного есть повод говорить о тебе. Прости. Видимо, я ревную. Прости. Хочется видеть тебя счастливой..." Ясно. Теперь ясно.
-Маруся.
В дверях стояла бледная мама.
-Маруся, пожалуйста, иди домой. Ты не одета.
-Хорошо.
Ничего хорошего в этом не было.
* * *
Домой она теперь ходила одна. Так получалось. Хотя во дворе жила куча "бэшек". Братья Федотовы бывшую любовь-морковь старательно игнорировали. Хороводились с "ашками"-Наташками. Слава Богу, презрительные взгляды бросать перестали. Дразнить тоже закончили. Не то, чтобы притомились, они еще и половины запаса злости со склада боеприпасов не израсходовали. Просто получили внезапный втык от Вовки Безуса. Обыкновенно он в классные разборки не вмешивался, соблюдал демонстративно, нейтралитет. А тут, вдруг, вздернул за шиворот обоих близнецов сразу, потряс немножко, было слышно, как у них зубы стучат, и обрисовал в скупых красках, что он с этими Дон Жуанами сотворит, ежели вышеназванные обормоты не угомонятся.
-Ясно?!
-Угу.
Братья мгновенно осознали, что томагавки придется зарыть. Сила миротворца слишком явно превосходила суммарную энергию близнецов. А решиться на конфликт с привлечением союзников, Федотовы не могли по причине полного отсутствия на горизонте желающих скрестить шпаги в бою с Вовкой. Иными словами, дураков связаться с Безусом, в школе и окрестностях не водилось. Уж такой он был особенный. Громадная физическая мощь играла роль отнюдь не первостепенную. За стальными кулаками угадывался крепкий характер. Об железную стену не просто лоб расшибешь, сам разобьешься, на мелкие кусочки. Признанные всеми драчуны Безуса старательно обходили. Он шествовал по коридорам - равнодушный, отстраненный. Лицо, не выражающее никаких эмоций. Прямо как у порядочного Чингачгука или Терминатора. Наблюдатель, а не участник во всяких разборках. Квалификационные стычки его не касались. Вовкин статус был определен еще в первых классах - Сам Себе Хозяин - Не Тронешь, Не Убьет.
Сначала Маша вошла в роль принцессы, честь которой защитил храбрый рыцарь, попробовала выдать Вовке милое спасибо, окруженное разными виньетками приятных слов. Благодарность снисходительно отвергли, не дослушав.
-Не за что.
Маша сняла маску беззащитной средневековой красавицы и отшвырнула ее в сторону. Показала спасителю язык. Ни комментариев, ни хмыканья, ни иной реакции не последовало. Так что жест гнусной девчонки тоже не имел большого успеха. Вовкино равнодушие было непробиваемым.
-Все равно спасибо. Читай по буквам. Саша-Петя-Аня-Света-Игорь-Боря-Олег.
-Уморила.
Зевнул защитник, отвернулся, прихватил Марка, и поволок за собой в буфет. Белокурая Бестия дергался в лапах друга, гримасничал. Ему происходящее, разумеется, казалось забавным. Талантливый на шалости красавчик демонстрировал свое видение мизансцены.
-Джульета, твой Ромео не воспитан. Ты на балконе, он линяет прочь. Прожорливый бездушный проходимец. А бедный паж, им съеден будет, факт. Стаканом молока запьют бедняжку. Я о себе, конечно, о себе.
-?
-Мой белый стих тебе не угодил? Джульета, ты ужасна. Хочешь рифму? Какая пошлость.
-?
Маша поморщилась. Достойно ответить наглецу каким-нибудь гекзаметром, с ходу, без подготовки? Разве она поэт? Тут нужен Царевич, как минимум. Пропащая душа не появлялся в школе уже давно. Где ты, Иванушка? Улетел? Не улетел? По каким болотам бродишь в поисках своей стрелы? Какое земноводное держит ее в лапах? Ох.
Некстати припомнился стишок.
-Филин ухает в лесу.
Я тихонечко гуляю.
Мухоморы собираю.
Или ежиков пасу.
* * *
Лучшая подруга утонула в чувстве. Извлечь ее наружу из любовной пучины никто не мог. Даже Маша, с которой просидели вместе не один год. И съели не один пуд сахара в печеньях, вареньях, конфетах. Светке весь мир заслонила страсть к физруку. После уроков она оставалась на баскетбол. Стучала мячиками о пол, кидала их в корзины. Хотя официально секция проводилась три раза в неделю, спятившая Светка тренировалась каждый день. А по субботам даже дважды. До и после уроков. Таковое рвение физрука приятно удивляло. Класс, затаив дыхание, ждал развития событий. Светке сочувствовали даже пацаны. Ибо новый препод был похож на человека. Не орал, как припадочный, не обзывался, придумывал игры. И выглядел точно Джеймс Бонд.
