Ознакомительная версия.
«Боже, какая красота! Я такой элегантной фиалки еще, пожалуй, никогда не видела! И когда только она расцвела? Вчера я еще ничего такого за ней не замечала… Или позавчера?»
Белла Львовна живо приподнялась, несколько раз поерзав, помогая себе руками, сдвинулась со своего трона и, довольно сильно хромая, но живо, устремилась к окну. И долго еще потом со всех сторон любовалась своей самой обыкновенной фиалкой, будто это было по меньшей мере девятое чудо света.
А Саша поплелся назад, к себе в танатологию.
* * *
Где же Людмила Васильевна держит сахар? Лена открыла одну дверцу шкафа, другую… Куда она его спрятала?
— Людмила Васильевна! — Ну надо же, куда-то ушла. Лена еще раз заглянула в пустую сахарницу. Где-то ведь лаборантка прячет коробку? Может быть, здесь?
Лена открыла еще одну дверцу, и под ноги ей выпали какие-то листы. Она машинально подобрала их, взгляд случайно упал на первую страницу. Судебно-гистологическое заключение. Крылов Николай Алексеевич, 48 лет. У Лены странно похолодело внутри. Имя — как у ее отца. Полное совпадение — и фамилия, и отчество… Что это? Это заключение эксперта-гистолога, исследовавшего кусочки внутренних органов. Бывает же такое… Она перевела взгляд на дату рождения. Что же это? И день рождения — как у отца. Она стала искать дату смерти. Внутри все похолодело. Как же так? Чтобы еще какой-то человек, с таким же именем, как у отца, родился и умер с ним в один день? Так не бывает. Во всяком случае, в их городе, в котором населения-то всего около миллиона… Значит, она сейчас держит в руках заключение о смерти ее отца? Но тогда почему это заключение читала Людмила Васильевна? Ведь именно эти бумаги она положила в шкаф, когда Лена вошла в комнату за микроскопом, Лена это точно помнит. Ей тогда еще пришло на ум сравнение со Штирлицем. Что Людмила Васильевна в них искала?
Лена скользила взглядом по строчкам вниз. Перевернула последнюю страницу. Судебно-гистологический диагноз: «Острая эмфизема и отек легкого… неравномерное кровенаполнение миокарда…» Вот заключение гистолога: «вышеперечисленные признаки соответствуют морфологической картине при утоплении в воде». Подпись. Косая закорючка и расшифровка — Б. Л. Маламуд. У Лены на лбу выступил пот. Как же так? Мама говорила, что у отца случился острый инфаркт миокарда. А здесь про инфаркт ни строчки…
Людмила Васильевна вошла в комнату, разговаривая по мобильному телефону.
— Что это такое? Где вы это взяли? — Лена даже не подумала скрываться. Узнать сейчас, узнать все, сразу, немедленно!
Людмила Васильевна осеклась, увидев документы в Лениных руках.
— Я перезвоню тебе… — сказала она рассеянно в трубку и вдруг нашлась: — Ну, вы же сами понесли в комнату микроскоп с препаратами! А это заключение гистолога как раз про утопление. Вот я и подумала, что, может быть, вы захотите студентам показать этот случай?
— Это заключение о смерти моего отца.
— Не может быть! — Людмила Васильевна очень искусно сделала удивленное лицо и даже отступила от Лены назад. Но вообще-то ей в самом деле стало очень неудобно. Людмила Васильевна была не злая женщина. Вот ведь как не вовремя вышла она из лаборантской! Надо было сразу отдать заключение назад, не оставлять в шкафу. Или даже прочитать прямо на месте, в гистологическом архиве. Вот ведь до чего доводит желание узнать все бабские сплетни!
— Извините, Елена Николаевна, я не знала… — Людмила Васильевна покраснела до корней волос своей высокой прически.
— Я возьму эти бумаги себе.
— Елена Николаевна, нельзя. Заключение надо вернуть в отделение гистологии… Ведь я же его взяла… только для занятия. Вы не подумайте…
— Я вам отдам заключение завтра. — Лена развернулась и пошла в группу. Перерыв закончился, чая она так и не выпила. При подходе к учебной комнате она услышала, как опять кто-то заорал. Похоже, это был опять Иванов.
Что они теперь, бьют друг друга микроскопом по башкам? Лена попыталась улыбнуться, но внутри ее всю трясло. Пальцы похолодели. Она спрятала руки в карманы халата.
Когда она вошла, студенты опять уже сидели молча, уткнувшись в методички.
Лена села за стол, обвела взглядом группу, сглотнула.
— На чем мы остановились?
Она никак не могла собраться с мыслями. Если отец умер не от инфаркта, а утонул, какой маме смысл был это скрывать?
— Вы нам велели прочитать методичку, — подала голос ее маленькая тезка, Елена. Иванов сидел бледный, с перекошенным лицом, с закушенный губой.
