А вот у нас, тут же подхватывал Никодимчик и начинал, как водится у подростков, рассказывать совершенно не связанную с предыдущей историю о своем друге, бразильском юнце, которого зовут Вальехо Наган. У него очень короткие ноги, но зато очень длинные мускулистые до жути руки. Крокодилы в дельте Амазонки тут же прячутся, когда видят, как Наган скользит на доске, стоя на руках. Любопытно, что в их племени, которое в условиях Интернета стало называть себя йаху, существует древняя традиция ненавидящего взгляда. Таким взглядом обладает и Вальехо Наган. Всем мужчинам полагается владеть ненавидящим прожигающим взглядом, что они и делают, а вот женщины там милы. Иной раз даже становится не по себе под такой концентрацией ненависти, однако всем нашим, то есть сёрферам, известно, что для друга этот парень готов на все. Однажды он на моих глазах перехватил атакующего крокодила и порвал его вдоль на две части.
Мама Ашка тут довольно смешно, немного как-то по-волчьи взвыла, уронила личико на поверхность стола, чуть не попав носиком в вазочку с джемом, и застучала по столу кулачками; прошу прощения за избыток уменьшительных. Она сказала, что руки у человека теперь бывают разные, и стала рассказывать о кисти левой руки общего любимого друга Гурама Ясношвили. Очень ловко показывала эту кисть — как прихватывает то одно, то другое. Скажем, вилку. Скажем, салфетку. Скажем, нос собутыльника. Скажем, нос Бутылконоса. Может ласкательно, может терзательно. Все пять пальцев плюс дополнительные, самые неожиданные, сделаны из уникальных сплавов титана с редкоземельными элементами. Как по силе, так и по чувствительности они превосходят наши. Какие наши? Что, разве непонятно — человеческие!
В этот момент в зале запели сигналы не менее дюжины мобильников: у кого «Хабанера» Бизе, у кого «Рэгтайм» Джоплина, у кого «Шествие» Прокофьева, ну и так далее. Послышался голос Ясно:
«Извините, ребята, подслушал ваш треп. Вношу небольшую поправку. Моя левая — это кисть будущего, а ваши пока что влачатся в прошлом. Теперь по делу. В Москве сущая паника. Публика вся перемешалась. Бросаются друг к другу с сумасшедшими гипотезами. „Эхо“ утверждает, что получает какие-то странные сигналы из космоса. Будто бы приблизился НЛО из зазведности. Есть, однако, и достоверные неожиданности. Звонил Белосельский-Белозерский из президентской администрации. Надеюсь, говорит, что хоть вы нас не бросите, Гурам Ушангович. Убедительно просим сохранять спокойствие, не ломать графика. Большой привет семье Стратовых. Уверены, что в близком будущем…» Тут, пардон, связь была прервана каким-то воем юрского периода. Только что пронесся слух, что по всей стране восстанавливаются сталинские глушилки. Голос исчез, послышалось у-у-у-у-у. Что это было: Ясно дурачился или действительно машины взвыли? Так или иначе стратовские дети, а заодно с ними Ленка Стомескина прям-таки грохнулись со стульев от смеха. Ген Стратов, все еще исполненный некоторой деревянности, взял своей правой левую благоверной и постучал ее косточками по столу.
Те, кто думает, что в крытке не смешно, уверяю — ошибаются. У нас там главный был громила по части юмора, майор Блажной, комендант долгосрочного блока. У него там такая была «комната смеха» с кольцом в стене. Бывало, заходил к нам в камеру, вроде бы оттянуться на интеллигентские темы — ну там шорт-лист Русского Букера или итоги Московского кинофестиваля. Часами сидит и бубнит и на каждого по очереди смотрит: дескать, я с вами, у меня, мол, такие же вкусы, как у вас, даже в смысле женского пола, я такой же узник, как и вы, хоть и комендант. А потом начинал кого-нибудь прихватывать, чаще всего Игоря Велосипедова. Ох, Игорек, нравится мне твоя Фенька Огарышева, ты даже одной ягодицы ее не стоишь…
«Ну что ты такое несешь, Ген?! – вскричала тут Ашка. — Ну что за бред?»
Муж строго ее пресек. Помолчи, Ашка, ты тюремного юмора не понимаешь. В общем, Игорь тут нервно вскакивал, пытался там бегать, но места для бега не хватало, тогда он отсаживался от компании на стульчак. Ну разве это не смешно? Блажной интересовался, что бы тот сделал, если бы он с Фенькой Огарышевой побаловался. Я бы вас задушил, товарищ майор, ответствовал тот. А за такую диссидентщину, товарищ Велосипедов, придется вам на цепи посидеть в «комнате смеха», а вы, товарищ интеллигенция, следуйте за нами, чтобы полюбоваться на товарища. Все отправлялись тогда за майором, но по дороге Фил Фофанофф притирал его своим пузом к стене, а Сашка Корбах хохотал, как бешеный. Он эту цепь, ребята, для себя самого придумал, а ведь в советских тюрьмах такие цепи вроде бы не предполагаются. Майор хихикал, как будто к чему-то сокровенному приближался, а мне все время шепотком: мы, мол, пацаны с одного двора. Не знаю уж, как я удержался, чтобы не…
«Замолчи, Ген! Прекрати! Я знаю этого майора, он сумасшедший, но не гад!» Ашка с досадой отвернулась от освобожденного мужа.
