Ознакомительная версия.
С тех пор он и стал – охотником.
4Однажды он нашел перчатку, которую кто-то повесил на ветку акации. Это была правая перчатка, она точно подошла к его маленькой ладони. Казалось бы, что пользы от одной перчатки, и к чему она нужна – маленькая, одинокая?
Рассказывают, что Ленин, выронив как-то перчатку из окна электрички, тут же бросил вслед за ней другую: мол, если кто найдет одну, то пусть найдет сразу две… Но Ленин мудак, он не понимал, что и один предмет из пары можно с успехом применить и поставить на верную службу.
Это, кончено, фантазии, насчет Ленина: пусть читатель обвинит автора в идиотизме, если читателю от этого полегчает… Не перчатка, а варежка, не электричка, а поезд на паровой тяге, и Ленин далеко не мудак, да и вообще – он тут не при чем: это просто анекдот, старый, ходивший в народе еще до рождения вождя, как-то раз упомянутый Достоевским… Да и кто такой Ленин – помнит ли благосклонный читатель? Гуню и Аллу знает, Ксюшу знает и обожает. А Ленин – кто? И Достоевский тоже – кто он такой?
Перчатка, найденная Ястребовым, была кожаной, дорогой. Пара таких перчаток стоила половину его пенсии. Перчатка трепалась на ветке, на ветру, она была грязная и мокрая, Ястребов принес ее домой, вымыл с хозяйственным мылом и просушил. Высушенную перчатку он расправил, размял, натянул на руку и залюбовался своей рукой… Это была красивая, мужская, весьма дорогая рука. Ястребов протянул руку в перчатке над столом, стряхнул пепел в пепельницу…
Рука в дорогой перчатке над золотой пепельницей, красный огонек сигареты в полировке стола, словно пьяно блуждающий лазерный прицел… И сигарета – не какая-нибудь бомжовая «Прима», а гламурный «Парламент»…
Отъезд. Стол красного дерева, широкий, начальственный стол… На полу медвежья шкура… За столом сидит человек, его затылок гладко выбрит.
Это – генерал-полковник Ястребов, министр внутренних дел России. Он богат, силен, криминален. Он продает оружие чеченским бойцам, а из Чечни гонит в Россию водку и бензин. Он обдумывает план миллионной сделки, подсчитывает прибыль, на которую сможет взять себе очередную, седьмую наложницу – восемнадцатилетнюю Люсю, которую надо одеть-обуть, купить ей апартаменты и автомобиль.
С сегодняшнего дня их будет ровно семь – девушек в апартаментах. Каждое утро генерал будет приезжать в министерство из нового района. И больше никогда не вернется в эту сраную дыру.
Острый, коварный блик лазерного прицела шарит по комнате, многократно отражаясь в стеклах и зеркалах, в фотографиях прославленных предков, в наградных листах, являя немного обалдевшему зрителю всю историю рода Ястребовых, которые верой и правдой служили царю и отечеству, Ленину и Сталину, Брежневу и Горбачеву, Ельцину и Михасю… И вот, застывает смертельная капля на бритом затылке генерала. Толчок – и генерала нет: на секретных долларовых ведомостях лежит массивная мертвая голова, кровь тонкой струйкой стекает на пол, будто бы в комнате кто-то мочится…
Нет, пусть уж лучше он – не фантазийный мертвый генерал, но живой реальный майор, только целый и невредимый, здесь и теперь. Майор запаса Ястребов, нищий, несчастный, стареющий человек.
5Он вошел в магазин бодрой пружинистой походкой, на ходу снимая дорогие перчатки. Печатка-то была, конечно, одна, но со стороны оно выглядело… Ястребов тщательно отрепетировал этот быстрый жест иллюзиониста: как будто бы одну перчатку уже снял, сунул в карман, а другую, по рассеянности, держит в руке, и этой перчаткой показывает на табачную полочку:
– Пачку «Парламента».
Оксанка заметила перчатку и коротко взглянула ему в глаза:
– Одну?
Ястребов смутился, забормотал:
– Да нет, у меня их две… Я ее в карман…
Но оказалось, что речь шла о сигаретах: этот расхожий прием торгаша: Одну? Что еще?
И Оксанка положила на прилавок две пачки дорогих сигарет.
6Это был ужас. Никто, кроме отставного майора Ястребова не представлял, какой это был ужас. Он взял свои пачки «Парламента», лениво положил их в карман. В магазинчике были молодые люди, они выбирали какие-то снэйки, предвкушая лакомство, наслаждение… Как же он ненавидел их – этих молодых, жрущих, ебущихся.
Он пришел домой. Дома не было совершенно ничего съедобного. Ни куска хлеба – ничего. Только две пачки «Парламента». Ну, еще соль, сахар и крахмал.