— Что с вами, Иванов?
Студенты тихонько заржали, уткнувшись в методички.
— Он себе на ногу микроскоп уронил… — сказал тот самый студент, которого Иванов топил в блюдце.
Она помолчала. Значит, все-таки дрались микроскопом.
— Иванов, в таких случаях полагается делать рентген. Вам нужно обратиться в студенческую поликлинику. Вдруг у вас перелом.
— Да вы не волнуйтесь, Елена Николаевна, на нем все как на кошке заживает.
«Почему до сих пор прыгают буквы в тексте перед глазами?»
— Продолжаем занятие. Теперь, когда вы познакомились с темой по методичке, вы должны мне сказать, почему сегодня на секции мы не увидели истинных признаков утопления…
«А у моего отца, значит, были истинные признаки утопления…
Господи, они опять молчат… И на Иванова теперь нет надежды, он покалечен микроскопом».
— Потому что смерть этого человека была рефлекторной… — это неуверенно пропищала маленькая Лена.
— Молодец, Лена. — Пусть хотя бы так. Пусть термин и не совсем верный, но мыслит в правильном направлении.
— А что вы подразумеваете под словом «рефлекторной»?
— У него развился стойкий спазм голосовой щели гортани и внутрь не проходили не только вода, но и воздух. Он как бы задохнулся от нехватки воздуха, находясь в воде.
— Вы ухватили самую суть. А какие еще признаки свидетельствуют об этом? Кто поддержит Лену?
Худо-бедно, но она заставила всех перечислить по методичке хоть по одному признаку. Ну вот, глаза у них стали осмысленней и повеселее.
— Ну, а теперь осталось ответить на вопрос: зачем Петр Сергеич долбил стенку основной пазухи?
— Человек при утоплении делает сильные и резкие дыхательные движения. При этом вода может попасть в пазуху основной кости, куда ей не добраться, если человек оказался в воде уже мертвым. — Это уже Иванов. Значит, не такая серьезная у него травма.
…Не добраться, не заползти, не запузыриться, не залиться, не забултыхаться… А ей как раз хочется сейчас куда-нибудь заползти и все обдумать…
Лена смотрела на них, вдруг развеселившихся, порозовевших взрослых детей, а видела отца. Своего папу, которому когда-то щекотала пятки, сидя под столом, с которым ходила есть мороженое к «писающему летчику», своего сильного доброго папу, теперь как-то странно, бессмысленно бултыхавшегося в воде. Как это могло получиться? Он ведь хорошо плавал. Он научил плавать ее, Лену.
— Ну, что это за веселье! Мы продолжаем. Всегда ли обнаруживается этот признак?
— Здесь написано, в шестидесяти пяти процентах случаев…
— Наш случай в это число не попал. По разным причинам. Может быть, слизистая оболочка носа была утолщена в результате какого-то заболевания, может быть, человек утратил силу воли и не мог бороться, чтобы выплыть…
А ее отец? Как он вел себя в воде?
Нет, она больше не может. Надо заканчивать, иначе с ней будет истерика.
— Так все-таки, если мы поняли, что экспертиза утопления достаточно трудна, какой же признак утопления считается абсолютно достоверным?
Смотрят друг на друга. Ну, смелее, говорите хоть что-нибудь! У нее нет больше сил вести это занятие.
— Иванов, ответ по вашей части!
— По моей?
— Я знаю! Это диатомовый планктон! — выкрикивает маленькая Лена.
— Вот и славно. Давайте посмотрим, как он выглядит. Иванов, вы не сломали микроскоп о свою ногу?
— Хрен его сломаешь…
— Лена, садитесь рядом со мной и покажите всем микропрепараты.
Сама она ни за что не будет смотреть…
— А здесь ничего не видно!
…черт бы все это побрал!..
— Это вы сместили зеркало микроскопа во время вашей борьбы и потом не смогли правильно установить освещение.
Она подвинула микроскоп к себе, навела объектив. Хорошо, хоть с этим справилась. Тоже не наводила его с самого института. Встала, чтобы уступить место студентам. Те встали и лениво, по очереди стали заглядывать в окуляр. Вялые реплики от «Чего-то ничего не вижу…» до «Да вон же она, дурак!» раздавались от стола.
— Все посмотрели? Похоже на инфузорию-туфельку, которую вы изучали еще в школе по биологии. Но важна не сама туфелька, важно место, где вы ее обнаружили. При истинном типе утопления этот простейший микроорганизм попадает в кровь и быстро разносится по всему телу. Достоверным признаком считается обнаружение этой… — Как же она называется, эта зараза? — …диатомеи в почках и костном мозге. Сама по себе без дыхательных движений она туда попасть не могла…А в нашем с вами сегодняшнем случае будем мы искать диатомовый планктон?
Ознакомительная версия.