Тут к их столу подошли Вадим Бразилевич и Макс Алмазов. За ними помощники несли немалые стопки французских деловых бумаг. Известно, что французская бюрократия по числу и по сложности таких бумаг занимает неоспоримое первое место в мире.
«Ну вот, пока все идет как по маслу, — сказал горделиво Вадим. — Скажите спасибо вашему Высоколобому Бутылконосу!»
Юный Никодимчик ахнул и уставился на него. «Так это были вы, сэр? Вот уж никак не предполагал, что мой виртуальный Хранитель в жизни так похож на Высоколобого Бутылконоса!»
Все переглянулись, а матушка потянула детище за ухо. «Ты, Димка, кажется, растерял свои прежние манеры среди кукурузных полей?»
ВБ похлопал мальчика по могучему плечу. «На самом деле я был всего лишь помощником твоего настоящего Хранителя, мой мальчик. Вот кто твой настоящий наставник и организатор оптимального пространства», — и с этими словами он показал на Макса Алмазова.
Никодимчик снова ахнул. Перед ним сидел длинноволосый, в стиле аргентинского футболиста, вполне еще молодой, то есть слегка нестарый красавец в серебристом свитере, оттенявшем кирпичного цвета будку лица, то ли атлантического яхтсмена, то ли сибирского землепроходца. Он улыбнулся юнцу. «Hi, Nik! It’s me, your Guardy, Max Almazov, at your service». И протянул мальчугану свою тяжелую руку, чтобы «потрясти» в прямом переводе с английского тоже не легкую руку опекуемого. Получился своего рода космический захват, своеобразная стыковка. Оба сияли друг на друга своей сигнализацией, то есть глазами, которые помогли им не разойтись в пространстве, чреватом полным и навсегда исчезновением; без дальнейших встреч. Теперь сияли, чувствуя какую-то удивительную, хоть и неизреченную близость.
Макс Алмазов! До ареста отца тайными большевиками Земли мальчик не раз слышал это имя во время законспирированных встреч с родителями. Как-то мало вязались с этим именем электронная почта и английский язык. Речь вроде бы шла о каком-то таежном старателе с особым нюхом на редкоземельные элементы. Будто бы ходит там с группой таких же, как он, косолапых-бородатых в регионе всех трех Тунгусок, равном по площади десятку Франций с весомым довеском Англии. И вдруг сидит перед ним эдакий плейбой из секции Fashion какого-нибудь самого гламуристого гламура! Но как — скажите, джентльмены, и вы, гламурные леди, включая юную мамочку, — как мог этот сибиряк так быстро приближаться к своему подопечному во всевозможных регионах мира, будь это родная Англия или Южная Африка, не говоря уже об устье Амазонки, где обитают мужички с ненавидящими взглядами? Конечно, электронная паутина обеспечивает мгновенный контакт по всему миру, однако Хранителю удавалось возникать не только в виртуальном мире, а вроде бы как бы в мире непосредственной близости, создавать эффект непосредственного присутствия. Впрочем, если этому человеку удавалось годами ускользать от скрытно-большевизма, то ему ничего не стоило в третьем тысячелетии появляться там, где надо, особенно с помощью могущественной «Таблицы-М» с ее высокомудрым, хотя и не лишенным британского юмора Высоколобым Бутылконосом.
Тем временем вновь обретенная дочь Парасковия Стратова тоже не без интереса поглядывала на Максима Алмазова, также известного в корпорации под именем Пришелец. Ее вовсе не удивила ударная внешность этого молодца, поскольку, в отличие от братца, она немало о нем знала от Стомескиной. Теннисистка до того плотно слилась с людьми «Таблицы» и особенно с семьей Стратовых, что никогда не отказывалась от предложения совершить связное путешествие к запрятанной в горной Швейцарии Пэрасси Стрейт. Больше того, она с удовольствием общалась с милой девочкой, которая была всего на четыре года ее моложе и души в ней не чаяла. Девушки помоложе довольно часто ищут общения с девушками постарше, чтобы стать лицом посвященным, ну и, наоборот, девушки постарше любят посвящать тех, что помоложе; короче говоря, они стали закадычными подругами. Странное выражение, не правда ли? Можно ли так сказать о персонах, не снабженных мужиковатыми кадыками?
