Ознакомительная версия.
– Вы ведь так не думаете. Вы ведь не думаете, что дело только в этом.
– Неважно, что я думаю. Он ввязался в новое дело и выиграл. Там, где выигрывают немногие. Дело ведь не в его духах. Сколько их создано в разное время разными людьми… И они мало чем отличаются друг от друга, уж поверьте. Чуть больше мяты, чуть больше бергамота – значения не имеет.
– А что имеет? Объясните дилетанту.
– Обоняние развито у людей далеко не так сильно, как воображение. Я уж не говорю о мелочном тщеславии на каждый день. И тщеславии покрупнее – для выходных и религиозных праздников. Я уж не говорю о сексуальности – все просто одержимы своей собственной дерьмовой сексуальностью. Людей не надо ни в чем убеждать – им просто нужно польстить. Укрепить их в иллюзии собственной исключительности, но при этом дать возможность быть узнанным, затеряться в толпе себе подобных. И если ты понял, как это сделать, – все, считай, что весь миру тебя в кармане.
– А духи льстят.
– Духи льстят. Это их основное предназначение, это их философия. Довольно примитивная, но беспроигрышная.
– А как же все эти теории о том, что при помощи запахов можно управлять людьми? Сколько книжек написано…
– Я не читаю книжек – вредно для здоровья. А людьми можно управлять при помощи чего угодно.
– А в живой природе? Ведь там…
– Кто вам сказал, что человек – это часть живой природы?.. Что-то вы чересчур любознательны для фараона…
Вот если бы завтра вы оставили свой полицейский окоп и прорвались на рынок с новой маркой духов, которые созданы… скажем, на основе вытяжки из спермы какого-нибудь маньяка… серийного убийцы… вас ждал бы грандиозный успех.
– Почему вы вдруг заговорили о серийных убийцах?
– Просто так. В качестве иллюстрации. Зло ведь тоже льстит человеку. Хотя бы возможностью выбора.
– Я всегда думал, что зло как раз выбора не оставляет.
– Это потому, что вы – фараон. А я – художник.
– Я всегда думал, что художник как раз борется со злом…
– Все, кто думали так же, как вы, лежат в общих могилах, едва прикрытые лохмотьями. А их дети едят соевую кашу и вяло соображают, как бы им расплатиться с кредиторами. Зло – не враг, а союзник, Бланшар. Во всяком случае – для художника.
– Почему вы вдруг заговорили о серийных убийцах?
– Просто так. Дались вам эти серийные убийцы…
– А что, из спермы и правда можно сделать духи?
– Да хоть из ржавых гвоздей. Хоть из конского волоса.
– Ну да!..
– Ни черта, конечно, из всей этой лабуды не склепаешь. Но главное – вовремя сообщить о намерениях склепать. Нанять с десяток прохиндеев, которые пишут для глянцевых журналов. Подать фотографию флакона под выгодным углом. Да чтобы в его дизайне была криминальная изюминка. Да чтобы его заснял какой-нибудь сноб типа Дэвида Да Чейпла или Жан-Лу Сьеффа45… Да чтобы его отрекламировала какая-нибудь тупоголовая голливудская звездишка типа Зеты-Джонс или этой… Дженнифер Лопес. Такие сиськи и такие задницы, как у них, нравятся всем, за исключением погонщиков мулов в Непале и идейных лесбиянок. Но кто будет спрашивать мнение идейных лесбиянок? Так что ваши спермоманьяческие духи обречены на успех. Так же, как духи с запашком конского волоса, даже погонщики мулов слова поперек не скажут… И все.
– И все?
– Дело сделано. А с десяток внушаемых придурков вообще будут сражаться за последний флакон из партии.
– Вы так хорошо разбираетесь в производстве духов?
– Вообще не разбираюсь. Но зато я разбираюсь в людях. Духи – это химия. А химия – вещь муторная. Кого интересует химия? Всем нужна физика, а не химия.
– Физика-то здесь при чем, господи?
– Физика – как физическое влечение, Бланшар.
– Спаривание, ага.
– Физическое влечение. И вся эта свора парфюмеров направляет его в нужное русло… Общими усилиями водружает романтический нимб над банальным желанием потрахаться… заставляет почувствовать себя соблазненным, когда тебя никто и не думает соблазнять… Вы ведь фараон, Бланшар. Вы часто видели проституток, которые пользуются дорогими духами?
– Каждый день по телевизору.
– Я не говорю о политиках, спортсменах, кинозвездах и прочей шушере… Я говорю о самых обыкновенных уличных шлюхах. Но они хоть честно торгуют собой. Все остальные хотят быть купленными, не продаваясь, – продаваться им их вшивая нравственность не позволяет.
– А вы?
– Я – продаюсь.
– Ну слава богу. А то я уже подумал, что вы идейный анархист… С Ги так и было?