Но ведь если бы он не взял вторую пачку, то мог бы взять пять буханок хлеба, и ел бы их, ел, обильно запивая водопроводной водой, густо посыпая то солью, то сахаром, то крахма… Отставить! Крахмал вылетел по инерции.
Это была суббота, вечер. Сбербанк откроют только утром в понедельник. Тридцать шесть часов ему надо было что-то есть. А голод он испытывал уже сейчас.
Ведь он как хотел? Купить пачку «Парламента», вальяжно выплыть из помещения, надевая перчатку в своем величавом движении (подразумевалось, что вторую он наденет уже на улице), потом, согнувшись, добрести до оптовки, накупить на оставшиеся деньги хлебопродуктов, чтобы продержаться до понедельника… Именно по понедельникам, каждое утро, он снимал с книжки четвертушку своей пенсии.
А тут: Одну? Что еще?
Это был ужас, но Ястребов знал: она заметила перчатку, она оценила ее.
7Благосклонный читатель недоуменно пожмет плечами: ну и что? Перехвати полтинник у соседей: в понедельник отдашь. Зайди к какому-нибудь старому другу, тем более что у Ястребова их порядочно накопилось за жизнь, и умерли от пьянства еще не все.
Но благосклонный читатель – не майор Ястребов. Майор Ястребов никогда…
Ничего. Ни у кого. Не просил.
8Он впервые увидел Оксанку в июне. Ястребов просто так завернул в этот магазинчик, чтобы поглазеть да перевести дух под кондиционером: обычно он отоваривался на оптовке, где все было дешевле на рубль-другой.
Магазинчик назывался «Лесной», потому что был построен на краю города и обслуживал пятиэтажки, которые стояли на самой опушке.
Именно в одной из этих пятиэтажек когда-то жила Агния – маленькая, одинокая бегунья… Жирмудский, поэт песенник, как-то раз принес домой странную зеленую шляпу, но об этом речь впереди… За мной, читатель!
Итак, Ястребов зашел в магазинчик «Лесной». И увидел ее…
– Оксанка! Че ты, дура сраная… Где эти коробки, мать твою… Ой! Простите великодушно…
Выпорхнула из подсобки в зальчик какая-то цыганистая фря и замерла, Ястребова у прилавка заметив. А Оксанка посмотрела ему в глаза. С легким любопытством, словно на какой-то новый постер посмотрела…
Ястребов улетел.
Он никогда никого не любил – просто порой хотел некоторых женщин, включая бывшую жену. Та буря, которая пронеслась в его голове… Та смесь ужаса, отчаянья, счастья и тоски…
Тварь. Какая же красивая тварь. Саму жизнь за нее отдать…
– Вот, как оно, оказывается, бывает… – бормотал он себе под нос по дороге домой.
На другой день он пришел в магазинчик «Лесной», небрежно бросил на прилавок пятьдесят рублей и громко сказал, двинув от левого глаза ладонью:
– Пачку «Парламента»!
– Что еще? – спросила Оксанка, с любопытством посмотрев на потертую шляпу пришельца.
– И бутылочку вина.
Оксанка оглядела Ястребова с ног до головы.
– Это дорогое вино, – грустно сказал она.
Ее слова означали, что она оценила своим опытным взглядом все насущное достоинство Ястребова и сделала вывод: данному покупателю не по карману такое вино. Типа того: Ты, срань, рвань. Ты даже смотреть не имеешь права на это вино. Ублюдок. Да это вино пьют только достойные люди: бандюки, депутаты, путаны. Пошел вон.
Ястребов подавил гнев, закипающий от прочитанных мыслей продавщицы. Ему хотелось завизжать, затопать ногами: Я, я, я… Да ты знать не знаешь, какое я пил когда-то вино. Когда весь мир лежал у моих ног. Когда меня любила не какая-то тварь, вроде тебя, а сама Великая Родина.
– Это мое любимое вино, – нежно сказал Ястребов, алкоголик.
9Когда-то он знал офицера, который брал женщин шоколадом и шампанским. Тот офицер приходил в ресторан, заказывал бутылку шампанского и шоколадку. Сидел в углу одиноко, загадочно, наполнял бокал, наблюдая таинственные игры пузырьков… Выпивал, отламывал квадратик шоколадки, съедал, ощупывая кончиком языка, мягкий, словно говно, шоколад…
Честно рассматривал женщин, долго и печально глядя каждой в глаза. Каждой по одному значительному взгляду.
Женщины в те годы ходили в ресторан парами. Со стороны казалось, что две подруги просто хотят провести вечер вместе. Красавица, как правило, брала с собой дурнушку, чтобы оттенить свой образ и выиграть приключение наверняка.
Ознакомительная версия.