К разболевшейся Валюхе Ковалевой (сломавшей конечность на ровном месте) первые дни таскались чуть не всем классом. Потом надоело. И вторую, плюс третью часть срока Маша навещала Бриллиантовую Ногу одна. Выздоровление затянулось. Валюха не унывала. Листала учебники, зачитывалась книжками-журналами. Передавала одноклассникам приветы. Обещала вскоре вернуться. Двадцать восьмого февраля ее перевели в онкологический диспансер. Якобы на обследование. Но Маша видела, какими взглядами девочку провожали медсестры. Палатный врач-травматолог сделал непроницаемую кирпичную морду. Специалист. Встретился глазами с Машей - отвернулся, заторопился по делам. Полежаева было вышла следом, расспросить поподробнее - что и как. Натолкнулась на Валюхину мать, была поймана за шиворот.
-Ты поняла. Я вижу. Ты поняла. Не говори ей! Не говори ей! Не говори!
Она больно трясла дочкину подружку и не могла остановиться, расцепить побелевшие пальцы. Маша тоже не вырывалась. Голова моталась, как у китайского болванчика. Из палаты долетел веселый голос.
-Секретничаете? Как не стыдно!
* * *
Диспансер располагался поблизости. Водитель больничной машины курил, смотрел, как в холодное брюхо его колымаги грузят девочку с забинтованной ногой. Ругаясь, что летом можно было бы довезти прямо на каталке, бензин зря не тратить, он тронул с места. Разбитная, немного хамоватая медсестра хлопнула его по плечу.
-Не жужжи, Семеныч.
Остановились перед дверью приемного покоя. Предстояло вскарабкаться на крыльцо. Преодолеть тринадцать высоких ступеней, ведущих в ад. Мама, медсестра и Маша (Семеныч укатил, чтобы не помогать, сославшись на боль в спине) внесли Валюху внутрь. Прыгать на одной ноге она уже не могла. Только встала возле машины, позеленела от боли.
В приемном покое положили бледную, сцепившую зубы, Валю на приготовленную каталку. Устроились рядом. Пришлось сидеть полчаса. Медсестра начала нервничать. У нее в родном отделении хлопот было по горло. Тратить время понапрасну ей не хотелось. Валюхина мама напряженно улыбалась застывшими ярко накрашенными губами. Наконец, прибежала красивая девчонка в подсиненном халатике.
-Ковалева из травмы?
-Да.
-Раздевайте ее. Поедем к лифту.
Медсестры обменялись бумагами. Ох, не напрасно некоторые истории болезней никогда не отдают в руки пациентов и их родственников. Валюхина мама складывала - возвращать в травматологию одеяла и бушлат. Маша помогала. Обе нервничали, сталкивались, мешали друг другу.
-Где лифт?
-Я покажу. Ты сестра?
-Одноклассница.
-Подруга дней моих суровых.
Подала голос, приходящая в себя, Валюха. Продолжая выделываться, добавила.
-Машулька дряхлая моя!
Медсестра шутки не оценила. Смотрела сухо. Больше ни о чем не спрашивала. Когда выезжали из лифта - на этаже, колесо угодило в щель. Втроем: медсестра, тетя Ира Ковалева и Маша пыжились пару минут. Безрезультатно.
-Как нарочно!
Вздохнула медсестра.
-Кошмар какой то. За помощью сходить, что ли?
Пробегающий мимо высокий мужчина в белом халате притормозил.
-Проблема?
В коротком вопросе прозвучал настоящий интерес. Без притворства. Красивая медсестра кивнула, соглашаясь с тем, что проблема имеет место быть. Маша вскинула голову удивленно. Этот доктор был не ниже Безуса!
Ростом Полежаева пошла явно в папину родню. Привыкла считать себя если и не каланчой, то жирафой точно. А тут в кои веки, перед глазами проплыло плечо... (Обыкновенно Маша созерцала в троллейбусах и коридорах мужские макушки.) Широкое, крепкое плечо. Как в сказках старых написано - косая сажень.
Голос тоже был особенный. Спокойный, сильный.
-Отойдите.
Врач, о котором задумалась Маша, взялся за каталку, едва заметное усилие и окаянное колесо было вырвано из тисков. Вспотевшая медсестра вытирала лоб.
-Спасибо Матвей Андреевич! Если бы не вы...
Он улыбнулся. У Машки сердце пропустило два удара. Что за дела?
-Спасибо в шкаф не поставишь!
Доктор перевел взгляд на Машку. Подмигнул.
-Шутка.