– Что?
– Нутам… глянцевые журналы и Дженнифер Лопес…
– На Лопес у него не хватило бы денег. Даже на дырку в заднице Дженнифер Лопес не хватило бы. Но у Ги была в запасе козырная шестерка. Ронни Бэрд.
– Ронни Бэрд. Знакомое имя.
– Один модный художник. Записной урод.
– Точно. Тот, что покончил с собой в прошлом году. Прыгнул с моста.
– Он.
– Я читал в газетах. Так этот Ронни работал с Ги Кутарба?
– Ну, работал – это громко сказано… Ронни Бэрд работал только с крупными фигурами и крупными купюрами. Кажется, он купил что-то у мадам Сават. Или она что-то купила у него. Насколько я знаю, он разрабатывал дизайн флакона для первых духов Ги. Не знаю, что ему посулили за эту работенку.
– Разработал дизайн флакона и сиганул с моста?
– Не думаю, что оба этих события как-то связаны между собой. Но что правда – то правда. Сиганул.
– Любопытно. Очень. Они с Ги были друзьями?
– Сомневаюсь. Ги не дотягивал до калибра Ронни Бэрда. Это сейчас он круто приподнялся на своих духах. А тогда он был самым обыкновенным манекенщиком, каких тысячи. Обыкновенным молодым любовником преуспевающего дизайнера. Таких тоже тысячи. Вряд ли они были даже толком знакомы.
– Тогда почему он согласился работать над этим проклятым флаконом?
– Не знаю.
– Расскажите-ка мне об Азизе Мустаки…
– Еще один покойник… Его смерть была гораздо занимательнее, чем жизнь. И гораздо эффектнее. Вот и все, что я могу сказать.
– Не густо.
– Вы совсем забыли о вине, Бланшар. Подлить еще?
– Хватит, пожалуй…
– Могу добавить только то, что как модельер Азиз прогорел. Он был одержим гомосексуальностью и слишком уж проталкивал ее в своих моделях. Сами модели тоже не отличались свежестью и оригинальностью. Так что он быстро успокоился и предоставил Мари-Кристин решать все творческие проблемы. Правда, это не помешало ему остаться отвратным типом…
– Какие отношения связывали Ги и вашего патрона?
– Я – свободный художник, и он никогда не был моим патроном. А Ги никогда не был гомосексуалистом, так что и отношений с Азизом у него быть не могло.
– Смерть Мустаки не из приятных, прямо скажем.
– Гомофобом Ги тоже не был. Это на случай, если вы его подозреваете. Для того чтобы отсечь человеку голову, а потом утопить ее в ведре с коллекционным вином, нужно недюжинное самообладание.
– Примерно такое же самообладание нужно, чтобы посоветовать продать живых улиток. Которые прямо на твоих глазах вытащили из глотки мертвой женщины.
– Не вижу связи, Бланшар.
– Я тоже. И мне это не нравится. Я интересовался духами Ги. Несколько разных флаконов. Я держал их в руках.
– Вы даже могли их купить при желании. Они продаются везде. Посмотрите у себя в клозете за сливным бачком. Наверняка, кто-то и там их толкает по демократичной цене.
– …Несколько разных флаконов. Один из них был в виде улитки.
– Ну и что?
– Раковина из опалового хрусталя, из нее выглядывает головка слизня, она же – колпачок флакона. Все очень привлекательно.
– Верю вам на слово.
– Второй флакон оказался еще занятнее. Он не просто стеклянный – темное стекло вправлено в довольно прочную пластмассу серебристого цвета. Что-то вроде миниатюрной ажурной арки… С какого моста прыгнул в воду художник? Ронни… Ронни Бэрд…
– Не помню точно. Кажется, мост Аустерлиц.
– Черт… Ну конечно. Я прямо вижу их перед собой… Это не арка. Не совсем арка. Это арочный пролет моста. Похожий на настоящий, только гораздо меньшего масштаба. А внутрь он поместил флакон. Хитро.
– Вы как-то странно возбудились, Бланшар…
– Ги заказывал флаконы на стекольном заводе Баккара. Их изготовляли по уже готовым эскизам – он сам разрабатывал дизайн флаконов. Он разработал дизайн флаконов ко всем своим духам, кроме первых…
– Ну и что?
– Сначала улитка. Я давно над этим думаю… А теперь еще и мост. Это как-то связано со всеми смертями…
– Если и так, стоит ли нервничать? Все имеет разумное объяснение. Даже если предположить, что вы правы, что это доказывает? Ги видел, как Руфус вытаскивал изо рта мертвой женщины улиток – почему бы это не запечатлеть? Почему бы не запечатлеть пролет моста, с которого сорвался вниз его приятель?
– Вы же говорили – они едва знакомы.
– Но Ронни сделал для Ги кое-какую работу.
Ознакомительная версия.
